Путь к смерти. Жить до конца - Зорза Виктор. Страница 49

Было и еще одно, более сильное препятствие, в котором Виктор не хотел признаться даже самому себе. Разногласия между ним и сыном возникли по тому изначальному вопросу, который в свое время причинил всем столько душевных мук. Снова возникла проблема, нужно ли обсуждать это с Джейн, но теперь она ставилась иначе. Противясь отъезду сына, Виктор руководствовался своим старым правилом, а именно: Джейн нельзя ставить перед фактом ее смерти. Ричард же исходил из других убеждений: его сестре нужно помочь осознать, что она умирает. Противоречия в своих собственных убеждениях не беспокоили Виктора. В отдельные моменты он понимал, что Джейн смирилась с мыслью о смерти, но не хотел с этим считаться. Потому что в глубине души он боялся собственной смерти. Это и заставляло его возражать: не ставьте Джейн перед фактом. Хотя он видел спокойное отношение дочери, но никак не мог поверить в него. Сам боясь смерти, Виктор не мог представить себе, что кто-то ее не боится.

Пока он размышлял, Джейн напрямую спросила у Дэвида Меррея: сколько ей осталось жить? Она и раньше задавала этот вопрос, чтобы убедить — она «готова уйти», как выразилась одна из медсестер. Виктору казалось, что она спрашивала об этом всех, кроме него. Он недоумевал, почему она его игнорирует. Ответ пришел к нему позже, когда он осознал: она не могла говорить с ним о смерти, пока он сам не смирился с этой мыслью. Он думал, как успокоить дочь, сказав, что ей не так уж долго осталось страдать? Доктор Меррей объяснил ей медицинскую сторону вопроса, из которой делал вывод, что пройдет «скорее несколько недель, чем месяцев», но Виктор считал, что это гораздо больший срок, чем хочет Джейн. Надо узнать, думал Виктор, применяют ли в хосписе эйтаназию, т.е. умерщвление без боли. Но прежде следовало посоветоваться с женой и сыном и сделать это срочно, поскольку Ричард не отложил свой отъезд.

— Может, мне следует уговорить Ричарда отложить отъезд? — спросил он доктора Меррея, надеясь получить в его лице союзника.

Врач спросил о причинах, и Виктор изложил их точно и объективно, насколько мог. Он объяснил и то, как сам к этому относится. Но скрыл свой страх перед тем, что отъезд брата будет для Джейн ударом и покажется ей репетицией смерти. Признаться в противоречиях, которые терзали его самого, Виктор не мог. Чего стоил, например, его страх перед самой мыслью о смерти — и с другой стороны, желание прибегнуть к эйтаназии.

— Доводы вашего сына кажутся мне вескими, — сказал доктор Меррей. — Жизнь продолжается, и обязанности Ричарда по отношению к новой семье, его работа — причины реальные, их не сбросишь со счетов. — И добавил: — Ричард сделал, что мог. Своим присутствием он ничем не поможет сестре.

— Моя жена считает, что его отъезд может даже ей помочь, — заметил Виктор. — Может быть, Джейн держится за Ричарда, хотя бы подсознательно. А если он уедет, она как бы «отпустит» себя тоже.

— Очень возможно. Это прощание поможет ей уйти.

Виктор признал себя побежденным. Он не мог ставить под сомнение советы доктора Меррея. Собственно говоря, они ему облегчили жизнь, снимая ответственность с него самого.

Ричард появился с огромным букетом цветов.

— От кого это? — радостно спросила Джейн, и брат поднес цветы поближе, чтобы она могла рассмотреть и понюхать их.

— Не знаю. Лежали на тропинке сразу за нашим участком. Ничего, кроме цветов, никакой записки. Может, оставил сосед, который не нашел слов.

—Это садовые цветы, они не похожи на букет из магазина, — добавила Розмари. — Может, удастся узнать, от кого они.

—Поднеси поближе, я хочу их нюхать…

Ричард устроился в постели рядом с кроватью Джейн. Оба заснули. Но когда Джейн разбудили для инъекции и сделали ее, ей захотелось поговорить. Было что обсудить до отъезда брата.

— Рич?

— Да. Что?

—Который час?

— Два часа.

— Ты спишь?

—Пытаюсь. Тебе что-то нужно?

— Мне приснился сон. Ричард мгновенно проснулся.

— Хочешь его рассказать?

— Ты ведь знаешь, мы с мамой решили развеять мой прах по саду, когда я умру.

—Знаю.

— Вот это мне и снилось. — У Джейн вырвался нервный смешок. — Люди собрались в саду, там где ручей впадает в пруд. Все они бродят по грязи, натыкаясь друг на друга, и разбрасывают мой пепел.

