Русская наследница - Знаменская Алина. Страница 22

От этой картины у Кати мгновенно защипало в глазах и на миг перехватило дыхание.

Это была картинка из мечты. Сюжет рождественской открытки.

«Дура сентиментальная», — обругала она себя и отошла от окна.

Людей внутри видно не было. Вообще чрезвычайно тихо для праздника. Тишина Кате не нравилась. Заглянуть в окно второго этажа домика не представлялось возможным — окна были плотно зашторены, даже если залезть на ближайшую елку — ничего не увидишь.

Женщина вернулась в сторожку и взглянула на часы. Ходики показывали пятнадцать минут одиннадцатого. Странно. Похоже, посетителей больше не будет и клиент собирается встречать Новый год в одиночестве? У богатых свои причуды. Крутой любитель одиночества сильно облегчает ей задачу. Ждать утра совсем не обязательно.

Катя взяла ружье и вышла из сторожки. Она поднялась на крыльцо теремка и толкнула дверь. Та легко поддалась, не издав ни звука. Катя прекрасно знала расположение комнат такого домика. Из просторного холла дверь направо — гостиная. Прямо — баня, налево — кухня-столовая. Две спальни наверху.

И вновь неправдоподобная тишина смутила ее.

Наверх Катя не пошла: если уж ты поехал в лес встретить Новый год, вряд ли завалишься спать за час до события. Только если любители экзотики — «сладкая парочка»… Она заглянула в кухню — в духовке на маленьком огне что-то запекалось, завернутое в фольгу. Судя по запаху, это что-то совсем недавно бегало на двух ногах и махало крыльями.

Катя на цыпочках пробралась в гостиную и никого там не обнаружила, кроме упомянутой выше елки.

Она вернулась в холл и остановилась напротив бани. Рукоятка ружья под пальцами запотела. Катя ногой толкнула дверь и вошла в предбанник. На деревянной лакированной скамейке покоилась мужская пижама, поверх которой лежал мобильный телефон.

Из моечного отделения доносился плеск. Сомнений не оставалось — в доме он один и в настоящее время наслаждается баней. Вот и славненько.

В голове почему-то назойливо крутилась одна-единственная фраза: «Всем оставаться на местах, самолет полетит в Турцию».

Она гнала эту фразу прочь, а та все лезла в голову и звучала там на разные лады. Катя толкнула дверь и наставила ружье прямо в душное облако пара.

— Стоять и не двигаться! — истошным голосом проорала она. Прямо перед ней сквозь душную муть проступил высокий здоровый мужик, весь в густой мыльной пенс. И только его мужская драгоценность выделялась из общего белопенного колорита и слегка указывала на ружье, как бы передразнивая его воинственность.

— Я и стою, — сказал мужик, ошарашенно глядя на террористку, — что за шуточки, мадам?

— Не шевелись, выстрелю! — завопила Катя, и мужик замер как изваяние.

— Это ограбление? — поинтересовался он, как бы подсказывая ей.

— Н-нет… да! — рявкнула она, отходя к предбаннику, чувствуя, как валенки промокают, а по спине течет ручьем.

— Мужчина двинулся следом, не спуская с нее глаз. Он просто буравил ее своими черными глазищами. Кате было крайне неуютно. На место! — гаркнула она и остановилась, почувствовав пяткой порог.

— Спокойно… спокойно! — проговорил пленник, держа Катю глазами. — Поконкретнее нельзя? Чего надо-то?

— Деньги, — просипела Катя, стараясь смотреть на мужика выше пояса.

Мыло сползло, обнаружив мощную волосатую грудь, сильные плечи и руки. Катя почувствовала, как от страха все ее внутренности сворачиваются в узел. Ее подташнивало.

— Много денег, — уточнила она.

— Понял, — ответил мужик, делая полшага вперед. — Какая сумма нас интересует?

— Дача окружена! — на всякий случай добавила Катя.

— Сколько? — повторил пленник, и Катя с отчаянием поняла, что не производит на крутого должного впечатления.

— Двадцать тысяч. Долларов, — объявила она и облизала пересохшие губы. Новый русский присвистнул.

— Опусти ружье-то. Поговорим спокойно, — вкрадчивым, даже приятным голосом предложил он Кате, и та обнаружила, что готова подчиниться его воле. Тогда — все! Нужно взять себя в руки. Она упрямо тряхнула головой. Но ружье все-таки немного опустила. Теперь дуло уставилось прямо в его мужское достоинство.

