Пленница дождя - Знаменская Алина. Страница 19

Она сначала подбежала к нему поближе, а когда заметила замешательство на его лице, вцепилась в рубашку и стала трясти.

— Что с мамой?! Я днем была у нее, было все нормально!

— Я не был у мамы. — Илья взял Сашу за руки. — Мне нужно поговорить с тобой.

Саша, все еще находясь в легком шоке, позволила усадить себя на лавочку. Настя стояла рядом и переминалась с ноги на ногу.

— Ты напугал меня.

— Где ты была, Саша? Четвертый час утра!

— Я гуляла. А что, нельзя?

Лицо Саши приняло одно из тех выражений, которые уже были знакомы Илье.

— Я принес тебе деньги. — Художник стал шарить по карманам. — У меня выставка.

— Поздравляю.

Саша поднялась. Илья наконец нашел деньги.

— Саша, зачем ты? — Илья не знал, как выразить словами то, что его так сильно волновало. Он кивнул в сторону, куда уехала машина.

— Зачем я — что?

Саша сузила глаза. Она сунула руки в карманы бриджей.

— Неужели… Неужели тебе не противно зарабатывать деньги.., таким способом? — наконец выдавил из себя Илья. — Ты могла обратиться ко мне в конце концов, я помог бы тебе устроиться…

Саша оглянулась на подружку. Лицо ее приняло совершенно непонятное для Ильи выражение.

— Слушай, ты… — тихо сказала она, вынув руки из карманов и сцепив их вместе. — Кто ты такой, чтобы читать мне нотации? Кто. Ты. Такой. Или вы с моей матерью историю живописи по музеям изучали? Сомневаюсь! Тоже мне! Мораль он мне читает! Думаешь, мне трудно подсчитать, в каком нежном возрасте ты пребывал, когда она тебя совратила?

Саша наступала на него. Обычно молчаливая, она легко подбирала обидные слова, что оказалось полной неожиданностью не только для Ильи, но и для Насти. Настя из осторожности подошла ближе, чтобы в случае чего оказать поддержку подруге.

Возбуждение от веселой поездки по ночному городу легко перерастало в воинственность.

— Прикинь, Насть! — позвала Саша и кивнула в сторону Ильи. — Это бывший любовник моей матери. Бывший! Она дала ему отставку! И правильно сделала! Кто он такой? Нищий художник!

— Может, вы нуждаетесь в деньгах? — подыграла Настя подружке. — Можем одолжить. Мы хорошо зарабатываем!

Лицо Ильи болезненно исказилось. Он знал, что не умеет убеждать словами. Это трудно. Он попытался сунуть деньги в руки Ликиной дочери. Ему было по-настоящему больно.

— Убери свои подачки! — закричала Саша и отпрянула. — И не смей больше приходить сюда! Никогда! Слышишь?

Настя заулюлюкала вслед удаляющемуся художнику. Она была рада любой возможности проявить свой артистизм.

Илья пошел прочь. На углу у светофора остановился, видимо, найдя подходящую ответную фразу, обернулся, увидел хмурые лица девочек и передумал. Махнул рукой и скрылся за домами.

Девочки молча вошли в общежитие, молча прошли мимо поджавшей губы сторожихи, молча улеглись. И через какое-то время, когда Настя думала, что Саша уже спит, вдруг услышала:

— Они хотят с нами поговорить.

— Кто? — сонным голосом уточнила Настя.

— Вадим и Миша.

Настя окончательно проснулась и вытащила голову из-под подушки.

— Не поняла. А что мы делали весь вечер, если не болтали с ними?

— Не так. Они хотят поговорить с нами поодиночке. Вадим — с тобой, а Миша — со мной:

— Да?!

Настя выбралась из-под одеяла и уселась на кровати.

— Тебе Миша сказал?

— Миша.

— А ты что?

— Что-что… Я обещала довести до твоего сведения. Но честно говоря, мне все это не нравится.

— Ну что, что он тебе сказал конкретно?

Настя подвинулась так, чтобы видеть лицо подруги.

— Что в следующую нашу встречу мы разделимся. Кто-то останется в машине, а кто-то пойдет, например, в кафе. И они нам что-то скажут.

— И кто пойдет в кафе?

— Вроде как мы с Мишей. Он так предложил. Но я тебя хочу сразу предупредить: я с ним в кафе не пойду.

