Прогулка под луной - Знаменская Алина. Страница 43

— Вы — чудовище! — простонала она. — Сдается, вы решили довести меня до инфаркта. Не скрою, вы почти у цели.

Зверев проронил сдержанный смешок.

— У вас, Машенька, была возможность посмотреть все вблизи и даже поучаствовать. Но вы предпочитаете подглядывать в замочную скважину? Дела…

Маша бросила бинокль на Алькину кровать и спрыгнула на пол.

Еще секунда, и она захлопнет окно над головой этого наглеца!

Маша потянула створку на себя, но что-то мешало. Что-то будто держало раму снаружи.

Маша высунула голову и увидела среди листьев физиономию Зверева. Нет, надо же! Он залез по веткам как обезьяна и теперь играет с ней! Издевается!

— Не сомневаюсь, что вы стажировались в Африке. Перенимали опыт у обезьян — лазили по пальмам.

— В Африке я действительно бывал, — миролюбиво согласился Зверев, — но такое дело… У пальмы же, у нее нет веток… в отличие от груши…

— Что вам от меня нужно? Или на вас опять говорун напал? У вас что же, по ночам бывают приступы словонедержания?

Зверев с удовольствием рассмеялся.

— А вы — злючка! Ума не приложу, за что вас любит моя дочь?

— Ах, так вы заметили, что она меня любит? Помнится, вы были другого мнения. Что любит, как тигр дрессировщика. Или вы изучаете меня как подопытного кролика и ваше мнение меняется?

— Не то чтобы совсем изменилось, но добавились нюансы.

— Любопытно.

— Но я вижу, что ваше мнение обо мне непоколебимо. Я в ваших глазах по-прежнему отпетый негодяй и садист?

— Я не спешу менять мнения.

— Да вам в принципе некуда торопиться, Машенька. Мы еще пообщаемся. Признайтесь, что же такого интересного вы увидели в бинокль? У вас был довольно заинтересованный вид.

Маша обратила внимание, что снизу от калитки кто-то идет. Пригляделась: Катя!

Катя была здорово навеселе и настроена решительно.

— Помнится, вы божились, что не будете докучать мне, — напомнила Маша Звереву и дернула раму на себя.

Он по-прежнему держал ее крепко.

— Дени-ис! — раздалось из сада. — Эй, мужчинка, ты где?

Маша прыснула. «Мужчинка» выпустил раму и скрылся в густой листве груши.

Маша не удержалась и расхохоталась в голос.

— Меня нет! — донеслось из листвы.

— Катя! — позвала Маша, давясь от смеха. — Вы кого-то ищете?

Катя покрутила головой и наконец нашла глазами Машу.

— Ну да! — обрадовалась Катя. — Тут свободный мужчина не пробегал?

— Ищите, Катя, и вы обрящете, — провозгласила девушка и захлопнула окно. И задернула занавески. На всякий случай набросила крючок на дверь.

Из сада еще долго раздавались голоса Кати, Инны, пьяного Никиты.

Наконец все стихло. Маша включила ночник и стала читать «Трое в лодке, не считая собаки». Английский юмор всегда действовал на нее благотворно.

Глава 18

— Нет, ты только подумай! Наши оба перепились и полезли за ней в воду!

— Оба?

— Ну!

Инна мыла тарелки после завтрака, Маша вытирала. Никита болел с похмелья и не выходил из спальни.

— Вот тебе и проверка! Наши оба нахрюкались, а твой, , гляди, как огурчик бегает!

За окном мелькнул Зверев с лейкой в руках.

— Мой?! — Маша возмущенно бросила полотенце. — Ну уж, Инночка, не ожидала от тебя!

— Да Господи! Чего ты подпрыгиваешь?! Я же шучу, это и ежу понятно. Чего надулась, как твоя Алька?

Алька, легка на помине, просунула мордашку в дверь:

— Маш, мы с папой — белок смотреть.

— Панамку надень.

— Я взяла. Мы тебя ждем.

И доверчивыми глазищами: хлоп, хлоп. Инна взглянула на Машу и спрятала улыбку:

— Конечно, Маш, иди прогуляйся. В сосновом лесу сейчас благодать. Семечек возьмите.

— Ну я-то зачем с вами пойду? Мы с тобой там уже были. Сходи с папой.

Алька насупилась:

— Я без тебя дорогу не найду. И папа не найдет. Он фотоаппарат возьмет.

Инна вновь зыркнула на Машу и, обращаясь к Альке, пообещала:

— Сейчас Маша придет. Мы только вам поесть соберем.

