Сокрушительное бегство - Зубко Алексей Владимирович. Страница 22

— Милосердный. Что значит, когда можно казнить и миловать, то хочу миловать и казнить. Милосердно, правда?

— Угу… — Я не стал спорить, хотя принципиальной разницы не рассмотрел, поскольку в детстве учил и арифметику: «От перемены мест слагаемых сумма не меняется», и биологию: «Хрен редьки не слаще».

Тихону затянувшийся процесс знакомства надоел, и он опустился на пол, терпеливо ожидая, когда же эти нелогичные с его точки зрения двуногие покончат с пустопорожними движениями языками и перейдут к трапезе. На Ваурии не утруждают себя излишними разговорами, да и со словарным запасом в одно общее, одно специальное мужское и два специальных женских слова не очень-то поболтаешь. Трудно себе вообразить двух самок ваурийских демонов, мило болтающих часок-другой ни о чем, словно добрые кумушки на Земле. Поэтому мы цари природы, а не они. Я имею в виду великую силу Слова как двигатель прогресса и стимулятор естественного отбора.

— Третья «М» — мудрый, — сообщил карлик, прижав к глазу разноцветного стекла монокль и зачем-то оттопырив челюсть. — Спорить не будешь?

— Нет, — уверил я его.

— Правильно, — ободрил он и, сменив шутовской колпак на извлеченную из-за пазухи корону, неведомо каким манером уместившуюся там, звонко хлопнул в ладоши.

— Стоим и бдим!

Перебросив метлы из одной руки в другую, при этом заставив их перевернуться взлохмаченной рабочей частью к потолку, стражи чеканно стукнули древками о каменный пол. Бум-бум-бум… — прокатилось вокруг трона, обогнув его по кругу и вернувшись туда, где зародилось. Частично стертые и щетинящиеся поломанными прутьями пучки, насаженные на отполированные до блеска древки навевают подозрения о совмещении должностей стражника и дворника, или как там называется подметальщик не двора, а дворца. Но слаженность движений и их доведенная до автоматизма четкость заставляют усомниться в возможности подобного времяпрепровождения. Хотя… трудотерапию, знаете ли, еще никто не отменял. Даже в «Уставе космических разведчиков» на месте предисловия стоят три великих изречения. «Великих» как по своей глубине, так и по авторству. «Плодиться, плодиться и еще раз плодиться… Мао Цзэдун». «Учиться, учиться и еще раз учиться… В. И. Ленин». «Работать, работать и еще раз работать… Рамсес II». Историческая последовательность обращена вспять, зато человеческая жизнь расписана по пунктам.

Протиснувшись между ног отработавших показательную программу стражников, Дурик… бум… бомбер какой-то… — ох и дал же бог имечко! — вернулся на трон и скомандовал:

— Меня не беспокоить! Буду отдыхать.

— Стоим и бдим!

До последнего мгновения я продолжал подозревать в происходящем чью-то неудачную шутку — веселится шут, ну и шут с ним, как говорится, — но теперь надежды на появление настоящего правителя, мудрого и величавого, растаяли вместе с мечтами о торжественном и поэтому сытном обеде в честь дорогого гостя — меня.

Вот ведь скряга!

Этот мир положительно начинал нравиться мне все меньше и меньше. Со всеми его непонятными воздействиями на магию, со своеобразным подходом местных правителей к проведению аудиенций. Они словно соревнуются один перед другим в оригинальности.

Сперва Викториния, с тем же количеством одежды на теле, что и в настоящий момент, совмещает прием меня и ванны. Пожалуй, наоборот: ванны и меня, если соблюдать очередность принятия. Но женщине многое можно простить, особенно вспомнив тот роскошный ужин, который она разделила со мной.

— Извини, кобылка, — расчувствовавшись, я погладил ее мокрый черный нос. Викториния довольно фыркнула и, гарцуя, прижалась крупом к моей спине. Мы с Тихоном одновременно заорали и оказались в воздухе.

— Стоим и бдим! — мгновенно отреагировали стражи. Остановив скольжение по пыльному полу, опровергнувшему догадку об использовании стражниками метел по прямому назначению, я перевернулся на бок, потирая ушибленные колени и стараясь держать меч за спиной. А то припаяют попытку правительственного переворота со всеми вытекающими из ее провала последствиями.

