Путь к смерти. Жить до конца - Зорза Виктор. Страница 53

— Больно было?

— Нет. Извините, что я вас побеспокоила, но мне правда был нужен этот укол. Вы, наверное, были заняты?

— Нет, — выпалила Элизабет. — Я просто забыла. Жутко глупо с моей стороны.

Такая откровенность обезоружила Джейн, и она улыбнулась в ответ. Розмари тоже умилило это умение честно признать свою вину. Она совсем не боялась того, что эта небрежность повторится. Вскоре укол начал действовать, Джейн успокоилась. После утреннего обхода доктор Меррей уделил внимание родителям Джейн. Он был спокоен, как обычно. Сегодня и Виктор был спокойнее. Как правило, он производил впечатление механизма, у которого пружина заведена так туго, что он может работать только на большой скорости. Сейчас это ощущение срочности его отпустило. Огромное внутреннее напряжение спало. Но он не мог расслабляться надолго. Розмари знала, что он не может сидеть сложа руки. Он был намерен продолжать драться и отстаивать право дочери на умиротворенную смерть. Из них двоих он был активным началом, она — пассивным.

Доктор Меррей принес новости о состоянии Джейн.

— Опухоль в брюшной полости все перекрыла, — сообщил он. — Наши попытки очистить ей кишечник не имели успеха. Это говорит о том, что там все заблокировано.

— Значит, — сказала Розмари, — ей не следует больше есть? Она делает над собой усилие, но считает это своей обязанностью.

— Это не нужно, — ответил доктор Меррей. — Некоторых больных мы кормим вплоть до самого конца, но только по их желанию.

— Она будет рада не есть.

— Иногда пациент ест только для того, чтобы сделать приятное своим близким. Старается этим отблагодарить.

— Джейн уже ненавидит пищу. Мне кажется, она понимает, что смерть близка. — Розмари было легко говорить с врачом откровенно.

— Возможно. Есть люди, умеющие включать в этот процесс один простой механизм, которым когда-то владели все люди, потом разучились, — это способность «отключиться». Может, и она решит, что настал момент. — Он помолчал, потом добавил: — Иногда врач должен «разрешить» пациенту умереть. Звучит нескромно, будто я играю роль Всевышнего, — он виновато улыбнулся, — но у пациента бывает чувство ответственности, желание подчиняться указаниям врача в ответ на заботу. Он продолжает жить, чтобы показать, что ценит внимание врача. Такого пациента нужно подводить к мысли, что это больше не нужно; иногда врач просто обязан толкнуть стрелку весов в сторону смерти. А это и есть — разрешить пациенту умереть. — Он снова помолчал. — Наверное, это дерзко с моей стороны так говорить.

— А разве не более дерзко отказываться от смерти? — спросила Розмари.

— Может, вы и правы.

Мир Джейн предельно сузился, он был ограничен постелью. Единственными ее сокровищами теперь были: любимая пепельница в виде керамической вазы, изготовленная матерью, ее шали и сумочка с косметикой. Однако личность ее не погибла, бесконечные уколы и боль не убили ее характер. Джейн не замкнулась в себе, она продолжала жить и с удовольствием общалась с людьми. Ее радовали новости, и она с интересом слушала их.

Однажды незнакомая девушка вызвалась посидеть около Джейн, чтобы ее родители могли позавтракать вместе. Когда Джулия ее привела, Розмари успела только подумать: как она молода, не старше семнадцати лет. О чем она сможет говорить со смертельно больным человеком?

Но девушка радостно улыбнулась, садясь у постели Джейн. Она стала говорить так живо и свободно, словно говорила со здоровой подругой, и Джейн отвечала тем же. Даже если она и завидовала энергии новой знакомой, то не подала виду.

Когда родители вернулись, она сказала:

— Мы хорошо поговорили.

В этот день Джейн сообщила Дороти и Джулии, что она вполне счастлива.

— Мир так прекрасен. Раньше я этого не замечала, а теперь знаю. Мне так повезло, что я попала к вам. Этот хоспис — лучшее место в мире. — Потом добавила, что для человека нет ничего важнее рождения и смерти. — Когда я родилась, я ничего не знала. Умирая, я знаю все.

Все вокруг меня — добро, а не зло. Хорошо умирать с таким настроением.

