Питкернское преступление - Жаколио Луи. Страница 13

Благодаря его содействию, миссионерам удалось обратить таитян в христианство,

Хотя Помаре II и носил королевский титул, он управлял только двумя округами Таити: Паре и Матаве. Вступив на престол, он не замедлил решиться покорить себе весь остров, поэтому в один прекрасный день войска Помаре неожиданно напали на округ Ага-Уру, разграбили все, что попалось им на пути, прогнали население в горы и на поле битвы песнями и жертвоприношениями возблагодарили Оро за удачный исход сражения.

Однако эта победа не принесла счастья Помаре, начальники Ата-Уру, бежавшие в другие округа, составили против него сильную коалицию. Тогда началась новая война, известная в летописях Таити под названием Тамаи-Арагу-Райа, кровопролитная война Арагу-Райа.

Тота, бывший министр короля и самый отважный из всех воинов архипелага, стал во главе заговорщиков, и одно его имя уже было залогом победы. Когда Помаре узнал, что Тота изменил ему, он понял, что все потеряно, но не хотел уступать без борьбы. По совету верховного жреца Оро он даже принял на себя инициативу и напал на своего противника, имевшего за собою преимущество в численности войска и позиции, но его нападение было отбито, и он принужден был бежать до Паре, откуда бежал на остров Мореа.

Но победители не сумели воспользоваться своей победой, и вместо того, чтобы вернуться к себе, изгнав неспокойного начальника, желавшего подчинить их, они покрыли кровью и превратили в развалины округи Паре и Матаве, все, державшие сторону Помаре, были убиты, а их имущество разграблено.

Помаре, удалившись на Мореа, терпеливо ждал удобного момента, чтобы вмешаться, он обучал своих солдат и сторожил добычу. В это время к нему явился евангелистский проповедник Нот.

Однажды вечером Помаре сидел на обломке рифа на берегу моря и глядел вдаль на туманные очертания гор Таити, высокие вершины которых освещались лучами заходящего солнца. Изгнанник мечтал о средствах возвратить потерянное могущество.

В это время к нему подошел пастор и спросил:

— О чем задумался великий изгнанник?

Помаре вместо ответа протянул руку по направлению к земле своих предков.

— Оро покинул тебя, — продолжал миссионер, — и тебе остается теперь только обратиться к Богу христиан.

Помаре пожал плечами.

— Я могу тебе обещать победу во имя его.

. — Победа, — быстро перебил король, — всегда на стороне того, у кого больше воинов, у меня полон дом жрецов, но я их всех отдал бы за одного хорошего солдата. Сражение нельзя выиграть словами.

— Жрецы Ора бессильны.

— Разве христианские пасторы могут сделать больше?

— Христианские пасторы могут сказать английским кораблям, чтобы они пришли восстановить на троне короля, принявшего их религию.

Последние слова сильно поразили Помаре, и он внимательно поглядел на почтенного Нота.

— Доставь мне ружей, пороху и одну пушку, — сказал он, — и я сам постараюсь вернуться.

— Это христианское оружие, — продолжал Нот, — чтобы употреблять его, надо быть христианином.

— Дай мне то, чего я прошу, и я заставлю весь архипелаг признать твоего Бога.

— Ты станешь христианином?

— Одним из первых.

— А они?

— Я прикажу им поступить также, в промежутках времени между восходом и заходом солнца.

Сделка была заключена.

Нот немедленно обратился к евангелистским общинам королевства, которые послали его в Океанию, и немедленно же во славу Божью ему прислали все необходимое, чтобы Помаре мог снова завладеть островом.

Ружья, порох и пушка были присланы, и два новых пастора сопровождали эту евангельскую присылку в виде подкрепления, так как если бы король сдержал слово, то предстояли тысячи крещений.

Что касается Помаре, то он свято выполнил условие в самый день прибытия военных припасов он крестился в присутствии всех жителей Мореа, которые сначала ничего не поняли в капризе их властелина, но Помаре не делал ничего вполовину и решился сейчас же освятить свое принятие новой веры. Вот как он за это принялся.

Приказав принести себе черепаху, животное, на которое наложено строжайшее табу, и которое можно было приготовлять только внутри Мараи, отняв известную часть для бога, он приказал сварить ее так же просто, как и остальных животных, не сохраняя части для Оро.

Жрецы и народ ожидали, что гром небесный поразит короля за дерзкое нарушение табу, или, по крайней мере, его задушит черепаха, которую он ел таким святотатственным образом.

Верховный жрец Оро был недоволен и старался поддержать народное неудовольствие.

Помаре между тем нашел черепаху отличной, и, вопреки всем предсказаниям, самым спокойным образом переварил ее.

Народ начал смеяться, а жрецы повесили носы.

Дело, однако, этим не кончилось.

Помаре приказал принести на берег моря всех идолов, находившихся в большом Мараи, и, встав с места, сказал народу такую речь:

«Эти статуи, — которые вы видите, — сказал он, — только воображаемые боги, ни добрые, ни злые, одинаково неспособные делать добро или зло… вот, смотрите, делайте так».

Сказав это, он столкнул идолов ногою в воду. Толпа, как всегда, видя бессилие тех, кому она так долго поклонялась, начала осыпать павших богов оскорблениями. Конечно, сказать по правде, таитяне уже давно знали, как относиться к культу Оро и хитрости его жрецов. Однако до знаменитого дня, когда Помаре, благодаря военным припасам, доставленным ему пасторами, открыто принял новую веру, миссионеры не могли приобрести на островах ни одного последователя.

Многих молодых проповедников, державших себя вольно, пришлось удалить, что касается старых, то над ними смеялись, называя их пупуру (обожженные волосы), без сомнения, по причине рыжего цвета волос, которым туманный Альбион наделяет своих детей. Одним словом, обращений не было, старых богов считали за ничто, человеческие жертвы уже давно прекратились, поклонение богам было самое приятное, состоявшее из цветов и обильных возлияний померанцевого вина, народ отлично знал, что подарки богам, состоявшие из плодов и диких свиней, съедались жрецами. Народ еще делал вид, что верит в могущество Оро, в наказания за святотатство, в значение табу, но в сущности он смеялся над всем этим, и так как старых богов видели насквозь, то естественно, что и новый Бог не мог внушить к себе доверия.

Однако, желая подражать королю, а в особенности получить ружье и патроны, весь остров крестился.

В два дня крестилось три тысячи жителей Мореа.

Чтобы ускорить дело, проповедники поставили на возвышение бочки с соленой водой и, вооруженные подобием метлы из листьев кокосовой пальмы, окропляли этой первобытной кропильницей затылки неофитов, проходивших партиями от восьми до десяти человек за раз.

Умнее всех оказались жрецы сверженных богов, привыкнув питаться приношениями, они возымели гениальную мысль: чтобы спасти свое пропитание, бедняки просили у миссионеров позволить им служить новому Богу. Последние поняли всю драгоценность этого союза и были в восторге, после двух недель, употребленных на обучение, им дали в руки Библию и посвятили в пасторы.

Вот каким образом водворилось в Океании христианство, но можно положительно сказать, что это была одна пустая формальность. В сущности туземцы остались так же равнодушны к новой вере, как были равнодушны к той, которую оставили. