Путь к смерти. Жить до конца - Зорза Виктор. Страница 15

— Да, — отпарировал он, — конечно, так оно и будет. Вы действительно разбогатеете на этом. Стремление нажиться — вот что это такое. Вы станете купчихой — вы, с вашими высокими идеалами!

Стычка совсем не вывела ее из равновесия. Она ходила от одного брайтонского агента по продаже недвижимости к другому, осматривая дома, относительно которых она с ними договаривалась из Лондона по телефону, объясняя, что именно ей нужно. Она искала чего-нибудь подходящего в одном из наиболее бедных торговых кварталов города, куда, скорее всего, могли заглядывать клиенты намеченного ею типа. Наконец после того, как она почти целых два дня проходила по брайтонским улицам, едва передвигая ноги и испытывая все усиливавшуюся боль в плечах, вынуждавшую ее все чаще и чаще присаживаться — но без единой жалобы, — она набрела на то, что искала. Найденное ею место находилось на улице, на которой располагался также и базар, что обеспечивало присутствие здесь желательной клиентуры, и не только это.

— Видите вон тот магазин на другом конце улицы, на углу? — обратилась она к нам. — Это, — пояснила она, — «Бесконечность» — кооператив по продаже питательных продуктов — сейчас лучший в своем роде магазин в городе; у него масса клиентов из мелкобуржуазной среды менно того типа, — добавила она проницательно, — с которым мое предприятие могло бы иметь дело, пока не появится собственная клиентура.

— На это потребуется много времени, — продолжала Джейн, глядя отцу прямо в глаза. — Может случиться, что мне это не удастся, однако есть смысл попробовать. Ради того, чтобы заполучить этот магазин, папа, стоило заболеть раком.

Она подождала его ответа, но он не смог заставить себя вымолвить хоть слово. Впервые она открыто признала, каким уязвимым мог оказаться их план.

— «Бесконечность» хорошее название, — продолжала она. — Жаль, что его уже захватил кооператив, оно так замечательно подошло бы нам, не правда ли?

Виктор по-прежнему не мог ничего сказать.

— Но, быть может, мы сумеем найти что-либо получше. Что-то даже более подходящее… О, пожалуй, я уже придумала. Мы назовем его «Близ бесконечности». Как по-твоему? — Джейн улыбнулась.

— Да, Джейн, это звучит прекрасно, — согласился бесцветным голосом отец.

— Ну, что ты, папа. Это звучит лучше, чем прекрасно. Такое название вбирает в себя буквально все, что мы задумали, разве нет? Вот здесь мое место, и здесь я с этой минуты остаюсь. «Близ бесконечности».

Силы Джейн неуклонно прибывали, ее вера в себя росла. В один прекрасный день она договорилась проехать на другой конец Лондона, чтобы нанести визит Майклу. Путь этот она решила проделать самостоятельно, но попросила Розмари проводить ее до входа в метро — за это время она успела бы набраться храбрости, чтобы дальше ехать одной.

— Если бы ты еще купила мне газету! — обратилась она к матери немного спустя. — Я могла бы всю дорогу читать, не страшась заболеть в поезде клаустрофобией.

Вооружившись газетой, она на прощание помахала Розмари рукой, как делает ребенок, решивший разыграть из себя взрослого, и исчезла в недрах подземки.

Майкл был в восторге, увидев Джейн на пороге своего дома. К нему вернулась прежняя Джейн — усталая, но приехавшая своим ходом и счастливая, что добралась без посторонней помощи. Это было как праздник, неожиданно ниспосланный им небесами. Он встретил ее с восторгом, сравнимым только с тем, какой испытывала она сама. Обнял Джейн и привлек к себе. Она радостно прильнула к нему. Они вошли в дом, и все было так, словно между ними никогда ничего не вставало, словно их студенческие дни в Брайтоне никогда не кончались. Оба снова пережили былые радости, возобновили близость прошлых времен.

