Констанция. Книга четвертая - Бенцони Жюльетта. Страница 24

— Констанция! — чуть-чуть громче повторил Арман.

— Наконец-то! — как птица спрывается с ветки, Констанция сорвалась с места и бросилась в соседнюю комнату. — Наконец-то! Наконец-то! — задохнувшись, выкрикнула она и замерла.

Арман смотрел на нее как-то очень странно, сжимая в руках широкополую шляпу.

— Это ты? — глядя на жену и как бы не веря собственным глазам, произнес граф де Бодуэн.

— Да, — коротко выдохнула Констанция. Она надеялась, что Арман тут же бросится к ней, заключит в объятия, будет шептать ей на ухо слова любви.

Но граф де Бодуэн даже не двинулся с места. Констанция опустила голову и пройдя рядом со своим мужем, вошла в другую комнату, затворив за собой дверь.

— Констанция! — услышала она тихий голос графа де Бодуэна. Он жадно втянул терпкий аромат духов. И в этот момент Констанция все поняла: ей стало абсолютно ясно, почему Арман так долго не ехал из Мадрида, почему его письма были такими прохладными и почему сейчас он, как истукан, стоит посреди комнаты.

Она застонала как смертельно загнанный зверь и ее сердце наполнилось ледяным холодом.

— Он меня предал, он даже не собирался меня защищать, а приехав в дом, он был уверен, что меня здесь не будет. Он мне не верил, он надеялся, что я не смогу противостоять королю, я, Констанция Аламбер, паду к ногам короля. Что ж, ты этого хотел, все хотят этого, кроме меня. Хорошо, хорошо, я поступлю так, каквы желаете, но пусть никто не ждет от меня пощады — никто! Констанция бежала по галерее, ее платье развевалось, сердце билось в груди, но Констанция не останавливалась.

Она выскочила на крыльцо. Холодный ветер хлестал ее по лицу, но она даже не обращала на него внимания. Подбежав к кучеру, она приказала:

— В Ривали! В Ривали! Немедленно!

— Нельзя! Нельзя! — запротивился кучер. — Лошади измотаны, еле стоят на ногах.

— В Ривали! — истерично крикнула Констанция, забираясь в карету. — Немедленно! Немедленно к королю, я приказываю!

Кучер покорно, но с явной неохотой взобрался на козлы, щелкнул кнутом и шестерка лошадей побежала.

— Скорее! Скорее! — торопила кучера Констанция. Арман стоял посреди комнаты, глядя на пылающую свечу. Он смотрел, как стекает расплавленный воск, на его лице блуждала сокрушенная улыбка, будто его кто-то обманул. Он терзал в руках и без того уже измятую шляпу, продолжая смотреть на трепещущий огонек свечи. Он слышал, как застучали по мостовой колеса кареты, как зацокали копыта лошадей, как звонко выстрелил кнут кучера.

— Интересно, интересно, интересно, — трижды произнес одно и то же слово граф де Бодуэн, — неужели она решилась?

А Констанция в это время мчалась в Ривали, в загородный дворец короля. Ее лицо было мрачно, глаза горели каким-то дьявольским огнем, пальцы дрожали, высокая грудь вздымалась, дыхание было прерывистым. И трудно было понять, то ли по ее лицу стекают капли дождя, то ли это слезы.

Наконец, карета графа де Бодуэна, проехав мрачную аллею высоких старых платанов, въехала во двор и остановилась у ограды. Констанция даже не стала дожидаться, когда кучер откроет дверь, сама с силой толкнула ее, выпрыгнула на раскисшую землю и бегом заспешила к дому, в котором ярко были освещены только два окна. Она даже не стала дожидаться, пока слуга в накинутом на голову плаще поможет открыть железные решетчатые ворота, сама навалилась на них всем телом, и они со скрипом отворились. Зацепившись за крюк рукавом платья, Констанция оглянулась, а потом свирепо рванула руку на себя так, что кусок ткани с треском оторвался и остался болтаться на крюке.

Ни на что не обращая внимания, Констанция заспешила к крыльцу. Услужливый охранник мгновенно распахнул перед Констанцией дверь.

Она оказалась в теплом помещении, освещенном слабым светильником. Она огляделась по сторонам, как бы решаясь, куда идти в первую очередь и тут же вспомнила два освещенных окна на втором этаже.

«Наверное, король там».

Она быстро вбежала по ступеням на второй этаж, на несколько мгновений застыла перед дверью, затаив дыхание, а затем, уже окончательно решившись, положила руку на ручку двери и толкнула ее.