После недолгих препирательств Маша сдалась. Смотреть белок отправились вчетвером.

Впереди в белой панамке скакала Алька с биноклем на шее, за ней, высунув язык, трусила Шейла.

Следом неторопливо шел Денис. Он нес корзинку с провизией. Маше достался фотоаппарат.

Дорога в сосновый лес бежала мимо озера, затем в дубовую рощу и, минуя ее, ложилась в теплое изножье сосен. Прогретый воздух лениво колыхался, и от насыщенной концентрации запахов леса радостно кружилась голова.

Алька первая добежала до сосен и остановилась. Дожидаясь, пока взрослые догонят ее, сняла босоножки и теперь хитро поглядывала на Машу.

Та прекрасно поняла девочку: они вместе обнаружили, что здесь, в преддверии хвойного леса, где росли дубы вперемежку с соснами и было особенно тенисто и сыро, узкая утоптанная тропинка стала гладкой, как спина какого-нибудь морского котика. Кое-где она поросла коротким зеленым мхом, но по большей части оставалась гладкой, влажной и приятно прохладной в жаркий день.

Когда они раньше приходили сюда, то проделывали эту часть пути обязательно босиком, наслаждаясь холодной упругостью тропинки. Шлепали по ней босыми ногами до тех пор, пока лес не начинал редеть и сквозь густую хвою не пускалось вразнос щедрое золото лучей.

Тропинка становилась горячей, шершавой, а потом и вовсе терялась под слоем порыжевшей хвои.

— Папа, раздевайся! — радостно объявила девочка и подпрыгнула от нетерпения.

Зверев оглянулся на Машу. Под его беспомощным от непонимания взглядом она почувствовала себя как на работе: иностранцы так же смотрят на переводчика. Маша разулась и ухватила сандалии за ремешки.

— Зачем это? — поинтересовался Зверев.

— Узнаешь! — подпрыгнула Алька.

— Это ритуал, — пояснила Маша. — Подчиняйтесь, если, конечно, хотите увидеть белку.

— Безусловно, — подтвердил Денис и скинул кроссовки.

Алька пропустила взрослых вперед, а сама пошлепала сзади, поглядывая им в спины.

— Сейчас будем сочинять, — тихо предупредила Маша.

— Что? — громким шепотом отозвался Денис и оглянулся на дочь.

Та сосредоточенно бормотала что-то себе под нос.

— Что-нибудь да будем, — пообещала Маша. — Тропинка такая сочинительная. Прошлый раз считалку сочинили.

— Считалку? Это тоже ритуал? — догадался Денис.

— Ну да. Например: елки, палки, шишки… Продолжайте.

— Я?!

— А кто же?

— Ну, попробую. Елки, палки, шишки… Выбрались из книжки!

— Что ж, вы делаете успехи. Хотя до дочери вам далеко.

— Начинаю! — предупредила Алька и, выдержав паузу, прокричала: — Женщина, мужчина… — Вдруг запнулась: — Маш, а тебя можно женщиной называть или нужно только девушкой?

Денис, смеясь одними глазами, покосился на Машу.

— Понимаешь, — объяснила Алька, — если я тебя девушкой назову, то мужчина здесь никак не подходит. А папа ведь мужчина…

— Назови как нравится, — разрешила Маша.

— Ну, начинаю.

Женщина, мужчина, Девочка, собака…

— Шли по синей чаще, мокрой от росы, — продолжила Маша и обернулась к Звереву.

— Девочка скакала, — поддержал Денис. — Женщина… молчала!

Маша хотела было возразить, но Зверев проворно провозгласил последнюю строфу:

— Солнце усмехалось в рыжие усы!

Алька подпрыгнула, хлопнула в ладоши и забежала вперед Маши и Дениса. Шейла последовала за ней.

Резво пятясь назад, словно этот способ ходьбы ничуть не сложнее обычного, Алька громко скандировала свежесочиненную считалку:

Женщина, мужчина, девочка, собака Шли по синей чаще, мокрой от росы. Девочка скакала, женщина молчала, Солнце усмехалось в рыжие усы.

Тропинка кончилась. Среди сосен образовалось солнечное пространство; по которому незамедлительно принялась носиться Шейла.

В ожидании белок решено было перекусить. В корзинке нашлись вареные яйца, сырники, кусок вареной свинины, квас, редиска и длиннющий батон.

Шейла устроилась возле Зверева и аккуратно брала из его рук то, что он ей предлагал.