Возвращение фараона - Жак Кристиан. Страница 35

– Этот предмет был у вас в руках, и я подумал, что он мог быть замешан в сомнительном деле... На моем месте любой бы молчал.

– Есть какие-нибудь предположения о том, кто мог его украсть?

– Никаких. Такой ценный бумеранг... Я хотел бы получить его назад.

– Довольствуйся моим благоволением.

Ниточка, ведущая к поглотителю теней, снова оборвалась.

Нефрет лечила тяжелые заболевания и проводила сложные операции. Несмотря на свою должность и груз административных обязанностей, она никому не отказывала в помощи.

Появление в лечебнице госпожи Сабабу удивило ее. Эта женщина, выглядевшая лет на тридцать, содержала самый престижный в Мемфисе дом, населенный очаровательными созданиями. Она была вполне здорова, лишь изредка ее мучил ревматизм.

– Вы плохо себя чувствуете? – спросила Нефрет.

– Благодаря вашему лечению – хорошо. Я пришла по другой причине.

В прошлом Нефрет излечила Сабабу от воспаления в плече, грозившего лишить ее возможности пользоваться рукой. С тех пор женщина испытывала к ней глубокую признательность, и, хотя и содержала дорогой публичный дом, визирь и его супруга восхищали ее. Искренность их отношений, их союз, основанный на любви, приводили ее в восторг. К сожалению, ей подобное не доступно. Искусно накрашенная, надушенная самыми дорогими благовониями и очень привлекательная, госпожа Сабабу насмехалась над условностями. Нефрет не испытывала к ней ни неприязни, ни презрения и всегда была готова помочь.

Сабабу поставила перед Нефрет фаянсовую вазу и сказала:

– Разбейте ее!

– Такую красивую?..

– Прошу вас, разбейте.

Нефрет бросила вазу на пол и с удивлением обнаружила среди осколков каменный фаллос и вагину из лазурита, покрытые вавилонскими магическими надписями.

– Я случайно обнаружила торговлю этими предметами, – объяснила Сабабу. – Правда, рано или поздно я бы узнала об этом. Эти поделки предназначены для того, чтобы возбуждать у уставших людей желание и лечить женщин от бесплодия. Их ввозят нелегально. В других вазах был спрятан алунит, вяжущее вещество, якобы увеличивающее желание и излечивающее от импотенции. Я ненавижу подобные штучки, они извращают любовь! Воздайте честь Египту, остановите эту отвратительную торговлю!

Госпожа Сабабу, несмотря на свою деятельность, обладала чувством прекрасного.

– Вам известно, кто этим занимается? – спросила Нефрет.

– Товар приходит на западную пристань ночью, больше я ничего не знаю.

– Как ваше плечо?

– Спасибо, не болит.

– Если что, не стесняясь, обращайтесь ко мне.

– Благодарю вас. Так вы займетесь этим делом?

– Я передам его визирю.

На реке поднялись волны, разбиваясь о камни заброшенной пристани, к которой направлялось судно с опущенным парусом. Капитан умело подошел к причалу, и тут же человек десять бросились разгружать товар.

Закончив разгрузку, они получали вознаграждение из рук какой-то женщины. Именно в этот момент Кем и приступил к арестам.

Женщина отбивалась, стараясь вырваться. Факел осветил ее лицо.

– Госпожа Тапени! – улыбнулся нубиец.

– Отпустите меня.

– Боюсь, что буду вынужден отправить вас в тюрьму. Разве не вы организовали подпольную торговлю?

– У меня есть защита.

– Кто?

– Если вы меня не отпустите, то пожалеете.

– Заберите ее, – распорядился Кем.

Тапени, все еще отбиваясь, яростно выкрикнула.

– Я получаю указания от Бел-Трана!..

Имея вещественные доказательства, Пазаир сразу приступил к делу. Прежде чем собрать суд, он устроил очную ставку между Бел-Траном и госпожой Тапени.

Миловидная брюнетка была вне себя от гнева. Едва появился глава Двойного Белого дома, как она крикнула ему:

– Освободите меня, Бел-Тран!

– Если эта женщина не успокоится, я уйду. Зачем меня вызвали?

– Госпожа Тапени обвиняет вас в том, что вы вовлекли ее в незаконную торговлю.

– Смешно.

– Как это «смешно»! – вспыхнула Тапени. – Я должна была продавать эти предметы достойным людям, с тем чтобы скомпрометировать их.