Викториния, обиженно прищурив глазки, перевела взгляд с меня на Тихона, с недоверием рассматривающего свой хвост, чудом уцелевший после знакомства с копытом императорской наследницы. Губки кобылицы мелко дрожали, в уголках глаз блестела влага. Только не это. Падающую в обморок кобылу я уже видел дважды, а обогатить свои знаниями еще и наблюдением за бьющейся в истерике ею же у меня желания нет. Знаю заранее, что это зрелище не для слабонервных.

Поспешно встав на ноги, я подошел к Викторинии и принес свои извинения, чем вызвал неподдельное изумление у Тихона. Эх, малыш, вот повзрослеешь, научишься говорить «фрук» и стойко переносить отказы на свои предложения заняться им, тогда и поймешь, что женщина может быть права даже тогда, когда логика утверждает обратное. И не ставьте их на противоположные чаши весов — они несоизмеримы. Без логики-то человечество выживет… Как нет?! Ну так живет же.

Со стороны трона донеслось заливистое хихиканье, отчего-то напомнившее мне злорадные смешки призрака из покосившейся башни. Может быть, они состоят в родстве? Семейное привидение и все такое… К примеру, жители Туманного Альбиона тоже питают слабость к преемственности поколений, почитая за хороший вкус иметь свое фамильное привидение, переходящее по наследству от отца к сыну.

— Досточтимый МММ, — почтительно обратился я к хихикающему правителю, предположив, что уменьшительно-ласкательное «Дурик» может прозвучать недостаточно солидно, а полностью его имя я не помню. — Прошу простить меня за доставленное вам беспокойство. Не могли бы мы покинуть ваш дворец?

— Я вас не держу.

— Мы можем идти?

— Идите.

— Куда?

— Куда хотите, — хохотнув, разрешил мудрый и мужественный карлик.

Уяснив, что эскорта нам не выделят, я решил найти выход самостоятельно. «И желательно в направлении кухни», — подсказал пустой, если не считать пробки от джиннова кувшина, желудок.

Двигаясь вдоль стен, через каждые десять шагов щетинящихся ярко светящимися выступами, мы дважды обогнули трон по часовой стрелке, но даже намека на дверь не обнаружили. Лишь проложили хорошо заметную тропу среди девственных слоев пыли. И как они попадают в спальные покои? Или они не спят? Тогда понятно, почему здесь так «людно»…

Хочешь не хочешь, а пришлось возвращаться к трону.

— Не подскажете, — шепотом поинтересовался у стоящего как истукан стражника, — как выйти отсюда?

Минута тишины протекла с той же безликой посекундной монотонностью, что и миллионы до нее и миллиарды после.

Не подскажет, — понял я, когда мой вопрос остался безответным.

Интересно, персоналу психушек молоко за вредность положено? Я бы не отказался сейчас от литра-другого.

Спокойно… Попытаемся найти другой подход.

— Уважаемый МММ!

С утомляющей настойчивостью за моим возгласом последовала минута тишины.

— Ау!!!

— Стоим и бдим! — для разнообразия дружно ответили стражники.

«Процесс пошел», — обрадовался я:

— Кто вы?

— Стоящие и бдящие.

Очень хорошо. Главное — разговорить, а там…

— И как стоите?

— Стоически.

— Как-как? — опешил я.

— Стоя.

Чувствуя, что теряю нить разговора, тем не менее продолжил его:

— А бдите как?

— Бдительно.

— Как-как?

Не дождавшись ответа, я почесал переносицу и плюнул на безнадежное занятие. Метко. Но страж не обратил на это внимания, и я не стал извиняться.

Что мы имеем? А имеем мы предположительно проблему с безвыходностью положения, в которое попали. Чтобы сказать об этом более уверенно, нужно проверить два варианта лазеек, которые мною не испробованы. Первый — уйти так же, как пришли. То есть воспользоваться магическим амулетом. Второй — попросить об услуге джинна. Но, вспоминая его предыдущую попытку… размажет по стенке словно таракана подошвой тапки.

Соображения личной безопасности перевесили прочие доводы, и я решил попытать счастья с медальоном.