Путь к смерти. Жить до конца - Зорза Виктор. Страница 30

— Терять дочь очень горько, — говорила Розмари. — Одна русская женщина, Анна Ахматова, мужа и сына которой посадили в тюрьму, написала в своей поэме:

«Нет, это не я, это кто-то другой страдает. Я бы так не смогла».

Вот такое и у меня чувство. Но мне придется вынести свою утрату, и я знаю, что вынесу.

Джейн несколько раз выражала желание, чтобы родители усыновили какого-нибудь несчастного малыша, может быть, из развивающейся страны.

Когда Джейн заболела, мать и дочь в своих разговорах не допускали мысли о смерти. И однажды Розмари рассказала свой сон: «Он был таким счастливым, и все было как в жизни. Я умерла, и похоронили меня под дорожкой, что ведет к порогу дома, — сама бы я это место не выбрала. Солнце нагрело камни, и я это чувствовала. Очень счастливый сон». Тогда еще Розмари, смеясь, добавила:

— Когда я умру, на всякий случай ходи по этому месту осторожно!

Теперь бы она уже так не пошутила. Мать знала, что Джейн умрет раньше и никогда больше не пройдет к дому.

Но сама больная говорила о своей смерти просто, как о событии, которое должно произойти.

— Когда я умру, не зарывайте меня в землю, — вдруг сказала она, словно обсуждая фасон платья или стрижку. Джейн волновало, как распорядятся ее телом. — Я всегда жутко боялась, что меня похоронят заживо, — продолжала она. — Это — один из моих ночных кошмаров. Ты, мам, устроишь, чтобы меня кремировали?

— Конечно. Многие люди боятся того же. Обычная история. А пепел рассеять по саду?

— М-м-да. И над прудом, и над ручьем. — Джейн откинулась на подушки и закрыла глаза. В тишине вечера обе слышали журчание ручья.

Больная все быстрее утомлялась. Разработали систему сигнализации между ней и членами семьи: один звонок означал, что Джейн что-то нужно; два — она устала и надо тактично выпроводить посетителя. Кнопка была хорошо спрятана, чтобы никого не обидеть этой сигнализацией. Родные заходили в комнату больной как бы невзначай. Но она ни разу не позвонила дважды.

Боли все усиливались, и становилось ясно, что Джейн уже не встанет. Даже в ванную комнату добраться без помощи других стало ей трудно. Ноги не слушались, Джейн их еле переставляла. Сигналы мозга уже не доходили до конечностей, и ноги под тяжестью тела подкашивались. Садиться на стульчак в туалете стало мукой. Мать с отцом помогали ей, она же кричала: «За что вам такие мучения?!»

Однажды Розмари отнесла измученное тело дочери в постель, где ей не стало легче. Теперь мать знала, что Джейн никогда больше не попытается встать с постели — у нее уже нет сил бороться. Розмари позвонила доктору Салливану, и через двадцать минут он входил в комнату больной.

— Мы тебе поможем, не старайся управляться сама. Сейчас приедут нянечки. Они поправят постель, вымоют Джейн, будут подавать ей судно.

— Джейн должна как можно скорее перебраться в хоспис, — сказал доктор Салливан. — Я позабочусь, чтобы все бумаги оформили побыстрее.

Решение было принято, споры прекратились. Все стало ясно.

— Рак прогрессирует очень быстро, и мы ничем не можем ей помочь, — сказал врач. — Желающих попасть в хоспис больше, чем он может принять, и многим отказывают.

Но доктор знал, что, учитывая молодость Джейн, быстрое ухудшение ее состояния и сильные боли, ее в хоспис возьмут.

У Розмари больше не было возражений. Она поняла, что, даже имея помощницу, не сможет ухаживать за дочерью как надо. И цеплялась за надежду, что через неделю-другую лечения в хосписе ее дочь вернется домой. Когда Джейн придет время умирать, девочку должна окружать забота родных.

— Она все жалуется на ноги, — сказала доктору Розмари. — То говорит, что ногам жарко, то — холодно. Просит их растереть и говорит, что не чувствует, холодные они или горячие.

Врач с грустью посмотрел на Розмари.

— Это начался паралич. И я ничем не могу помочь.

