Убитая пирамида - Жак Кристиан. Страница 21
– Я расставил ловушку одному зубному лекарю по имени Кадаш.
Сути восхищенно присвистнул.
– Знаменитость! Он лечит только богатых. В чем ты его подозреваешь?
– Меня настораживает его поведение. Мне следовало бы прибегнуть к помощи моего пристава, но он сейчас занят другим делом.
– Что я должен сделать: провернуть кражу со взломом?
– Ни в коем случае! Просто понаблюдай за Кадашем и сообщи мне, если он сегодня ночью выйдет из дому и поведет себя странно.
Сути влез на дерево, откуда был виден вход в усадьбу зубного лекаря и дорога, ведущая к служебным помещениям. Такое занятие явно было ему по душе. Оставшись наконец один, он наслаждался ночной прохладой и красотой звездного неба. Когда погасли светильники и в большом доме воцарилась тишина, через ворота, ведущие в конюшни, из усадьбы прокрался человек. Это был седой мужчина в длинной накидке, его облик полностью соответствовал тому описанию зубного лекаря, которое дал Пазаир.
Следить за ним было нетрудно. Кадаш нервничал, но тем не менее шел медленно и не оборачивался. Он направлялся к перестраиваемому кварталу. Там находились старые обветшавшие административные здания: теперь они были разрушены и дорогу загромождала груда кирпичей. Зубной лекарь обогнул кучу строительного мусора и исчез из виду. Сути полез на эту кучу, следя за тем, чтобы какой-нибудь случайно скатившийся кирпич не выдал его присутствия. Забравшись наверх, он увидел костер, а вокруг костра – троих мужчин. Одним из них был Кадаш.
Они скинули свои накидки и остались обнаженными, если не считать кожаных чехольчиков, скрывавших их пенисы; в волосы они воткнули по три пера. Держа в каждой руке по короткой метательной палке, они начали танцевать вокруг костра, изображая борьбу. Вдруг партнеры Кадаша, оба явно моложе его, согнули ноги в коленях и запрыгали, издавая дикие вопли. Лекарю было нелегко за ними поспевать, но он с большим воодушевлением старался не сбавлять темпа.
Пляска продолжалась более часа. Вдруг один из танцующих сорвал кожаный чехол и выставил напоказ свое мужское достоинство; остальные последовали его примеру. Когда Кадаш явно начал уставать, они напоили его пальмовым вином и снова вовлекли в исступленный танец.
Пазаир выслушал рассказ Сути с величайшим вниманием.
– Странно.
– Ты просто не знаешь ливийских обычаев – подобные обряды у них обычное дело.
– А цель?
– Мужская сила, плодовитость, способность соблазнять… В танце они черпают новую энергию. Кадашу она, по-видимому, дается с трудом.
– Значит, наш зубной лекарь чувствует, что слабеет.
– Судя по тому, что я видел, он чувствует правильно. Но что противозаконного в его поведении?
– Вообще-то ничего. Он утверждает, что ненавидит чужеземцев, но сам не забывает о своих ливийских корнях и следует обрядам, которые приличное общество – основа его клиентуры – наверняка бы осудило.
– Но я, по крайней мере, был полезен?
– Незаменим.
– В следующий раз, судья Пазаир, пошли меня подсматривать за женскими плясками.
Используя свою силу убеждения, Кем с павианом исходили весь Мемфис и окрестности вдоль и поперек в поисках следов четырех подчиненных исчезнувшего начальника стражи сфинкса.
Чтобы переговорить с судьей, нубиец дождался ухода секретаря: Ярти не внушал ему особого доверия. Когда огромная обезьяна вошла в контору, Смельчак забился под стул хозяина.
– Как дела, Кем?
– Я раздобыл адреса.
– Надеюсь, не применяя насилия?
– Ни намека на грубость.
– Завтра прямо с утра допросим четырех свидетелей.
– Все четверо исчезли.
Ошеломленный Пазаир отложил кисточку.
