Жиган и бывший мент - Зверев Сергей Иванович. Страница 26

Во что это раздражение выливалось, понятно, в очередной уход по собственному желанию.

Его столько раз ставили нос к носу с реальной действительностью, что он понял наконец, насколько его представления о ней расходятся с тем, что есть на самом деле. Это повлияло впоследствии и на его образ мыслей, – он стал сомневаться в том, что адекватно представляет себе ситуацию.

Вот и сейчас, сколько ни успокаивал он себя, что у Константина могли возникнуть какие-то неотложные дела, что ему пришлось срочно куда-то уехать и он не успел предупредить об этом Макеева, да и с какой стати, в конце концов, он стал бы его об этом предупреждать, – его не покидало какое-то беспокойство и ощущение, что на самом деле все обстоит совершенно иначе, что Константин попал в какую-то беду.

Поэтому его самого нисколько не удивило неправомерное действие, которое, несколько неожиданно для себя, он предпринял. Пошарив у себя дома в ящике с инструментами, он нашел набор простеньких отмычек, с которым не расставался, когда работал в уголовном розыске, и вновь появился у дверей квартиры Константина.

С замком он справился секунд за сорок, навыки, которые приобрел за годы работы в милиции, пришлись как нельзя кстати.

Оказавшись в квартире Константина и проведя ее поверхностный осмотр, он не обнаружил абсолютно ничего, что могло бы подсказать, куда исчез сам жилец. Все было в относительном порядке, следов борьбы или обыска он не нашел. И все же что-то ему не нравилось в этой холостяцкой обстановке, которую он сейчас разглядывал с профессиональным интересом, подогретым беспокойством за Константина.

Наконец он понял. Вобла!

Четыре отличные воблешки лежали на тумбочке в прихожей, явно приготовленные к тому, чтобы их прихватили с собой, когда будут выходить из дома.

Это могло означать только то, что Константин собрался идти на встречу с ним. Поэтому и воблу положил под рукой, чтобы не забыть, когда будет выходить из дома. И все же забыл.

Впрочем, не обязательно, забыл. Не взял почему-то – это другое дело. Должен был взять, но не взял. А забывчивостью Константин вроде бы не отличался.

И так и этак крутил в голове Макеев обнаруженный им факт, пока не пришел к единственному объяснению, которое показалось ему наиболее правдоподобным. По крайней мере, оно было внутренне не противоречиво.

Константин ушел из дома раньше, он собирался вернуться и тогда уже, прихватив с собой воблу, отправиться на встречу с Макеевым. Это, кроме всего прочего, говорило о том, что отправился он в сторону, противоположную метро «Пражская» – это раз. И случилось с ним что-то непредвиденное – это два.

С того момента, как они должны были встретиться, прошло уже часов шесть. Константин за это время дома не появлялся. Сотовый телефон Макеева тоже молчал. А Константин обязательно прозвонил бы, если что…

Макеев убежден был, что если Константин не звонит, значит, не может. Он начал беспокоиться всерьез.

Он, похоже, и впрямь не мог, не имел физической возможности связаться с Макеевым.

Что это значит в переводе с языка абстрактных рассуждений на язык реальных ситуаций? Вполне определенную вещь – Константина похитили и насильно где-то удерживают против его желания.

Когда впервые эта мысль у него в голове возникла, Макеев даже улыбнулся, почувствовав, как неправдоподобно прозвучала фраза – «Константина похитили». Константин на жертву киднеппинга не очень-то похож.

Но Макеев тут же стер улыбку со своего лица, сообразив, что опять принимает желаемое за действительность. Иной раз и самого опытного и умелого профессионала ловят на самой заурядной «мякине», словно желторотого птенца. Всякое в жизни бывает.

Теперь Макеев обвел квартиру уже совсем другим взглядом. Он вновь, и более придирчиво, изучил обстановку, окружавшую Константина, как потенциальный источник информации, которая могла бы подсказать, что же с ним случилось?

