Жиган и бывший мент - Зверев Сергей Иванович. Страница 4

Олег Кабанов долго и пристально рассматривал Константина, который закурил и спокойно дымил сигаретой, дожидаясь, пока его собеседник решится наконец разговаривать с ним серьезно.

– Когда вы видели Генриха Львовича? – спросил наконец управляющий банком.

– Это не имеет значения, – возразил Константин. – Видел. И он передал мне вот это…

Он вытащил из кармана конверт и положил его на столик, рядом с пепельницей.

– Это письмо адресовано мне? – спросил осторожно Кабанов.

– Это не письмо, – ответил Константин. – Это моя верительная грамота, если можно так выразиться. Выданная мне самим Воловиком.

Он достал из конверта лист бумаги и положил его перед Кабановым.

– Посмотрите, прошу вас, – сказал он. – Может быть, это заставит вас мне поверить…

Кабанов взял в руку лист, взглянул на него – и похолодел. На листе было напечатано краткое досье на него, Олега Кабанова.

Содержало оно, помимо всего прочего, такие сведения, о которых мог знать только сам Воловик и больше никто. Например, о его бывшей связи с женой Воловика – Лилечкой. Это была семейная тайна Воловика, о которой знали только трое. И вот на этом листе бумаги, который протянул ему сидящий напротив человек, не пожелавший назвать себя, черным по белому написано: «В разное время состоял в интимных отношениях с…» Далее следует перечисление всех его бывших любовниц, и где-то в середине списка значится имя Лилии Симоновой. Именно такую фамилию она носила до того, как вышла замуж за Генриха Воловика.

Он же, Олег, и познакомил их. И Лилька сразу нацелилась на то, чтобы поменять его на Генриха. И поменяла. Правда, ничего путного из этого брака не вышло. Ни большой и крепкой любви, ни детей. Генриху вполне достаточно было одного наследника, от брака с первой женой. А Лильке ничего, кроме его денег, вообще не нужно было.

Когда Воловик в этом разобрался, было уже поздно – Лилька уже управляла его жизнью. И он, чтобы избавиться от нее, отправил ее в Италию, разрешив ей купить там на свое имя старинный дворец.

Кажется, она и в самом деле что-то такое средневековое купила в Венеции.

Генрих Львович терпеть не мог никаких сплетен о его личной жизни и поэтому позаботился о том, чтобы прочно и навсегда забылся тот факт, что Лилечка Симонова, до того как выйти за него замуж, была любовницей одного из его подчиненных.

– Я не понимаю, – сказал Олег Кабанов. – Откуда все это у вас?

– Эту информацию мне передал Генрих Львович, – ответил Константин. – И просил на словах передать вам, что вы должны быть готовы к новой должности.

Кабанов смотрел на Константина молча, и тот никак не мог понять его реакции.

– Генрих Львович просил, кстати, поинтересоваться, вы не забыли, о какой должности идет речь? – спросил Константин.

– Председатель Центробанка, – ответил машинально Кабанов, но тут же спохватился и спросил: – Кто вы? И зачем пришли ко мне?

Константин был очень удивлен, хотя постарался скрыть свое удивление. О какой же группировке идет речь? Если Генрих Воловик ставит кому-то условие, что его человек должен работать председателем Центробанка… Это значит, что на контакт с ним выходила группа Белоцерковского, или ГБ, как его чаще называют.

С врагами такого уровня Константин еще ни разу в своей жизни не сталкивался. Приходилось ему вступать в драку с авторитетами воровского мира, приходилось отстаивать право на жизнь с откровенными отморозками, но с олигархами жизнь его столкнула впервые.

Впрочем, какое там столкнула! Оказался он как камешек между двумя жерновами, перемалывающими российскую жизнь в доллары. Вот значит, за чьего посланца принял его Генрих Львович Воловик, за полномочного представителя своего давнего противника, не менее крупного финансового магната Глеба Абрамовича Белоцерковского. Ничего хорошего эта ситуация для Константина не обещала.

Он вспомнил, что Олег Кабанов обратился к нему с каким-то вопросом, и вновь посмотрел на своего собеседника. Но теперь уже с усмешкой.

