Констанция. Книга пятая - Бенцони Жюльетта. Страница 8

Головы старух и девушки, сидевших рядом с Констанцией, немедленно повернулись в сторону молодого красавца в мундире полевого маршала. Мгновение спустя Констанция заметила, как почти все присутствовавшие в зале, услышав фамилию ла Файетт, умолкли и обернулись.

— Какой красавец, — заворожено прошептала Луиза, щеки которой вспыхнули ярче пламени. — Боже мой, вот он — мужчина моей мечты.

Обе старухи дружно засопели, словно в знак глубокого сожаления.

— Моя дорогая, — с нежностью произнесла Ташеретта де Андуйе, — он уже давно женат. Тебе даже не стоит о нем думать. Глаза Луизы наполнились слезами, сделав ее похожей на обиженного ребенка с картины Пуссена.

— Но как? — едва слышно пробормотала она. — Почему? Ведь он так молод.

Бабушка принялась успокаивать внучку.

— Да, он молод, ему двадцать восемь лет, но он уже полевой маршал и американский генерал. Он уже завоевал полмира и теперь снова вернулся во Францию. Кажется, теперь он чем — то занят в правительстве.

Вторая старуха энергично закивала головой. — Да, да, совсем недавно он удостоился личной аудиенции у его величества Людовика XVI, а произошло это сразу после его возвращения из Америки. Насколько мне известно, маркиза де ла Фаетта назначили помощником морского министра маршала де Кастри. Король строит новый флот и собирается открывать еще одну большую гавань в порте Шербур. — Интересно, как же они оказались вместе на одном балу?

— Кто, кто? — с любопытством спросила Луиза.

Она уже забыла о своем увлечении маркизом де ла Файеттом, снова обратилась к сплетням своей бабушки. Ташеретта де Андуйе охотно ответила внучке.

— Я говорю о графе Прованском и маркизе де ла Файетте. Они же терпеть не могут друг друга.

— А в чем дело?

— Это было еще десять лет назад. Сразу после того, как воцарился наш король Людовик XVI, он устроил костюмированный бал. Граф Прованский тогда был еще монсеньером. Ты же знаешь, Луиза, что на костюмированном балу правила дворцового этикета необязательно должны соблюдаться. Каждый может приглашать на танец любую даму и, вообще, делать все, что ему заблагорассудится — разумеется, в рамках приличия, — объяснила бабушка. — Во всяком случае на костюмированном балу все равны, и, даже при появлении короля — если он, конечно, в маске — никто не обязан выказывать ему свое почтение. Кстати, Луиза, ты знаешь, что у графа Прованского необыкновенная память? С самого детства он всегда отличался тем, что мог наизусть прочитать любой стих из «Илиады»и перечислить имена всех царей всех колен Израилевых. Однако, как всякий дурак… — Ташеретта де Андуйе впервые произнесла это слово и, будто сама испугавшись, стала подозрительно оглядываться по сторонам.

Констанция сидела рядом не шелохнувшись и, тем самым, развеяла всяческие подозрения пожилой графини в том, что ее подслушивают.

Тем не менее старуха, хотя и продолжала говорить, но уже менее громко, и Констанции пришлось напрягать весь свои слух для того, чтобы разобрать, о чем идет речь в разговоре.

— Так вот, — продолжила графиня де Андуйе, — как всякий дурак, граф Прованский всегда хвастается своей памятью. На том самом костюмированном балу у короля, о котором я тебе сейчас рассказываю, моя дорогая внучка, граф Прованский уселся в кресло маркиза де ла Файетта и, собрав вокруг себя толпу прихвостней и льстецов, которых всегда хватает при богатых и знатных особах, стал похваляться своими способностями. Маркиз де ла Файетт стоял в это время рядом. Нимало не позаботившись о том, что будет дальше, он заметил: «Всем известно, что дуракам память заменяет ум». Это было сказано не слишком громко, но так, чтобы слышали окружающие. Хотя лицо графа Прованского было прикрыто маской, все тут же заметили, как он побагровел. Монсеньер вскочил с кресла и быстро покинул зал вместе с окружавшей его компанией. Напоследок он бросил маркизу: «Я никогда не забуду ваших слов». Ла Файетт, который тогда был еще совсем мальчишкой и только-только начинал службу в полку черных мушкетеров, совершенно спокойно занял свое законное место и с невозмутимым видом продолжил наблюдать маскарад. С той поры граф Прованский и маркиз де ла Файетт стали смертельными врагами. Они никогда не появляются в одном и том же зале и демонстративно игнорируют друг друга. Судя по всему, понадобилось особое приглашение короля Людовика для того, чтобы граф Прованский прибыл на этот бал. Я не думаю, чтобы он согласился присутствовать здесь просто так, зная, что сюда приглашен и его ненавистный противник.

