Констанция. Книга третья - Бенцони Жюльетта. Страница 20

Мадлен смотрела на свой дом сквозь залитое дождем стекло и крупные капли, скользившие по прозрачной преграде, представлялись ей слезами.

» Ну почему я сама уехала, даже не попрощавшись? — укоряла себя Мадлен. — Ведь теперь у меня никогда не хватит духа самой увидеться с виконтом Лабрюйером. Но почему я сама уничтожаю свое счастье и не даю быть счастливым другому?«

Кучер отворил дверцу и отбросил подножку, прикрывая Мадлен от дождя. Он довел ее до самой двери. Но все равно, как он ни старался, дождь смочил волосы мадам Ламартин. Темные пряди прилипли ко лбу.

— Я сейчас приготовлю сухое, — забеспокоилась горничная, уже успевшая спрятать Жака в дальнем конце кухни за сложенными в штабель дровами.

— Не надо, я хочу побыть одна.

Мадлен, тяжело ступая, поднималась на второй этаж. Ее мокрая рука скользила по холодным перилам лестницы, и женщине хотелось, чтобы это восхождение никогда не кончалось.

» Ну, кто заставлял меня поступить так, а не иначе?«— думала мадам Ламартин, глядя себе под ноги.

Полированный камень ступеней отражал ее ноги, колышущийся подол платья, край мокрого плаща.

» И мне теперь некого винить «.

Нога Мадлен преодолевала последнюю ступеньку, и женщина оказалась у двери, ведущей в гостиную.

— Простите, мадам, — послышался голос горничной. Мадлен обернулась, девушка стояла рядом с ней.

— Я разожгу камин.

— Хорошо, разожги — и можешь идти.

Мадлен стояла в таком хорошо знакомом ей доме и чувствовала себя так, словно попала сюда впервые. Все вещи ей казались чужими.Тонкие струи пламени побежали по сухим дровам и вскоре в дымоходе уже загудело. Тепло волной обдало Мадлен.

Горничная выскочила из комнаты и послышались ее торопливые шаги на лестнице. Девушка спешила к Жаку, ведь она обещала угостить его обедом и кружкой вина.

Мадлен, обхватив голову руками, уставилась в огонь. И тут ей показалось, она в гостиной не одна. Мягко отодвинулась штора — и к ней шагнул Анри.

— Я не мог оставаться там без тебя, Мадлен. Женщина, глубоко вздохнув, чуть не лишилась чувств, а потом бросилась к Анри, обняла его и прижалась щекой к его плечу.

— Я так боялась потерять тебя, Анри, какая же я была глупая! Она обнимала виконта, словно каждую секунду должна была вновь и вновь уверять себя в том, что Анри это реальность, а не видение.

Я здесь, — шептал мужчина.

Я тоже.

Виконт погладил Мадлен по мокрым волосам.

Ты вся продрогла, сбрось плащ.

Он потянул за тесемку, и мокрый плащ упал к ногам женщины. Она осталась в белом летнем платье.

Так ты любишь меня? — прошептал Анри на самое ухо Мадлен.

— Да, да.

— Скажи мне это.

— Я люблю тебя.

— И я. Мы любим друг друга. Мадлен не то смеялась, не то плакала. Она обняла Анри за шею и поцеловала его в губы.

— Ты весь продрог, скорее высушись, — она принялась расстегивать бархатную куртку виконта.

А когда он, не выпуская женщину из своих объятий, снял насквозь промокшую бархатную куртку, Мадлен, не глядя, бросила ее на пол перед камином.

— Она еще успеет высохнуть. Ведь ты не уедешь сейчас?

— Нет, Мадлен, я приехал к тебе.

— Обними меня, обними покрепче.

— Ты даже не знаешь, дома ли твой муж.

— Ты здесь, и мне больше ничего не нужно. Анри удивился такой беспечности.» Да, она сильно любит меня и как жаль будет ее бросать «, — подумал он.

— Твоего мужа не будет несколько дней, я заезжал в суд и все узнал.

— Как ты оказался здесь, ведь я уехала ночью?

— Я верхом скакал весь день и видишь, успел раньше тебя.

— Как я была глупа, как обманывала себя, уверяя, что не люблю тебя, — причитала Мадлен, целуя Анри в лоб, в щеки, в глаза.

— Я думаю, Мадлен, тебе нужно отправить слуг, иначе они узнают о моем приезде и потом расскажут твоему мужу.

— Я не хочу думать об этом.

— Мадлен, я тебя прошу.

