Сокрушительное бегство - Зубко Алексей Владимирович. Страница 59

— Где?

— Сейчас покажу. — Я спрыгнул с единорога.

— Не нужно…

Но я уже взмахнул мечом, намереваясь расчистить себе проход в огороже пепелища, перерубив пару копий. Первое же древко разлетелось от удара на мелкие щепки, издав при этом звонкий треск, совсем непохожий на хруст древесины, а скорее напоминающий звон стекла. Слетевший с копья череп упал внутрь круга, погрузившись в пепел, почему-то черный как смоль, по самые глазные впадины.

— У-у-у… — разом завыли-застонали черепа, подпрыгивая на своих насестах.

Заклубился пепел над пепелищем, накрыв попавший в него белесый череп по макушку. Лишь красный символ просвечивал сквозь черную пелену.

— Вауррр! — зарычал Тихон.

Ольга не обронила ни звука, если не считать за таковой свист вылетевшей из ножен стали, и в прыжке попыталась сбить меня с ног.

Но не успела.

Клубящийся над пепелищем пепел с ревом ураганного порыва ветра устремился в проход, образованный срубленным у основания копьем. Черный поток с силой ударил меня в грудь, опрокинув на спину и, пройдясь по мне, словно сапожник ваксой по штиблетам, иссяк.

Откашливаясь и протирая глаза, я поднялся на ноги. Там, где мгновение назад лежало пепелище, теперь виднелся котлован, на дне которого на каменном пьедестале блестела металлическими боками статуя, изображающая скелет кентавра. Блеск ее гладкой лысины, выступающей над пеплом, и привлек мое внимание. Теперь же статуя видна полностью. Первой ассоциацией, пришедшей мне на ум, было сходство с одним из всадников апокалипсиса. Тот был выполнен в несколько нетрадиционной манере. Широкие копыта, шарнирные соединения костей ног, крутые дуги ребер, мощный позвоночный столб, в шейном отделе резко изгибающийся кверху и переходящий в позвоночник человеческого верха статуи.

— Нужно бежать, — простонала Ольга, перевернувшись на бок.

— Ты ушиблась? — подав ей руку, с беспокойством спросил я.

— А-а-а! — взревел Улюлюм, заставив меня подпрыгнуть от неожиданности, и, подняв над головой меч, бросился на статую.

Треснули вставшие на его пути копья, захрустели разлетевшиеся в стороны черепа, загудел от удара позвоночник кентавра.

— Получай! — обрушивая удар за ударом, кричал рыцарь. — Я Улюлюм — Великий Сокрушитель.

Он запрыгнул кентавру на спину и попытался пробить его металлический череп.

Статуя содрогнулась. Со страшным скрипом нижняя челюсть опустилась вниз, и раздался совершенно безликий голос, прерываемый грохотом обрушивающегося на металл металла:

— Я пришел сделать вас… Бум! — …такими, как я, и сам ста… — Бах! — …ть такими, как вы. Бум!

— Мы вместе станем… — Ба-бах!

— …на тропу высшего разума и…

— Дзинь!

— …вместе достигнем его вершин.

Не выдержав выпавших на его долю испытаний, меч самозваного Сокрушителя преломился у рукояти. Растерянно посмотрев на обломок, Улюлюм отбросил его прочь и, схватив кентавра за ребра человеческой половины, попытался оторвать одну составляющую от другой. От нечеловеческих усилий вздулись бугры мышц, затрещал металл… Я бросился на помощь рыцарю, выкрикивая советы:

— Скручивай! Дави под углом!

Следуя за мной, на дно котлована спрыгнули воительницы.

Сорвавшись на визг, кентавр встрепенулся, словно пес после купания, и, подпрыгнув, ударил одновременно всеми четырьмя копытами о каменную плиту. Шрапнелью брызнули осколки.

Закрыв лицо рукой, я поспешно опустил забрало. Закричали от боли валькирии, покатившись по черной выжженной земле. Исчез со спины спрыгнувшего с пьедестала кентавра рыцарь. А сам металлический паразит Великого дракона, скользнув по мне красными лазерами сканера, сжал кулаки и принял боксерскую стойку, не прекращая верещать, словно от короткого замыкания.

Скользнув по мне тенью, над головой пронесся Тихон. Кентавр, уклонившись от пикирующего демона, бросился ко мне.

Я, следовательно, от него.

Назовем это тактическим отступлением, поскольку термин «бегство» не подходит к героическому образу, который положен Сокрушителю.