Повернув ее, сестры искали для девушки удобную позу.

— Как вы добры ко мне, — продолжала Джейн. — Вы так со мной возитесь. Я уже разговариваю, как пластинка, застрявшая на одном месте: одно и то же… Вам не надоело?

— Не надоело, Джейн, — ответила Джулия, — нам приятно это слышать и ухаживать за вами.

Дороти выразила свое согласие улыбкой.

— Вы хорошо следите за своими ногами, Джейн, хотя и не можете свободно ими двигать. Это видно, когда мы меняем вам позу.

— До болезни я много занималась йогой. Очень помогало, особенно против бессонницы. Знаете, что меня волнует? Хотелось бы знать, как происходит умирание? Немного страшно. Я думаю, никто этого не знает.

Джулия посмотрела на нее серьезно.

— Я могу объяснить. Вы просто заснете и уйдете от нас, даже не просыпаясь. — Она говорила тихо, но убежденно.

Джейн молчала, усваивая услышанное. Потом сказала:

— Это меня устраивает.

Джулия продолжала:

— Я наблюдала за многими умирающими, видимо, и с вами произойдет то же самое.

Джейн это удовлетворило. Освободившись от страха перед будущим, от обязанностей, которые ее угнетали, и от тягостных поражений, ей оставалось иметь дело только с настоящим. Оно было вполне управляемым, лимитированным и подчинялось ей. У Джейн не осталось мучительных сомнений.

В тот день — он был жарким и солнечным — после обеда друзья снова приехали из Лондона навестить Джейн. Привезли клубнику, дыню и манго — не зная, что она уже ничего не ест. Очень быстро они поняли, что это свидание — последнее. Кейт, вошедшая первой, сразу увидела, как ослабла ее подруга по сравнению с тем, что было три дня назад. Джейн уже плохо видела, но узнала Кейт по голосу. Та обняла и поцеловала ее. А Джейн попросила:

— Расскажи мне, как ты одета. На тебе всегда такие красивые вещи. А что сегодня?

— Знаешь, я специально не наряжалась. — Кейт все же попробовала описать свой наряд. — На мне индийская юбка, помнишь ее? Коричневая, с таким узором. А еще — белая блузка и деревянные бусы. Вот вроде бы и все. Ах да, я не надела туфли, которые подходят к этой юбке — слишком жарко, — и на мне босоножки.

— Теперь мне ясно, как ты выглядишь. Хороший день сегодня, правда? Я чувствую, как греет солнце.

Вспомнив, что Джейн всегда любила солнце, Кейт отметила, что не услышала в ее словах никакой зависти. Она и сама старалась говорить бодро и спокойно:

— Ты рада, что тебя сюда привезли?

Когда Джейн ответила кивком головы, добавила:

— Знаешь, ты хорошо выглядишь. Словно ты счастлива.

Немного помолчали. Понимая, как слаба Джейн, Кейт мало говорила, давая возможность высказаться подруге. Вдыхая запах прекрасных фрезий, привезенных Кейт, Джейн сказала:

— Все же как прекрасен мир. Нужно действительно наслаждаться им, использовать каждую минуту. — Потом она сказала, что передать Майклу.

Еще двое приятелей ждали своей очереди на залитой солнцем террасе. Со стороны все могло показаться картиной, обычной для выходного дня: группа молодых людей беседует под навесом, любуясь ландшафтом, простирающимся позади сада. Но каждому , выходящему от Джейн, было ясно, что она угасает. Тело стало хрупким, глаза почти ослепли, голос упал до шепота. Оставались только ее уравновешенность, чувство покоя, исходившее от нее. Казалось, оно не уменьшалось, а увеличивалось.

Разговаривая с друзьями — тихо, по нескольку слов, — Джейн пыталась убедить их, что смерть не страшна. Если бы ей удалось доказать, что и они смогут умереть спокойно, когда настанет их черед, она сочла бы, что оставляет им моральное наследство. И своим пониманием друзья Джейн помогли бы ей самой умереть легко.

Родители по очереди заглядывали в комнату, следя за тем, чтобы друзья не переутомляли больную. Было ясно, что после каждой встречи ей нужно отдыхать. Мать или отец сидели рядом, давая ей подремать, потом входил следующий посетитель. Линда, школьная подруга Джейн, вышла из ее комнаты рыдая.