Месть каторжника - Жаколио Луи. Страница 17

Лет за шесть до описываемого времени случай привел его в местечко Лила. Было воскресенье и к тому же праздничное. Наступала ночь. Со всех сторон неслись веселые песни и бесконечный смех, у пресыщенного молодого человека явилось желание смешаться с этой толпой, которая не знала его, и посмотреть, откуда это веселье, что возбуждало даже его зависть. Он отослал своего кучера и грума, сказав им, что вернется пешком или на извозчике, и направился в беседку при ресторане, ярко освещенном и отличавшемся особым, царившим там весельем.

Пять или шесть семейств рабочих — отцов, матерей и детей — сидело за столами, и все взапуски работали челюстями, дело подходило уже к десерту, и дешевенькое вино, смешанное с сельтерской водой, лилось рекой. Мужчины вполголоса напевали что-то вроде прелюдии к имеющему быть концерту, но каждый тянул, кто во что горазд, женщины с раскрасневшимися лицами хохотали во все горло, откинувшись на спинки своих стульев, между тем как дети, привыкшие за неделю к скудной пище и черствому хлебу, с остервенением набрасывались на остатки предоставленного в их распоряжение гуся и в то же время набивали свой рот кремом, миндальным тортом и бисквитами.

Эти народные веселья и пиршества, которые скромные труженики могут себе позволить лишь изредка, возбуждая сначала улыбку, вызывают затем и слезы у всякого человека, не совсем бессердечного, когда он подумает, что эти несчастные и обездоленные могут пользоваться такими минутами беззаботности и отдыха лишь два-три раза в году.

Поль де Марсэ огляделся вокруг, подыскивая себе свободный уголок, где бы мог поместиться, но все было занято, и он хотел уже было уйти, как чей-то грубый голос вскричал: «Ну, детки, потеснитесь немного и дайте местечко этому господину».

Поль де Марсэ обернулся на шум отодвигаемых тарелок, поблагодарил, грациозно раскланявшись, и, заняв только что предложенное ему место в конце стола, спросил все необходимое, чтобы приготовить чашку чая. Он непременно хотел сделать это сам. Хозяин ресторана, увидев вошедшего молодого человека, аристократа, изящно одетого, поспешил тотчас же ему услужить, что касается присутствующих, особенно женщин, то все смотрели на него с тем наивным любопытством, которое простой народ выказывает в подобных случаях к людям, превосходство которых он инстинктивно чувствует.

Поль де Марсэ действительно был самый красивый и элегантный молодой человек, какого только можно себе представить. Стройный, немного выше среднего роста, полный здоровья и сил, он унаследовал еще от матери редкую красоту, которая не переставала привлекать внимание женщин. Поль де Марсэ знал об этом, но это нисколько не возбуждало его тщеславия, так как, в сущности, он не был пустым человеком или фатом, хотя, из-за своего воспитания, и не отличался устойчивостью принципов.

Присутствие его внесло сначала если не замешательство, то, по крайней мере, некоторую натянутость, которая на несколько мгновений спугнула общее веселье, так его привлекавшее. Но когда увидели, что он ласкает детей, позвал пирожника, у которого забрал всю его походную лавку, чтобы угостить ребятишек, то все решили, что это вполне порядочный молодой человек, когда же он бросил торговцу двадцатифранковую монету и отказался от сдачи, то заслужил всеобщую похвалу, которая, хоть и была высказана негромко, все-таки дошла до него: лед растаял. Некоторые предположили, что это по крайней мере клерк у нотариуса, если только не начальник одного из отделений большого магазина Дувр. Поль де Марсэ не мог удержаться от улыбки, услышав эти забавные предположения, но как человек с тактом не стал выводить из заблуждения „ этих простодушных людей. Впрочем, подобное предположение служило на пользу тем еще неопределенным проектам, которые он обдумывал уже несколько минут, и потому он не стал никого разубеждать.

Почти против него сидела прелестная молодая девушка лет шестнадцати, которая при входе сразу привлекла его внимание.