Майкл жил в одном доме с друзьями; некоторые из них принадлежали к компании, с которой они дружили еще в свои брайтонские дни. Но о болезни Джейн речь между ними никогда не заходила. Майкл всегда стремился, чтобы Джейн неизменно оставалась личностью, стараясь не допустить, чтобы она превратилась в некий объект жалости, в пораженную раком страдалицу, единственной характеристикой которой было бы определение «больная». Сейчас эта битва была как будто выиграна. Она снова была «Джейн», полная жизненных сил, живущая в настоящем и строящая планы на будущее. Они приготовили обед и пообедали вместе со своими друзьями, возродив давний ритуал совместной жизни, слушая любимые пластинки, которые крутили все на том же стареньком стереопроигрывателе. Оставшись одни, завороженные атмосферой счастья этой ночи, они забылись в любовном порыве.

Память об угрозе, под тенью которой жила Джейн, — хоть они и не пропускали ее в свое сознание — никогда не отступала далеко. Но той ночью «мы заставили ее уйти», — вспоминал позже Майкл. Эта встреча наполнила их такой радостью, что, забыв долгие месяцы болезни и разлуки, они жадно ухватились за возможность, как прежде, стать любовниками. Сначала это давалось нелегко, оба испытывали некоторую робость. Они много говорили, неторопливо нащупывая путь к связывавшей их когда-то физической близости. Постепенно сомнения по поводу своего тронутого болезнью тела стали покидать Джейн. Майкл помнил о перенесенных ею операциях, о рубцах, которые у нее остались, о, возможно, терзавшей ее боли. Но как бы внешне ни изменилось ее тело, он решил доказать ей свою любовь. «Разумом я не хотела физической близости из-за моих травм, — писала в своем дневнике Джейн, — но тело мое ее желало». Майкл ощутил ее неуверенность и потребность убедиться в том, что она полноценный человек, ибо представлял себе, как в ее положении можно страдать, не получив подобного заверения. Все оказалось легче, чем он ожидал.

— Посмотри, что они со мной сделали, — сказала она, показывая ему свои рубцы.

Это не имело никакого значения. Он хотел выразить ей свои чувства, был преисполнен решимости заставить ее понять их, и ему было ясно, что лучше всего он мог сделать это с помощью любовного акта. «Если вы любите кого-то достаточно сильно, — говорил он позднее, — вы в состоянии позабыть обо всем другом. Даже слова, в которые вы облекаете свою любовь, даже то, как вы себя в момент близости ведете, — все это превращает вас в совершенно другого человека, переносит вас за грань настоящего. Так это и было со мной и Джейн».

Джейн уже давно не спала так крепко, причем без снотворного, что было огромным достижением. Проснулась она с улыбкой и долго не вставала с постели, счастливая и сбросившая с себя напряжение. Они поговорили о ее планах, о брайтонском проекте, но, словно по молчаливому уговору, их беседа касалась только настоящего и ближайшего будущего. Майкл, при всем своем нежелании посмотреть фактам в глаза, подсознательно понимал, что они были вместе, может быть, последний раз, хотя такая мысль шла вразрез с его сознательным и хорошо продуманным желанием помочь ей вести себя как нормальный, здоровый человек. Он испытывал радость от ощущения, что перед ним открывалось нечто новое, и одновременно смутно чувствовал, что какая-то дверь, возможно, закрывалась для него навечно.

Джейн же радовалась победе над немощью своего тела. С возродившейся уверенностью в себе она отказалась от предложения Майкла вызвать для нее такси и настояла на том, чтобы он не провожал ее до метро.

Когда после посещения Майкла она вернулась домой и вновь возникшая боль напомнила ей о сомнительности ее будущего, Джейн в свою очередь ощутила, как перед ней открывается — и опять закрывается — дверь. «Сейчас я вижу, что хочу быть с ним близка, — писала она в дневнике, — но понимаю невозможность этого». Она чувствовала огромное влечение к Майклу. «Если какой-то человек способен удовлетворить мои потребности — в хорошем друге, с которым я могу поговорить, в любовнике или спутнике, пусть даже на какое-то время, — то это он. Но я понимаю, что могу дать ему в ответ совсем немного, а такое положение не может стать основой для близости». Она снова впала в депрессию, переживая один из тех периодов уныния, когда будущее казалось ей мрачным — если, конечно, ей вообще было суждено иметь будущее.