— Тебя это расстроило? Можно и не разбрасывать, если ты не хочешь.

— Нет, я этого не боюсь. Мне даже нравится мысль о том, что мой прах успокоится у ручья в нашем Дэри-коттедже. Помнишь, как мы копались там, строя дамбу через этот ручей?

—Плохая получилась дамба, все время протекала.

— Но нам было хорошо. И останкам моим будет хорошо там лежать. Красивое место: ручей, рядом с ним пруд. И цветочные клумбы под тисовыми деревьями.

Ричард стал снова засыпать.

— Рич.

— Ну что еще? — спросил он резко, пытаясь подавить раздражение.

— Не дашь мне сигарету?

— А ты уверена, что хочешь курить? — Он чувствовал, что разбит физически и выжат, как лимон.

— Да, обычно я курю в это время, после укола. Это помогает мне уснуть.

Ричард вложил сигарету между ее губами, и Джейн зажала ее. Но пока брат зажигал спичку, сигарета выпала изо рта Джейн.

— Давай я раскурю, — сказал Ричард и сделал две-три затяжки, чтобы сигарета разгорелась, хотя вкус ему был противен. Джейн взглянула с такой благодарностью, что ему стало стыдно. Потом она жадно затянулась. Но вот на кончике сигареты угрожающе повис комок пепла.

— Постой, Джейн, я стряхну пепел, — сказал брат, но ее движения были теперь более уверенными. Джейн вынула сигарету изо рта, отдала брату и протянула руку, чтобы взять ее снова.

У Ричарда слипались глаза. Вошла медсестра Нора, спросила, не нужно ли чего больной, и сразу поняла, что помощь нужна брату.

— Знаете, Ричард, что вам не повредит? Чашка крепкого черного кофе, — сказала она и быстро ее принесла.

— Ну это же просто обслуживание по высшему разряду, да еще среди ночи, — сказал Ричард.

— Такого не получишь даже в лучших отелях, не говоря уже о больницах, — сказала Джейн. — Ты ведь знаешь, Рич, если бы не ты, я бы сюда не попала. Даже когда ты уедешь, они будут хорошо за мной смотреть, гораздо лучше, чем в любой больнице, лучше, чем смотрели бы за мной дома. Мама бы очень быстро выдохлась. Дэвид говорит, мне уж не так долго осталось, но ведь никто из них не знает точно. Я не хочу, чтобы это было долго. Я боюсь не за тебя, а за папу и маму. Для них это будет ударом.

— Ты их недооцениваешь. Мама становится очень сильной, когда знает точно, что нужно делать. А отец и сам через многое прошел. Он выдержит.

— Не знаю. Мы говорили с ним о военных годах. Может, это и помогло ему.

Сигарета погасла, речь Джейн становилась все более невнятной. Она как будто и засыпала, и боролась со сном. Каждый раз, когда глаза брата закрывались (несмотря на твердое решение поддерживать разговор), Джейн произносила какие-то бессвязные слова, словно нарочно не давая ему спать. «Она помнит, что мы последний раз вместе, — подумал Ричард, — и старается продлить это время». Но не мог преодолеть раздражения, хоть и чувствовал себя виноватым.

— Я плохо вижу, Ричард, ты что-то пьешь?

— Да, сестра принесла мне кофе.

— А может, и мне чего-нибудь выпить?

—Я попрошу сделать тебе питье.

— Нет, не надо. Ты знаешь, я ведь не ела ничего уже сто лет. Кажется, мне хочется есть, — Джейн нравилось это ощущение.

— Ну что ж, — он сомневался, — видимо, я могу попросить для тебя еду.

— Нет, не надо их беспокоить.

— Но они сами сказали: «Позовите, если что-нибудь надо».

—И все-таки я не хочу злоупотреблять. Мне просто хочется чего-нибудь пожевать. Я уверена, что здесь в комнате что-нибудь найдется, мама всегда припрятывает на всякий случай.

Ричард начал поиски по всей комнате, порылся на полках, заглянул в тумбочку у кровати Джейн.

— Ну вот, что-то нашел.

Сонливость Ричарда прошла, и он кормил сестру очень нежно, с ложечки. Еда навеяла на Джейн сон, и она наконец-то уснула. А Ричард на соседней кровати ворочался с боку на бок, думая о том, как он завтра будет прощаться с сестрой, и даже начал сочинять прощальную речь. Он хотел сказать слова, которые прозвучат легко, почти небрежно. Ну, например, о том, как много она для него значила. Без надрыва.