— Он тебе не нравится?

— Как друг нравится, а так — нет. Как будто ты не знаешь, Аська! Если девушка согласилась пойти с парнем в кафе и он за нее платит, то, считай, она согласилась с ним переспать. Так?

— Ну, так…

— А я вовсе не горю желанием спать с Мишей. Я вообще не воспринимаю его ТАК. И теперь не знаю, что делать.

— Что делать, что делать! Откажемся — и все дела.

— Но тебе-то Вадим нравится, я же вижу…

Настя зажмурилась, а потом закивала часто-часто:

— Да, Санька, мне нравится Вадим. Но я не хочу нарушать то, что есть. Только представь: мы объяснимся, ты откажешь Мише… Ведь откажешь?

— Да.

— А я, например, соглашусь встречаться с Вадиком. И что будет?

— Все кончится.

— Вот именно! Нашей веселой четверке придет конец! Ты потеряешь друга в лице Миши, по-другому и быть не может, а я приобрету парня, но потеряю компанию. Не-ет… Я выбираю наш вояж вчетвером!

— Я тоже!

— Тогда мы должны под любым предлогом уклоняться от разговора по парам.

— Заметано!

Девчонки рухнули на подушки и тут же уснули, решив самую «насущную» из своих проблем.

Глава 9

Это был загородный особняк красного кирпича, скрытый от любопытных глаз ровной шеренгой каштанов. Деревья, выставившие на обозрение свои зеленые колючие шишки-булавы, выглядели немыми стражами тишины и порядка. Увидев деревья, Илья сразу вспомнил фамилию банкира, которую видел на визитке. Игорь Львович Каштанов. Он усмехнулся. Что-то нарочитое, выпендрежное почудилось Илье в том, что у дома банкира росли именно эти деревья. Как иллюстрация. Неприятное чувство обрушилось на него с новой силой, едва он приблизился к территории этого дома-крепости. Пройдя по безукоризненно прямой, выложенной плиткой дорожке, он угодил на широкое белое крыльцо, заботливо увитое декоративным вьюнком с бело-розовыми, формы граммофонной трубы, колокольчиками. Охранник в черном костюме молча распахнул перед ним дверь. В холле его ждала горничная — молчаливая женщина без возраста со скорбным выражением лица. Жестом пригласила следовать за ней. Она провела его через просторный холл и столовую в комнату, которая, вероятно, служила библиотекой.

— Ждите, — бросила она, умудрившись при этом практически не раскрыть рта.

Художник огляделся. Жалюзи на окнах, книги на стеллажах, широкий письменный стол, плоский монитор компьютера, глобус. Илья был готов поклясться, что не услышал шагов. Что хозяева возникли на пороге библиотеки враз, вдруг, из ниоткуда. Во время церемонии знакомства Илья с интересом, насколько это позволяли приличия, рассматривал жену банкира. Вероятно, они с мужем одного возраста. Но горе делало ее старше. Сквозь ухоженность и холеность легко и враз пролезли наружу все «прелести» женщины за сорок — и мешки под глазами, и складки в углах рта, и встревоженность и нервность глаз.

Горничная достала с полки альбомы. Снимки располагались в хронологической последовательности. Первый год жизни — по месяцам, дальше — обстоятельно и подробно: малыш с мамой, малыш с папой. На горшке, среди игрушек, с книжкой. Снимки были оформлены с особой тщательностью и любовью. Это очень чувствовалось. Илья сидел на диване между банкиром и его женой, Эллой Юрьевной, и смотрел фотографии ребенка, которого уже нет. Неприятное чувство не покидало. Да, никогда раньше не приходилось иметь дело со смертью. Так, впрямую. Наверное, он боится. Это ничего, это пройдет. Так, утешая себя и подбадривая, Илья рассеянно слушал комментарии к снимкам и тщетно пытался сосредоточиться.

— Расскажите, пожалуйста, — попросил Илья, — о его любимых играх, занятиях, увлечениях. С кем он дружил?

Банкир с женой переглянулись, и после минутной паузы заговорила Элла Юрьевна:

— Артем был очень подвижный мальчик, очень живой… — И вдруг она сделала удивленные глаза, словно до нее дошел смысл сказанного, приложила ладонь к губам и, сделав несколько глотательных движений, вскочила и поспешно выбежала из комнаты.

Банкир проводил ее глазами и продолжил начатое женой: