Морской охотник - Зверев Сергей Иванович. Страница 10

А берег и океан — вечны.

— Здорово здесь, правда? — спросил мальчишка, нарушив затянувшееся молчание. — Даже не верится, что где-то Москва есть и другие большие города.

«Надо же, маленький еще совсем, а то же самое чувствует», — подумал Полундра.

— Да, — вслух сказал он. — Это точно, я и сам сейчас о чем-то в таком роде подумал. Кстати, Виктор, — продолжил после небольшой паузы Полундра, переводя разговор на другую тему, — а что ты такой спокойный? Я-то думал, что ты за отца волноваться будешь, он как-никак на довольно опасное дело пошел.

Спасательные работы в шторм — это серьезно.

— А! Ерунда, — отозвался мальчишка. — Папа и не в такую погоду в море выходил. Это ему не страшно.

Мама каждый раз волнуется, конечно, но я-то знаю, что папе никакая буря не страшна.

Полундра чуть поморщился. Конечно, воспитывать пацана не его дело, но все же…

— Знаешь, Витя, это хорошо, что ты так в отца веришь, но все же имей в виду, такая уверенность — это не всегда хорошо. К морю нужно с уважением относиться. Оно в любом случае сильнее каждого из нас.

И если мы оттуда все же возвращаемся, то доля удачи в этом всегда есть. А пропадет эта удача — можно и не вернуться.

«Плохо сказал. Только напугаю мальчишку», — промелькнуло в голове у Полундры.

— И что, вас тоже только удача в море спасет? — недоуменно спросил мальчик, поднимая синие глаза на своего спутника. Он столько всего слышал от отца об этом человеке, и вдруг он говорит такие странные вещи.

— Не только удача, — серьезно ответил Полундpa. — Учителя и у твоего папы, и у меня были хорошие, кое-чему научили. Но все равно море есть море.

Посмотри на него! — он кивнул налево, где еще не до конца утих бушевавший океан.

Мальчишка повернулся к морю лицом. Как для какого-нибудь московского школьника чем-то привычным являются Кремль и Красная площадь, так для Витьки привычным было море. Он сколько себя помнил, никогда не смотрел на него внимательно, пристально — так, чтобы увидеть его целиком, а не какой-нибудь отдельный признак, из которого можно было сделать выводы о погоде. Серые волны с белыми гребнями ударялись о берег и откатывались назад, оставляя белую пену на серых камнях. Дальше, до самого горизонта, сплошным строем поднимались такие же гребни, и Витька знал, что там, за горизонтом, их еще больше. Он неожиданно почувствовал, насколько мощен океан. И первый раз почувствовал, что человек — ив том числе его отец — может далеко не все.

— Ой, — мальчишка покачал головой. — Странно.

Сколько раз я на море смотрел…

— Плохо смотрел, значит, — перебил его Полундра. — Тебе, Виктор, взрослеть пора. А быть взрослым — это в том числе и с уважением относиться к достойному противнику. Северные моря — это противник достойный, ты уж мне поверь.

Мальчишка кивнул и хотел что-то ответить, но в этот момент впереди показался знакомый камень.

— Ага! Вот он! Почти пришли, дядя Сережа! Вот за тем камнем будет бухта, нам туда.

— Ну, пойдем.

Чем ближе они подходили к бухте, тем загадочнее делалось лицо мальчишки. Полундре стало уже по-настоящему интересно, что же пацан собирается ему показать. Наконец они свернули за серый выступ скалы, и их взглядам открылась небольшая бухточка.

— Ничего себе! — воскликнул Полундра. — Адмиральский, что ли?!

В дальнем конце бухты и в самом деле стоял маленький катер из числа тех, что на флоте обычно называют адмиральскими.

— Вот! — с гордостью сказал мальчик, подводя Полундру к катеру. — Это наш с отцом.

— Как это ваш? — удивился Полундра. — Они же все военные, их не продают.

— Он списанный, — объяснил Витя. — Лет пять на корабельном кладбище лежал, пока я его случайно не заметил. Мы с отцом его отогнали сюда и стали ремонтировать.

— И что? Получается? — с любопытством спросил Полундра.