Но это ничего нового не дало. Макеев посидел за столом, покурил и принялся за осмотр еще более детальный. Это было знакомо и несложно – он делал это за свою жизнь тысячи раз.

Прежде всего места повышенной вероятности концентрации информации: почтовый ящик, письменный стол, книжный шкаф, коробки с документами и письмами, различного рода сумки и карманы в одежде.

Макеев спустился на площадку между первым и вторым этажами, проверил почтовый ящик и убедился, что он совершенно пуст.

Он вновь поднялся в квартиру.

Письменный стол тоже оказался абсолютно пуст. Хозяин квартиры, сдав ее Константину, все принадлежащие ему вещи вывез, оставив жильцу только мебель и постельные принадлежности, а у Константина не оказалось ничего такого, что можно было бы положить в ящики письменного стола.

Это, между прочим, говорило не только о том, что он недолго еще живет в этой квартире, но и о том, что человек он одинокий и что не очень любит вспоминать о своей прошлой жизни, скорее даже пытается забыть о ней. А жизнь настоящая еще не успела оставить никаких письменных, документальных свидетельств о себе.

«Есть ли она у него, жизнь в настоящем? – подумал Макеев о Константине. – При его настроении трудно ответить утвердительно. Может быть, и началась бы в скором времени, только-только мужик оживать начал. И опять что-то с ним случилось. Вот ведь натура, как магнитом притягивает к себе всевозможные удары».

Никаких коробок с документами, альбомов с фотографиями у Константина не было. А на пустых книжных полках Макеев нашел только пачку старых газет. Он взял газеты и положил их на стол.

Это было уже кое-что, хоть и очень неявная, но все же информация. Можно было найти в газетах какие-то пометки, записанные номера телефонов, адреса, фамилии, помеченные рукой Константина объявления…

Макеев быстро перелистал все газеты, но ничего похожего не обнаружил.

Оставалась только одежда. В шкафу Макеев нашел засаленный пиджак, в котором впервые встретил Константина, и обнаружил в нем паспорт на имя Александра Гвоздева. Ему хорошо было известно, что это фамилия выдуманная, и он со вздохом бросил паспорт тоже на стол.

На письмо он наткнулся, когда проверял карманы комбинезона защитного цвета с грязноватыми разводами, в каких обычно ходят омоновцы, разного рода охранники, оперативники и прочие «физики».

На конверте ничего написано не было, а внутри Макеев нашел лист бумаги, на котором содержались довольно полные сведения о Кузине Викторе Пантелеймоновиче, главе фирмы «Транстраст», судя по названию, занимающейся какими-то финансовыми делами.

Сведения были подобраны весьма странно, на это Макеев сразу же обратил внимание. Помимо «послужного», так сказать, списка, указаны были увлечения Кузина (внимание Макеева привлекло сообщение о том, что Виктор Пантелеймонович склонен к сочинению фантастических рассказов в стиле фэнтези, он даже хмыкнул, прочитав об этом), перечислены его любовницы (женщины, с которыми Кузин поддерживал интимные отношения, значилось в списке), их адреса, домашний адрес самого Кузина, его матери-пенсионерки и живущего отдельно взрослого сына.

Последнее обстоятельство – адреса – сильно насторожило Макеева. Сам принцип составления документа говорил о том, что предназначался он для использования в оперативных целях, об этом свидетельствовал подбор информации.

Этого самого Кузина кто-то собирался держать или уже держал в руках, – иначе для чего бы перечислялись имена и адреса всех его близких людей? Только для того, чтобы воздействовать на него в каких-то целях и управлять им.

Как этот лист бумаги оказался у Константина и что он собирался с ним делать, вот в чем вопрос. Что-то за этим листочком, определенно, кроется.

С тех пор, как Макеев с Константином познакомился, тот ни разу комбинезон не надевал. Логично было предположить, что этот листок в конверте связан еще с прошлой жизнью Константина Панфилова, с той, которой он жил до знакомства с Макеевым.

Лист со сведениями о Кузине тоже отправился на письменный стол.

Дальнейшие поиски ничего больше не дали.