— Нет, уж лучше подними, — передумал мужик. Катя подчинилась.

— Лучше стой и не разговаривай, — опомнилась она. Крутой кивнул.

Он сложил руки на груди и невозмутимо взирал на захватчицу. Он даже не пытался прикрыться! Эта его наглость вовремя разозлила Катю — придала ей утерянную было решимость.

— Одно движение, и я выстрелю!

— Неужели вы думаете, что я ношу такие деньги с собой? — спросил мужчина. Катя нервно дернула плечом.

— Напишешь вексель, — успокоила она.

— А если у меня нет с собой бланка? — поинтересовался он, и остатки мыла сползли с него, оставив его нарочито голым, мокрым, бессовестно пышущим здоровьем и силой. Катя созерцала его крупный череп с блестящей самодовольной лысиной, прямой длинный нос и пышные усы, опускающиеся к волевому рубленому подбородку.

— Не разговаривать! — прикрикнула Катя, с беспокойством осознавая: что-то безнадежно ускользает в задуманном предприятии. — Позвонишь знакомым и скажешь, чтобы деньги привезли в указанное место, — говорила она, стараясь сделать голос резким и уверенным. Голос не слушался и то и дело срывался, выдавая волнение хозяйки. — Пока деньги не окажутся там, где я скажу, ты, дядя, будешь сидеть в бане! Ясно?

— Куда яснее, — отозвался мужчина, задумчиво переводя взгляд с террористки на ружье и обратно. В глазах его появилось что-то новое. Катя не могла понять, что именно, но это что-то забеспокоило ее, и она на всякий случай скомандовала:

— Назад! К парной!

Это была ошибка. Рядом с дверью в парную, под краном, стоял большой эмалированный таз. Мужчина, поравнявшись с ним, вдруг резко дернулся, схватил таз и швырнул его в Катю. Та взвизгнула и, не целясь, выстрелила в густой мутный пар.

Она услышала приглушенный хлесткий мат, пулей выскочила в предбанник и накинула крючок на дверь.

Не дожидаясь последствий, придвинула квадратный дубовый стол — тот вплотную встал между дверью в моечную и стеной.

Руки у Кати тряслись, зубы стучали. От мокрых валенок шел пар.

— Я вас предупреждала! — проклацала Катя и стряхнула с ног мокрые валенки.

— Дура! Террористка хренова! — услышала она из бани. — Ты меня убить могла, идиотка!

— Не убила же? — спросила Катя, прислушиваясь к происходящему за дверью.

— Ранила! — проорал крутой, заглушая шум воды. — Ты меня ранила, поняла? И когда я доберусь до тебя, сверну шею!

В его голосе не прозвучало ни ноты сомнения.

— Куда я попала? — осторожно спросила Катя, припав ухом к двери.

— Туда! — проорали из-за двери. Катя отпрянула, и вовремя — об дверь с силой ударился пустой таз.

Этот звук что-то выключил, в Кате. Теперь она сидела не шевелясь, мокрая как мышь, утратив последнюю способность трезво мыслить.

— Я ранен, ты поняла? — не унимался мужчина за дверью. — Ты попала мне в ногу! Я истекаю кровью, дубина! Завтра меня будут искать, тебя поймают, и то, что я с тобой сделаю, не поддается описанию! Поняла?

— Если ты доживешь до завтра, — бесцветно откликнулась Катя, чувствуя, как вместе с бессилием в нее вползает отупляющее равнодушие.

Мужчина приблизился к двери. Катя через стену чувствовала его приближение.

— Слушайте, вы… как вас там? — заговорил он более-менее мирно. — Если я умру от потери крови, вы никаких денег не получите. Так?

— Так, — согласилась Катя, вытирая ноги его полотенцем.

— Я дам вам денег. Обещаю. Ну, в конце концов — двадцать тысяч не так уж и много, если сравнивать с жизнью… так ведь?

— Да, — согласно кивнула Катя и расстегнула куртку — она прилипла к спине.

— Но вы должны выпустить меня отсюда. Мне нужен врач. Или хотя бы — бинт, йод и вата.

— Не могу, — откликнулась Катя, принюхиваясь. Из кухни доносился острый запах жареного мяса. Скорее — горелого.

Она рванула на кухню, добежала до плиты и выключила духовку.