Великолепные пепельные волосы, вьющиеся от природы и красивым овалом обрамляющие ее лицо, тонкий и прямой нос с розовыми и вздрагивающими ноздрями, свеженький, как цветущее яблоко, ротик, позволяющий видеть ее белые, перламутровые зубы, черные, как агат, глаза с черными же ресницами и бровями, розовые щечки, образовывавшие при малейшей улыбке две прелестные ямки, — вот ее дивный портрет, достойный резца скульптора.

В качестве тонкого знатока, де Марсэ с первого взгляда оценил этот прелестный цветок, казалось, затерявшийся среди окружающих его грубых и простых кустарников. Чувствуя, что на нее смотрят, молодая девушка покраснела, и краска, залившая ее красивое лицо, добавила ей прелести.

Пение и смех возобновились с новой силой и, благодаря общему одушевлению своих собеседников, молодой человек мог, сколько угодно, любоваться своей прекрасной соседкой, не привлекая внимания остальных присутствующих. Толстая женщина, сидевшая на другом конце стола, возле своего мужа, позвала молодую девушку и таким образом обнаружила имя прелестного создания его поклоннику.

— Шарлотта, — сказала она ей, — взгляни на твоих маленьких братьев, они слишком много едят и могут захворать.

— Они не хотят ничего слушать, мама, — отвечала последняя, — и хотели бы пить вино без воды, как их дядя, солдат из казармы в Нуази.

Общий смех покрыл этот ответ, и все стали пить за здоровье маленьких солдат, которые, гордясь своим успехом и чокнувшись со своими родителями, захотели чокнуться и с этим господином.

Поль де Марсэ с удовольствием согласился и взял стакан вина, который ему предложили, но с условием, чтобы ему позволили ответить тем же, это было настолько в обычаях рабочих, что отказать ему было невозможно, и он немедленно заказал четыре бутылки шампанского. По знаку, который он сделал хозяину ресторана, красное вино и простые стаканы исчезли, как по волшебству, уступив место красивым, объемистым бутылкам с золотой головкой и широким хрустальным бокалам. После первых бутылок, тотчас же выпитых, как будто это была простая вода, без перерыва, последовали и другие. Поль де Марсэ велел поставить их в лед, чтобы остудить, и это предательское вино не замедлило отуманить головы присутствующих.

Молодой человек придвинул свой стул к соседке и следил, чтобы ее бокал не оставался пустым… Начали петь старинные патриотические песни, какие только сохранились в народной памяти.

Поль де Марсэ воспользовался общим воодушевлением, вызванным вином и патриотическими песнями, чтобы поговорить с Шарлоттой и разбудить в ее беззащитном и девственном сердце первые проблески чувств… Что он ей говорил? Увы, было не так трудно смутить наивную простоту ее первых мечтаний! Разве не всякая женщина в шестнадцать лет желает, чтобы ее любили и говорили ей об этом? Он рассказал ей, что уже давно заметил ее, но не осмелился подойти к ней, его намерения были вполне чисты, а его общественное положение вовсе не выше ее. Что такое в сущности клерк нотариуса? Простой канцелярский служитель, зарабатывающий свой хлеб услугами другим людям, никакой разницы в их положении нет… Одно ее слово сделает его на век счастливым или несчастным… Он склонился к ней, молодой, красивый, обольстительный, вливая с адским искусством смертельный яд в ее юное сердечко… А родители в это время продолжали петь и ничего не видели… То, что должно было случиться, случилось! Молодая девушка доверчиво отдалась тем новым чувствам, которые ловкий обольститель сумел зародить в ней, и в тот же вечер они обменялись клятвами вечной любви.

Поль де Марсэ был не так уж виноват, как можно бы думать, он сам потерял голову вблизи этого чудного и чистого ребенка и сам влюбился с такой горячностью, которой еще не знал до сих пор, а сила и искренность его собственного увлечения сделали его только еще более опасным для неопытного и беззащитного сердца. Легко предугадать, каковы были последствия этой первой встречи молодых людей.

Три месяца спустя бедная Шарлотта, не умевшая совершенно защищаться, как и большая часть жертв обольщения, сделалась любовницей Поля де Марсэ, и в один прекрасный день, испугавшись последствий, которые уже были заметны, кончила тем, что уступила настояниям своего возлюбленного и не вернулась более под родительский кров.