Обратный адрес - Знаменский Анатолий Дмитриевич. Страница 15

Порожки у новой конторы высокие, бетонные, надолго построенные, и у самых дверей — железная решётка — оскребушка, чтобы приходящие не тянули на сапогах грязь.

Культурно жить начали…

Первой, кого он увидел в приёмной директора, оказалась Ксана.

Огромный двухтумбовый стол секретарши помещался почему-то не у самой двери в кабинет, а на некотором отдалении, у широкого окна, и Ксана сидела в потоке солнечного света, нежилась, словно кошка на пригреве. Теперь она вовсе не походила на утреннюю растрёпу, не умевшую как следует вбить гвоздя. Жёлтый сноп волос хорошо прибран, блузка с глухим воротничком, а на плечах ещё голубой шарфик, ниспадающий на голые локотки. В наружных уголках глаз чернеют кокетливые запятые. Аккуратная, строгая такая секретарша.

Она глянула на Федора с той недосягаемой высоты, которая абсолютно необходима в служебных отношениях, и, поправив на плечах шарфик, вдруг снизошла до лёгкой улыбки.

— Вы к нам?

— Мимоходом, — сказал Федор чуть смущённо. — А вы, значит, здесь работаете? Не предполагал.

— Почему же?

— А так.

Неожиданности сваливались на него одна за другой, и каждая повергала в растерянность, заставляла менять все прошлые задумки. Шёл он к директору с лёгкой душой, даже с каким-то озорством. Выпросить любую, самую невидную работёнку, чтобы прокрутиться летом до белых мух, отдохнуть на вольном воздухе. Хоть возчиком, хоть бахчевником, а то и огородником в какую-нибудь бабью бригаду для потехи. И вот на пути явилась роскошная девица. И не мог он теперь ограничиваться столь скромными желаниями.

Да. Шутки шутками, а дело делом. Не пойдёт же такая на бережок с кем попало!

Быть бы ему, чёрт возьми, молодым учёным, что ли? Или капитаном дальнего плавания, а? Или засекреченным конструктором? Подошёл бы, козырнул: генерал Чегодаев! Здорово? Холодок образуется под сердцем. А так что же — никакого особого впечатления… Приземлённость.

— Директор у себя? — деловито спросил Федор, одёргивая борта.

— Директор, как всегда, занят, — вроде бы шутливо сказала Ксана, прихватив у самого подбородка края шарфика. Ей и самой было неуютно и смешно от казённых слов.

— Но — внимание к человеку? — пошутил Федор.

— Это уж само собой, — согласилась она. Гибким, заученным движением оправила жёлтый сноп на голове, легко поднялась и процокала на каблучках в кабинет.

Всего три шага-то и было до двери, но она ухитрялась сделать вдвое больше, чтобы он успел хорошо все рассмотреть.

Не иначе, как сама судьба после стольких огорчений и неустоек приберегла ему нынешнее утро с цветущей алычой, жестяным умывальником и этой нечаянной встречей.

Намечалась какая-то новая, заманчивая перспектива.

Да. Но разговор у директора теперь несколько осложнялся — теперь Федор и сам значительно поднимался в цене.

9

Директор не понравился Федору с первого взгляда. Сидел за столом маленький, желчный, посечённый морщинками старичок-боровичок себе на уме. И глаза у него холодноватые, с прищуром, внимательные такие и ко всему готовые глаза. Гигимон что-то напутал — ничего особо учёного в директоре не просвечивало, а просвечивала усталая настропаленность в одну точку. Похож он был на какого-то энтузиаста-неудачника, из тех, что вечно играют не в свои козыри: в эпоху кукурузы доказывают преимущества свёклы, а за неимением суперфосфата и прочих удобрений пытаются гадать на травах и бобах. И, когда выясняется окончательная их правота, наступает неопределённый возраст и пора уходить на пенсию.

В окно директор не отворачивался и розами не любовался, а смотрел в самую сердцевину.

— Садитесь… — и руку протянул, — разрешите документы.

Так, без лишней болтовни.

Вместо паспорта было у Федора бумажное временное удостоверение, он с умыслом спрятал его между зачёткой из техникума и трудовой книжкой — они всё же в твёрдых корочках. Но старичок-боровичок перво-наперво отыскал удостоверение и губами пожевал выразительно. Ясно, мол, какие тут пироги… У вербованных вечно какие-нибудь непорядки с паспортами.