Король Пьемонта Витторио сидел в глубокой задумчивости, склонившись над шахматной доской. Он уже сбился со счета, какую партию играет сам с собой. Дверь открылась неслышно, но потянуло сквозняком и язычки огня на свечах затрепетали.

Король медленно повернул голову и его глаза расширились: в двери стояла Констанция в шелковом ночном халате. Ее каштановые волосы были мокрыми и от этого казались черными, как крыло ворона. Ее глаза сверкали, пухлые губы подрагивали.

— Это я, — выдохнула Констанция, прижимая руку к бешено колотящемуся сердцу.

Король довольно долго сидел, глядя на графиню де Бодуэн, не в силах прийти в себя, собраться с мыслями. Он что-то хотел сказать, потом передумал. Его губы двигались, будто бы он бормотал какие-то слова. Улыбка сменялась гримасой удивления, разочарования, изумления. Глаза короля были широко открыты и в них трепетало отражение свечей. — Я… — наконец-то произнес король Пьемонта Витторио, медленно поднимаясь из-за низкого столика с черно-белыми костяными фигурами. — Вы голодны? — вдруг растерянно улыбнулся король Витторио и виновато поклонился Констанции. — Все готово, — он скосил глазами, указывая на небольшой столик, сервированный к позднему ужину.

Затем вдруг, будто бы к нему снова вернулось самообладание, король подошел к столику и принялся открывать крышки на кастрюлях. Но все это время он не отрываясь смотрел на Констанцию. Король Витторио смотрел на нее так, будто все еще не верил в то, что Констанция реально присутствует в его доме, что онастоит всего в нескольких шагах от него.

Король даже несколько раз растерянно моргнул глазами, как бы прогоняя или проверяя, не видение ли перед ним, ни его ли изнуренный ожиданием рассудок рисует такие странные видения.

— Суп из крабов, — растерянно улыбаясь, проговорил он, гремя серебряной крышкой.

— Суп? — повторила за королем Констанция, явно не понимая, что здесь происходит.

— Да-да, графиня, суп из крабов, а еще утка с трюфелями. У меня все готово к вашему приходу. «Все готово»— как эхо в ущелье звучал голос короля, повторившего дважды одну и ту же фразу. — Вы, графиня, думаете, я все забыл?

— Не надо говорить, — вдруг обронила Констанция, — только не сейчас, — она покачала головой.

Король Витторио улыбнулся, наконец-то он поверил в то, что Констанция реально существует, что она действительно сама добровольно пришла к нему, чтобы стать его возлюбленной, чтобы утолить его печаль.

Констанция стояла на пороге, не решаясь войти в комнату. Тогда король, словно его толкнули, сорвался с места и подбежал к столику, на котором стояли стеклянные кувшины с тонкими горлышками, наполненные разными винами, схватил первый попавшийся под руку и быстро наполнил высокий бокал. Вино было ярко-красное, словно кровь.

Как только король наполнил второй высокий бокал, он вздрогнул, услышав грохот. Он медленно повернул голову и увидел: Констанция вошла в комнату и захлопнула за собой дверь. Она была действительно прекрасна. Ее грудь вздымалась, губы подрагивали, а глаза сверкали. На бледных щеках горел румянец, а темные волнистые волосы были растрепаны.

Констанция, увидев бокал с вином в руках короля, быстро подошла и буквально вырвала, едва не расплескав напиток на пол. Она тут же, ничего не говоря и глядя прямо в глаза королю Витторио, жадно осушила бокал, выпив все вино на одном дыхании. А король Витторио лишь пригубил свой бокал.

— Место, где мы будем жить, вы, графиня, наверное, осмотрите несколько позже.

Констанция ничего не ответила, она судорожно сглотнула, чувствуя, что ей душно. А потом взяла бокал из рук короля и допила вино.

— Для вас, графиня, все было готово уже давным-давно, — каким-то будничным и спокойным голосом сказал король Витторио.

Констанция тяжело перевела дыхание и приложив руку к груди, замерла.

«Боже, — вдруг мелькнула догадка, — Боже, а где же мой фамильный медальон? Где он? Ах, да, он остался во дворце, в маленькой шкатулке. Может быть, хорошо, что его нет со мной, ведь это фамильная вещь и лучше пусть жемчужина не увидит моего позора и унижения». — Я верю вам, — наконец Констанция ответила на слова короля.