Болезнь окончательно настигла Джейн. Взяла в плен, сделала беспомощной. Девушка лежала в постели почти неподвижно и следила за суетой птиц около кормушки. Чем меньше она шевелилась, тем слабее были боли. И она старалась лежать спокойно, расслабившись.

Доктор Меррей, дежуривший в хосписе, услыхав от доктора Салливана про мучения Джейн, сразу же принял решение. Больную терзали боли, и помощь требовалась сейчас же; в хосписе готовы принять ее немедленно.

Не теряя надежды, что Джейн еще немного поживет, Виктор и Ричард отправились в хоспис посмотреть, что это такое.

Джейн с матерью терпеливо ждали возвращения мужчин — просто были рядом. Обе смотрели на бесконечную суету птиц возле кормушки: птахи присаживались, беспокойно клевали корм и улетали. Слабые неизменно уступали место более сильным, а потом возвращались и тоже кормились.

Ричард и Виктор с шумом вошли в комнату — и показалось, вещи от избытка их энергии вздрогнули.

— Этот хоспис замечательное место, — сказал Виктор. — На больницу совсем не похоже, ну, как обыкновенный дом.

— А врач этот — прямо блеск, и сестры превосходные! — перебил отца Ричард. — И они поговорили с нами, разговор был общим. Для Джейн приготовят отдельную комнату. За окном прикреплена кормушка для птиц. И что главное — там есть комната для посетителей, в ней даже можно остаться на ночь.

Джейн с Розмари переглянулись, как бы говоря друг другу: «Как легко в них вселяется надежда», но вслух Джейн сказала:

— А мне, видно, уж давно пора принять лекарство.

Оставшись с мужем наедине, Розмари расспросила его о хосписе более подробно. Но его восхищение было искренним.

— Дежурный врач заверил, что сможет снять у Джейн боли, хотя на это и потребуется некоторое время. Он хотел знать про Джейн решительно все. Я сказал ему, что в больнице врачи запретили нам говорить ей о приближающемся конце, но он целиком принял нашу сторону. Ни минуты не сомневаюсь — мы поступаем правильно. Пожелай мы, они бы приняли ее сегодня же вечером, а если завтра, то она сразу вселится в приготовленную для нее комнату.

Виктор подал Розмари несколько листочков:

— Список вещей, которые Джейн надо взять с собой.

Розмари стала читать: «Мы рады приветствовать вас» — начало неплохое. И продолжала читать вслух: «Ночная рубашка, зубная щетка, расческа, карманное зеркальце и т.д., платья — они ей больше не нужны. Как и блокнот, ручка, шлепанцы, халат…» Розмари замолчала…

— Там настаивали, что все это надо принести, — сказал Виктор. — В хосписе всячески стараются, чтобы пациент чувствовал себя как дома. У них тепло и уютно. И много современного оборудования, чтобы персоналу было легче…

— Всякие машины? — Розмари содрогнулась, вспомнив, как катили по коридорам в прежних больницах всевозможные громоздкие аппараты. Было даже невозможно понять, делают ли этими чудовищами уборку или лечат больных.

— Не совсем. Если больной нуждается в процедурах, его доставляют в больницу, она тут же, рядом. Но хоспис существует сам по себе: там ковры, картины, шторы — все как дома. Главное, у них создают все удобства для пациентов, и поэтому все оборудовано новейшим образом. Из двадцати пяти коек сейчас занято только двенадцать. Не хватает средств, чтобы нанять нужное количество медперсонала.

Прежде чем доверить хоспису свою дочь, Виктор с присущей ему тщательностью разузнал решительно все. Основан хоспис был на частные пожертвования и средства Национального общества помощи больным раком, остальное добавили из местного бюджета. В дальнейшем хоспис передали под управление Государственной службы здравоохранения, которая бесплатно обслуживает всех нуждающихся. Во всей Англии таких хосписов было всего полдюжины. К счастью, мы жили недалеко от одного из них. Но официально Дэри-коттедж лежал за пределами его территории. Правда, в случае крайней необходимости доктор Меррей имел право делать исключение. Частные хосписы, как хоспис Святого Кристофера, совершенно независимы и обычно отделены от больниц. Основанные Национальным обществом помощи больным раком хосписы создаются на территории уже работающих больниц и могут пользоваться всем, чем они располагают. Кроме того, всегда можно поместить пациента в стационар, если в дальнейшем требуется уже другое лечение.