— И не говори, я сейчас яижу только тебя одного и никого больше не существует в мире.

Анри схватил Мадлен за плечи и легонько встряхнул.

Думай, что говоришь, ты должна отправить слуг и только тогда мы останемся с тобой вдвоем.

Хорошо, если ты просишь об этом… Мадлен, глядя перед собой почти безумными влюбленными глазами, двинулась к лестнице. Она позвала служанку и, ничего не объясняя, сказала:

— Ты свободна на два дня. Передай остальным слугам, что они тоже могут быть свободны.

— Но, мадам… сейчас идет дождь и, может быть, стоит распаковать ваши вещи?

— Я хочу побыть одна, — глядя поверх головы горничной, сказала Мадлен, — оставьте меня.

Ничего не понимающая горничная спустилась в кухню.

— Как жаль, — обратилась она к Жаку, — моя госпожа отправляет всех слуг домой. И взбрело же ей в голову остаться одной!

Жак изобразил на своем лице полное недоумение.

— Жаль, красотка, что придется уходить.

— Но мы можем пойти ко мне, — предложила девушка, — я снимаю комнату в подвале. Господин прокурор мне неплохо платит, и я могу себе это позволить.

Жак с досадой заскрежетал зубами. Он с удовольствием бы отправился вместе с молоденькой девушкой, но его присутствие требовалось здесь. Должен же кто-то присматривать за лошадьми, должен же кто-то носить дрова, должен же кто-то, в конце концов, присматривать за хозяином и следить за улицей. Неровен час,

Вернется муж, и тогда придется убегать. В этом смысле Жак был сама осторожность. Еще ни разу виконту не довелось лицом к лицу встретиться с мужем какой-нибудь из своих любовниц. Жак всегда заблаговременно предупреждал его, и у виконта оставалось немного времени, чтобы одеться и спуститься через окно на улицу.

Горничная никак не могла понять, почему это Жак вдруг охладел к ней.

Вскоре они уже оказались на улице перед воротами дома окружного прокурора.

Вы даже не проводите меня до дома? — спросила девушка.

Нет, я должен спешить.

Но мне показалось, вы никуда не спешили и хотели лишь обогреться, переждать дождь?

Жак с тоской посмотрел на двух лошадей — свою я его хозяина — мокнущих у коновязи на противоположной стороне улицы.

— Я обещаю, — поклялся Жак, — как только у меня появится время, мы обязательно встретимся.

Девушка презрительно фыркнула и даже не попрощавшись, пошла по мокрой мостовой, демонстративно не прикрываясь от дождя.

Жак дождался, когда дом покинут и остальные слуги, потом отвязал лошадей и завел их в конюшню. Лошади жадно рванулись к еде и, утолив первый голод, принялись жевать овес. Таким спокойствием веяло от уставших животных, что Жак даже расчувствовался.

Он подошел к лошади Анри и потрепал ее по гриве.

— Ой, хитер наш хозяин, хитер! — сказал он, заглядывая в глаза лошади. — Всегда говорит:» Жак, сделай то, Жак, сделай другое «, но никогда не спросит:» А ел ли ты, Жак? А выспался ли ты?«Ой, хитрый наш хозяин, хитрый.

Лошадь, словно понимая Жака, кивала головой и жевала овес. А слуга прислонился щекой к горячей шее лошади своего хозяина и запустил пальцы в ее жесткую гриву.

— Тебе хорошо, о тебе позаботятся, а обо мне некому вспомнить. Нет у меня друзей, нет родителей, только я один на всем свете, — расчувствовавшийся Жак чуть было не заплакал.

Но вскоре он снова стал прежним, ведь в кармане звенели монеты, данные виконтом, можно было запастись выпивкой. Жак, удостоверившись, что корма лошадям достаточно, задрал на голову ливрею и побежал к дому. Возле распахнутой двери гостиной он остановился и негромко кашлянул.

Мадлен попыталась высвободиться из объятий Анри но тот ее не отпустил.

— Чего тебе, Жак?

— Что прикажете, хозяин?

— Исчезни и не показывайся до завтрашнего утра. Если что-нибудь произойдет, предупредишь, а так, чтобы в доме я тебя больше не видел.

Жак поклонился и с видом, полным достоинства спустился по лестнице на кухню. Догорали уголья, неприготовленный обед остывал в кладовой. Жак устроился за столом и, вытащив из-за пояса свой нож, начал резать кусок копченого мяса. Затем отыскалось и вино, и Жак, устроившись за столом как хозяин, пил кружку за