Выбравшись из котлована, я кувырком ушел вправо, увернувшись от копыт несущегося по пятам робота.

Он резко затормозил, взбороздив копытами землю, и обернулся.

Схватившись за рукоять меча, я замер.

— Ой! У-у-у… — Кентавр тоже замер. Опустив тянущиеся ко мне руки, робот прикоснулся к позвоночному столбу как раз в том месте, где его человеческая часть переходит в лошадиную. Мелькающие в линзах его глаз красноватые отблески лазерных сканеров, мигнув, погасли. Надсадный вой сменился хрипом и тоже смолк. Содрогнувшись, кентавр переломился в поясе, если исходить из анатомии его человеческой половины, и, взмахнув руками, уткнулся затылком в землю.

— Кажется, с кем-то радикулит приключился, — произнес джинн, стремительно вырастая на спине поверженного робота. Подув на зажатые в руке плоскогубцы, словно на дымящийся ствол кольта, он крутанул их на пальце и засунул в карман.

Я, отшвырнув меч, бросился на дно котлована, где, постанывая, начали приходить в себя валькирии.

— Оленька, милая…

— Со мной все в порядке, только голова…

— Агата, ты как?

— Жива.

Просунув голову сквозь частокол копий, Викториния мотнула рогом из стороны в сторону и фыркнула.

— Тихон? Тихон!

Бросившись за пьедестал, я обнаружил там Улюлюма, потирающего разбитый лоб и пытающего достать из ножен отсутствующий меч.

— Тихо-о-он!!!

— Ваур, — донесся приглушенный ответ откуда-то из-под земли.

— Где ты? — ползая по земле и бороздя ее обломком рыцарского меча в поисках скрытого люка, прокричал я.

Валькирии присоединились к поискам, выстукивая пустоты, но обнаружил искомое Улюлюм. Он, все еще пошатываясь, поднялся на ноги и, попытавшись опереться рукой о пьедестал, попал в пустоту.

— Здесь дыра!

Пьедестал оказался старым колодцем, накрытым каменной плитой, которую беснующийся металлический кентавр расколол, открыв полутораметрового диаметра отверстие, в которое и влетел мой демон.

— Тихон! — крикнул я, заглядывая в шахту колодца.

— Ваур, — поскуливая, отозвался он.

Добившись от компьютера включения инфракрасного зрения, я рассмотрел потрескавшийся камень стенок, уходящий вглубь метров на пять, и небольшую полость, некогда заполненную водой, от которой нынче остались лишь волны высохших водорослей на стенках и зеленоватая лужа на дне. Да еще Тихона, забившегося в дальний, единственно сухой угол.

— Сейчас, малыш, я что-нибудь придумаю…

Обвязавшись веревкой, я сунул ее свободный конец Улюлюму:

— Опускай помаленьку.

— Легко, — заверил он меня. — И спустим, и поднимем… Ты, главное, зверя своего за уши крепко держи, чтобы не вырвался.

Опустил он меня и правда легко — в том смысле, что не напрягаясь особо, — спуск я преодолел почти в свободном падении, несколько замедляемом трением о шероховатый камень.

— Ну как? — прокричал он, когда веревка в его руках ослабла. — Ты уже внизу?

— Уже, — ответил я, сплевывая попавшую в рот воду, которой и без того успел вдоволь наглотаться, пытаясь подняться с покрытого скользким илом дна, но раз за разом оскальзываясь и возвращаясь в первоначальное положение. То есть плашмя в грязи и по уши в воде, с каждым разом становящейся все грязнее и зловоннее. Ну прямо мечта хрюшки. — Не тяни пока.

— Что ты там делаешь? — поинтересовалась Агата, заглянув в колодец.

— Ползаю.

— Ага.

Кое-как добравшись до Тихона, жалобно глядящего на меня своими огромными оранжевыми глазами, я сумел подняться на ноги и попытался стереть со щитка грязь, но добился лишь того, что вместо частично покрытого черными пятнами изображения получил однородно мутную картинку. Пришлось поднять забрало и ориентироваться преимущественно на ощупь. Обхватив Тихона под крыльями, я прокричал:

— Тяни!

— Эй, ухнем! — ответил конкурент на стезе героического возвращения дракона. И веревка, выбив из меня дух, стремительно поползла вверх. Подхватив демона за лапы, валькирии вытянули его из колодца. Улюлюм, удерживая веревку одной рукой, свободной схватил меня за шиворот и вытянул на-гора. Викториния, сунувшаяся было ко мне, наморщила нос и отвернулась.