Он и представить себе не мог, что отказавшись засвидетельствовать заурядный административный документ, он приподнимет крышку сундука, полного тайн.
– И никаких следов?
– Двое переселились в Дельту, двое – в фиванский район. У меня есть названия селений.
– Готовьте дорожную сумку.
Вечер Пазаир провел у своего учителя. Когда он шел туда, ему показалось, что за ним следят; он замедлил шаг, пару раз обернулся, но промелькнувшего было человека больше не заметил. Наверное, померещилось.
Сидя напротив Беранира на террасе убранного цветами дома, он пил свежее пиво и слушал, как постепенно затихает дыхание большого города, отходящего ко сну. Лишь отдельные огоньки выдавали полуночников или особо усердных писцов.
Когда рядом был Беранир, мир замирал. Пазаир с радостью удержал бы это мгновение, берег бы его, как зеницу ока, крепко сжимал бы в ладонях, чтобы оно не растворилось в черноте времени.
– Нефрет получила назначение?
– Еще нет, но вот-вот получит. Пока она живет в школе медицины.
– А кто принимает решение?
– Собрание практикующих врачей во главе со старшим лекарем Небамоном. Поначалу Нефрет предстоит в одиночку справляться с довольно простыми задачами, сложность будет возрастать по мере приобретения опыта. А ты мне по-прежнему кажешься мрачным, Пазаир: можно подумать, ты утратил свою жизнерадостность.
Пазаир вкратце рассказал о происходящем.
– Много тревожных совпадений, не правда ли?
– У тебя уже появилась какая-нибудь версия?
– Пока рано выдвигать версии. Закон был нарушен, это точно. Но в чем суть преступления и как далеко оно зашло? Возможно, я волнуюсь напрасно, иногда я даже сомневаюсь, стоит ли продолжать расследование, но я не могу брать на себя ответственность, даже самую незначительную, не придя к полному согласию со своей совестью.
– Планы строит сердце, оно же руководит поступками человека; характер же оберегает прозрения сердца [32].
– Характер у меня, надеюсь, не слабый. Все, что мне удастся узнать, я буду тщательно проверять.
– Никогда не упускай из виду счастья Египта, не заботься о своем благополучии. Если ты будешь поступать правильно, благополучие придет к тебе само собой.
– Если можно безропотно смириться с исчезновением человека, если официальный документ содержит ложные сведения, то разве это не представляет угрозы величию Египта?
– Твои опасения обоснованны.
– С вашей поддержкой я готов встретить любые опасности.
– Смелости тебе не занимать. Постарайся лишь более трезво оценивать ситуацию и научись обходить некоторые препятствия. Будешь биться о них головой – только лоб разобьешь. Обойди их, научись использовать силу противника, будь гибким как тростник и терпеливым как гранит.
– Да, терпения мне, пожалуй, не хватает.
– Работай над собой подобно тому, как зодчий работает над каменной глыбой.
– Вы не советуете мне ехать в Дельту?
– Ты ведь уже принял решение.
Надменный, величественный Небамон, с изысканным маникюром, в плиссированной тунике, отороченной цветной бахромой, открыл собрание, происходившее в большом зале мемфисской школы медицины. Десять прославленных лекарей, ни один из которых никогда не признавался виновным в смерти больного, должны были назначить молодых, только что посвященных врачей на их первую должность. Обычно решения были благожелательными и не вызывали никаких возражений. И на этот раз дело представлялось недолгим.
– А теперь – Нефрет, – объявил хирург, руководивший собранием. – Хвалебные отзывы из Мемфиса, Саиса и Фив. Случай замечательный, можно даже сказать, исключительный.
– Да, но она женщина, – заметил Небамон.
– Она не первая!
– Нефрет умна, не спорю, но ей не хватает энергии. На практике ее теоретические познания могут рассыпаться в прах.
32
Беранир приводит своему ученику слова мудрецов, собранные в «Поучениях» в форме наставлений.