Потом заинтересовала его студенческая зачётка, он перелистал её со вниманием, и даже все даты детально проверил. Даты трёхлетней давности.

— Оч-чень интересно, очень при-ме-чательно… — бубнил старичок, исследуя бумаги Федора. — Второй курс техникума вы, значит, осилили, а на третий что же, духу не хватило? Тэк-с. По каким же причинам? Бытовые неустройства, травма, новые интересы?

— Место жительства, — сказал Федор.

— Та-ак. И сколько же раз вы его успели сменить?

Все досконально успел рассмотреть старичок. За три последних года в трудовой книжке Федора пять круглых печатей приляпано, вроде бы и в самом деле многовато. И все — по разным городам, на разных географических широтах.

— Там видно, — кивнул Федор на документы, не желая входить в подробности.

— А паспорт у вас, конечно, украли по дороге?

Это он уж зря! Из-за подъёмных и суточных на такую подлость Федор никогда ещё не отчаивался. Этим настоящие жулики промышляют: получат прогонные куда-нибудь в Якутию или Магадан, а потом паспорт в печь, десятку в виде штрафа оставят в паспортном столе и снова — в оргнабор. Крайняя степень потери личности.

— Паспорт потерял сам. Но это к делу не относится. — «Не объяснять же ему, что паспорта не досчитался в тот вечер, когда насчёт казённого цемента с жуликами толковал».

— Да как же не относится, молодой человек! — всплеснул руками старичок-боровичок. — Как же не относится? Ведь это же целая программа поведения, целая психология! График вашей жизни, так сказать. Техникум вы… на корню, так сказать, бросили. А это, знаете, большую силу воли надо иметь! Вы не находите?

Жмуристые глаза усмехались хитро и безжалостно. Трудно понять, шутил старичок или издевался.

— А вот был ли случай, чтобы вы… извините, пол-литру недопитой оставили? Ну, хотя бы на донышке?

Федор хотел возмутиться, уже и ноги пружинисто подобрал, чтобы встать и уйти, однако в последнюю минуту догадался перевести разговор в шутку:

— Сравнение у вас очень уж отдалённое! В огороде бузина… — и добавил с твёрдостью в голосе. — Техникум — это никогда не поздно. Тем более — практический опыт. Никогда не помешает.

— Да? — удивился вроде бы старичок. И первый раз мелькнула в жмуристых глазах добрая заинтересованность. — Домой, значит, потянуло? Ну, это ещё можно понять… И на что же вы рассчитываете сейчас? Какую работу хотели бы?

Федор посапывал, стиснув губы.

Ничего особенного не сказал ещё директор, не успел отказать. Он просто исследовал что-то важное для себя. Но так направил самое исследование, что вроде и говорить дальше не о чём.

Солнце выглянуло из-за оконного косяка, упало на стол. Никелированная крышечка с письменного прибора расплавилась в потоке лучей, брызнула слепящим зайчиком в глаза. Федор сдвинулся на краешек стула.

Да, имелись у Федора вполне определённые намерения и права, но вспоминать о них как-то неловко и неуместно. Позиция глупая.

— Так какую же вам работу? — переспросил директор с таким видом, будто он заранее предвидит весь ход этой беседы.

— По специальности, конечно… — сказал Федор.

— Вона! По специальности! — возликовал старичок. — А специальности-то и нету ещё! Ну, какая там, скажите, спе-ци-альность!

— Я ж работал… — промямлил Федор. — Строительство знаю. Неплохо знаю.

— Да знать-то мало, молодой человек! Мало! Одно знание, без души — это ещё халтура! Нужно ещё душой к делу прикипеть, а у вас для этого и времени не было!

«Одно из двух, — тупо соображал Федор. — Либо народу у него много, некуда девать, либо попросту характер скверный. С таким лучше не связываться!»

Нужно было вставать и уходить, по крайности гордо хлопнуть дверью — так, чтобы окна повылетали. Но Федор медлил. За дверью-то сидела золотоволосая Ксана. Хотелось выйти отсюда победителем, любой ценой. Он собрал все силы и постарался улыбнуться.