И действительно, словно в подтверждении слов Ташеретты де Андуйе, граф Прованский, демонстративно отвернув в сторону свое круглое лицо, проследовал к выходу из зала.

Констанция едва сдержалась для того, чтобы не улыбнуться. Эта вызывающая демонстрация собственного неудовольствия не могла вызвать у нее ничего, кроме насмешки. Ей был куда более симпатичен этот юный полевой маршал, который был достоин окружавшей его славы, чем напыщенный дворцовый петух — граф Прованский. Констанция еще раз с любопытством посмотрела на окруженного весело щебетавшими дамами красавца маркиза, любезно улыбавшегося, но не отвечавшего ни на одно приглашение танцевать.

«Странно, — подумала Констанция. — Он так молод и интересен… Почему он не танцует?»

Казалось, что демонстративного ухода графа Прованского никто не заметил. Это выглядело тем более странным, что граф был, как никак, младшим братом короля.

«Да, — подумала Констанция, — наверное, этот бывший дофин не пользуется уже никаким авторитетом при дворе. Во всяком случае, надо обратить на это внимание». На мгновение Констанция забыла о сидевшей рядом с ней дамской компании. Однако, старухи не преминули напомнить о себе жарким шепотом.

— Ташеретта, а ты знаешь, что маркиз де ла Файетт раньше был страстно влюблен в нашу королеву?

Старая графиня де Андуйе сделала большие глаза.

— Да неужели?.. Я об этом ничего не слыхала. Глаза ее пожилой подруги округлились.

— Как? Ташеретта, ты меня удивляешь! Старуха смутилась.

— Нет, ну, разумеется… я слыхала о том, что королева однажды танцевала с ним на балу… Однако, это было всего лишь единственный раз и, насколько мне известно, послужило причиной того, что маркиз отдалился от двора. Неужели это произошло из-за того, что он был влюблен в королеву?

— А вот я именно так и думаю! Если бы он не был влюблен в королеву, почему ему нужно было придавать столь большое значение одному, пусть даже неудачно закончившемуся, танцу? Удалившись, он, наверняка, решил скрыть от всех свою страсть и побороть ее. Знаешь, Ташеретта, мне кажется, что ему удалось сделать это. А ведь он, наверняка, очень сильно любил ее величество.

Графиня де Андуйе недоуменно пожала плечами.

— Да с чего ты взяла, Адриена?

— Во-первых, оба они были молоды, а ты же знаешь, как молодость относится к любви. Ее величество была прекрасна в то время…

Графиня де Андуйе фыркнула.

— Можно подумать, что она стала уж совсем безобразной сейчас. — Нет-нет, упаси господи!.. — торопливо заговорила ее собеседница. — Ее величество как всегда прекрасна. Но сейчас она стала матерью, а ведь ты сама знаешь, как много это меняет в натуре женщины. А тогда… Тогда они были молоды, и я готова поклясться на библии, что юный маркиз боготворил свою королеву. Ты знаешь о том, что он даже дрался на дуэли из-за ее величества Марии — Антуанетты?..

— Не может быть!.. — с крайним изумлением промолвила старая графиня де Андуйе. — Почему я об этом ничего не знаю? Скорее же рассказывай, Адриена! И вообще, как тебе не стыдно — почему ты ничего не говорила мне об этом раньше? Ее спутница стала торопливо оправдываться:

— Да я и сама только недавно узнала. Знаешь, я побывала недавно в доме герцога д'Айена — тестя маркиза де ла Файетта — и мне рассказала об этом происшествии одна из его служанок. Впрочем, я думаю, что сейчас это уже не имеет большого значения, потому что прошло почти десять лет.

Похоже, что графиня де Андуйе была не согласна со своей подругой, потому что на лице ее отразилось такое глубокое недовольство, что Адриена не стала заострять внимание на важности или не важности для истории этого происшествия.