– Визирь Пазаир, я полагаю, что госпожа Тапени лишилась разума, – вздохнул Бел-Тран.

– Не продолжайте в подобном тоне, Бел-Тран, иначе я все расскажу!

– Как вам угодно.

– Но... это неслыханно! Вы отдаете себе отчет...

– Ваши бредни меня нисколько не интересуют.

– Значит, вы меня бросаете?! Тем хуже для вас. – Тапени обернулась к визирю. – Среди этих вельмож вы были первой целью! Какой скандал, если бы кто-нибудь узнал, что вы и ваша очаровательная супруга придаетесь сомнительным утехам! Неплохое средство, чтобы запятнать вашу репутацию, не правда ли? Идею придумал Бел-Тран, и именно он поручил мне провести ее в жизнь.

– Презренная клевета! – усмехнулся Бел-Тран.

– Это правда!

– У вас есть хоть малейшее доказательство?

– Достаточно моего слова!

– Никто не сомневается, что вы сами затеяли эту махинацию! – парировал Бел-Тран. – Вас поймали с поличным, госпожа Тапени! Ненависть к визирю завела вас слишком далеко. Слава богам, я уже давно подозревал вас и осмелился вмешаться. Я горд тем, что донес на вас.

– Донес?..

– Это так, – кивнул визирь. – Бел-Тран написал донос относительно вашей незаконной деятельности. Вчера начальник стражи зарегистрировал его по всей форме.

– Мое сотрудничество с правосудием очевидно, – заметил Бел-Тран. – Полагаю, что госпожа Тапени будет сурово наказана. Поднять руку на моральные устои общества – непростительная вина.

28

Пазаиру пришлось совершить долгую прогулку, чтобы погасить гнев. Его спутниками стали Смельчак и Северный Ветер. Торжествующая улыбка Бел-Трана стала оскорблением правосудию, раной столь глубокой, что даже Нефрет не могла ее залечить. То, что противник потерял одну из своих союзниц, предав ее, было слабым утешением. Госпожу Тапени приговорили к небольшому сроку тюремного заключения. Это значительно улучшало положение Сути. После объявления развода ему не придется работать на свою бывшую супругу. Провал ткачихи, попавшей в западню собственной низости, делал его свободным.

Спокойная походка осла и преданное веселье пса успокоили визиря. Прогулка пешком, мирный пейзаж, величие Нила рассеяли его отчаяние. Сейчас он с удовольствием один на один сразился бы с Бел-Траном и свернул ему шею.

Впрочем, это ребячество. Ведь глава Двойного Белого дома принял меры, чтобы даже в случае его возможного устранения Рамсес был свергнут, и Египет покатился бы в мир, где безраздельно царствует алчность.

Каким безоружным чувствовал себя Пазаир перед таким чудовищем! Обычно визири, пожилые и многоопытные люди, начинали полностью разбираться в делах по истечении двух-трех лет. От молодого же Пазаира обстоятельства требовали спасти Египет до следующего половодья, и в то же время у него не было никаких возможностей действовать. Выявление противника еще ничего не значило: зачем сражаться, если война изначально проиграна?

Плутоватый взгляд Северного Ветра и преданные глаза Смельчака вернули ему решимость. Его четвероногие друзья воплощали чудесные силы: в них заключено невидимое, они указывали дороги сердца, за пределами которых жизнь лишена смысла. Вместе с ними он сможет отстоять закон Маат, светлой богини правосудия...

Кем был вне себя, когда Пазаир показался на пороге.

– При всем уважении к вам, визирь, мне хочется заявить, что ваше поведение неразумно! Один...

– У меня были спутники.

– Зачем подвергаться такому риску?

– Я не мог более выносить свой стол, подчиненных, писцов! Моя задача – следить за соблюдением Закона, а я должен склоняться перед Бел-Траном, который открыто смеется надо мной, уверенный в своей победе.

– Что изменилось со дня вашего назначения? Все это вы знали заранее.

– Вы правы, – вздохнул Пазаир.

– Вместо того чтобы сетовать на судьбу, не лучше ли заняться довольно темным делом, потрясшим провинцию Абидоса? Мне сообщили, что есть двое тяжело раненных: произошла жестокая стычка между жрецами великого храма и столичными посланниками и отказ от принудительных работ. Набралось немало серьезных преступлений, требующих вашего суда, правда, возможно, уже слишком поздно. Предлагаю резать по живому.