Он прекрасно знал, что на Северном флоте любой корабль или катер списывают только тогда, когда он доходит до состояния полнейшей развалины. Кораблей ведь все время не хватает, вот и возятся флотские механики с каждой способной держаться на воде коробочкой до тех пор, пока она совсем разваливаться не начнет. А уж если североморские спецы на катер рукой махнули и решили списать, то значит, уже проще новый построить, чем этот отремонтировать.

— Уже получилось, — ответил мальчишка. — Двигатель работает, горючее есть, отец даже кое-какое водолазное снаряжение достал. Осталось только подкрасить — и можно выходить в море.

— Ничего себе… — покачал головой Полундра. — Это сколько же вы с ним возились?

— Три года. Ну, правда, с перерывами. У папы свободного времени мало.

— Молодцы! — искренне сказал Полундра. — Слушай, действительно, настоящий адмиральский катер.

Только пулемета не хватает.

— А что, на нем должен быть пулемет? — заинтересованно спросил мальчишка.

— Должен. Такой катер несет по штатному расписанию три человека экипажа и пулемет. Ну оружие-то с него, ясное дело, сняли, прежде чем списывать.

— Понятно, — по голосу мальчишки было ясно, что об отсутствии пулемета он очень сожалеет.

— И что, говоришь, он уже готов к выходу в море? — спросил Полундра.

— Ага. Вот выйдем на нем с отцом, может, найдем стеллерову корову, утрем нос этой японской экспедиции.

— Может, и найдете. Да, смотрю, интересные у вас тут места.

— А еще, — мальчишка напустил на себя таинственный вид, — вон под той скалой, — он указал рукой на тот самый здоровенный валун, который служил ему ориентиром, — там лежат неразорвавшиеся глубинные бомбы.

— С чего ты взял?

— Я точно знаю. Их папа каким-то прибором обнаружил. Говорит, что в сорок пятом году в районе нашего острова затонула баржа, на которой бомбы перевозили. Вот здесь она и лежит. Ее загоняли в бухту во время шторма, а она напоролась на камни и затонула. Но лежит совсем неглубоко. И бомбы на ней не взорвались, так там и остались.

— А начальству своему твой отец об этом сообщал? — спросил Полундра. — Это ведь дело серьезное, глубинные бомбы — не игрушки.

— Он сообщал. Сюда даже саперов вызывали, чтобы они бомбы уничтожили, — И что?

— Они уже собрались их взрывать, но тогда на острове вулканологи работали, они предупредили, что взрывать нельзя.

— Почему это?

— Там рядом подводный вулкан. И даже вроде бы не один. Они сказали, что подводные взрывы спровоцируют извержение, — чувствовалось, что мальчишка повторяет чужие слова.

Полундра кивнул. Да, если тут и в самом деле вулканы, то взрывать бомбы не стоит.

— Я вот только не понимаю, почему их тогда просто не подняли? — сказал мальчик. — Что, нам эти бомбы не пригодятся?

— Это вряд ли, — отозвался Полундра. — Сам посуди — их сделали лет шестьдесят назад, да к тому же они почти все это время в морской воде лежали. Наверняка по прямому назначению их уже использовать опасно. Можно не врага взорвать, а самому подорваться. К тому же подъемные работы — недешевое удовольствие. Не стоят эти бомбы тех денег, которые придется потратить, чтобы их поднять. В конце концов, у нас на складах этих бомб целая куча. Притом поновее и получше, чем эти.

— Все равно. Не может быть, чтобы бомбы никому не были нужны, — упрямо покачал головой мальчишка.

— Ты только не вздумай сам их доставать, — строго сказал Полундра. — Ничем хорошим это не кончится.

— Ой, вы такой же, как папа! Он с меня уже честное слово взял, что я сам к ним нырять не буду. Даже чтобы просто посмотреть.

— Правильно твой папа сделал, — кивнул Полундра. — Это оружие, а не игрушки.

Мальчишка надулся, но плохого настроения у него хватило только минуты на полторы.

— Все равно, не дело, чтобы они на дне лежали, — сказал он. — Они ведь рано или поздно могут и сами взорваться. Разъест их вода, и все. И тогда может быть извержение подводных вулканов.

— Возможно, я с этим помогу… потом, когда освобожусь, — сказал Полундра. — От морской воды они, конечно, не взорвутся, но в одном ты прав. Не дело, когда такие бомбы бесхозные на дне лежат.