– Кто я? – переспросил он. – Я сам часто не могу ответить на этот вопрос. Кто бы я ни был, к вам это никакого отношения не имеет.

Константин встал.

– Листочек этот со справочкой на Олега Константиновича Кабанова можете оставить себе, – сказал он. – Он теперь вряд ли пригодится кому-нибудь другому.

Кабанов тут же взял со стола лист бумаги и положил его в стоящий у него за спиной сейф.

– Я все же не совсем понимаю цель вашего визита ко мне, – сказал он, несколько растерянно глядя на Константина.

Панфилов заметил, что рука Кабанова медленно продвигается к краю стола.

Что у него там, под крышкой стола? Пистолет или кнопка вызова охраны? Какая, собственно, разница? И то, и другое обещает бестолковую «разборку» и чью-то совершенно бессмысленную смерть. Да и есть ли в смерти вообще хоть какой-нибудь смысл?

– Я советую вам не делать глупостей, – Константин кивнул на крышку стола. – Не повторяйте ошибок Генриха Львовича.

Рука Кабанова остановилась.

– Вам что-то известно о нем, – сказал он, скорее утвердительно.

Константин покачал головой.

– Нет, – сказал он. – Я вам уже говорил… Но точно знаю, что Генрих Львович допустил недавно очень серьезную ошибку. Из-за которой многое наверняка изменилось в его жизни. Впрочем, на вашей жизни это тоже скажется самым непосредственным образом. Думаю, вы никогда не станете председателем Центробанка.

Кабанов удивленно поднял на него взгляд, но промолчал. Им все больше овладевали сомнения: не сумасшедший ли этот человек? Слишком много в его словах было тумана и непонятных намеков, слишком мало здравого смысла.

Он чуть не нажал кнопку тревоги, когда Константин выходил из его кабинета. Его смутила последняя фраза Константина.

Нет, этот человек не был сумасшедшим, он что-то знал о странном исчезновении Воловика. Но вряд ли он скажет больше того, что уже сказал. Его не задерживать нужно, а проследить за ним.

Вполне возможно, что через него можно будет выйти на след исчезнувшего Генриха Львовича.

Олег Кабанов уже положил палец на кнопку, но в его голове всплыла еще одна услышанная им только что фраза: «…не повторяйте ошибок…» И еще что-то такое угрожающее…

В конце-то концов, кто заставляет его проявлять сейчас активность и разводить самодеятельность? Шефа нет, исчез, не оставив никаких инструкций.

Кабанов помнил, конечно, разговор с Воловиком, в котором тот предупредил его, что скоро, возможно, Олегу предстоит на некоторое время возглавить Центробанк. Воловик сразу сказал тогда, что это будет очень недолгий взлет на вершину российского банковского «олимпа» и что распорядиться возможностями, которые тогда представятся, нужно с умом и очень быстро.

Они детально разработали тогда схему обвала рубля, и Олег поразился масштабам аппетитов Воловика. Прибыль, которую тот рассчитывал положить в свой карман, показалась огромной даже Олегу, который давно уже привык к астрономическим суммам.

Но разговор этот был уже давно, пару месяцев назад, и с тех пор Генрих Львович к нему не возвращался, а Олег ни о чем не спрашивал, полагая, что в нужный момент его предупредят.

Может быть, это и было предупреждение? Только уж больно странное какое-то. Если его сейчас и предупредили, то о чем-то другом.

И еще одна очень неприятная мысль шевельнулась в его голове.

«Хорошо, конечно, – подумал он, – если Генрих Львович сидит где-нибудь сейчас, попивает свое любимое полусладкое «Токайское» и ждет результатов очередной гениальной интриги. Хорошо, если этой интригой и объясняется его исчезновение. Если же…»

Кабанов осторожно снял палец с кнопки, словно это была кнопка взрывателя мины, на которой он сидел, и положил руку на стол. Пальцы его слегка подрагивали, и он не мог успокоить эту дрожь.

Олег Константинович Кабанов очень не хотел повторять ошибок Генриха Львовича Воловика. Поэтому и не стал вызывать охрану, поэтому и отпустил Константина, не организовав за ним слежку.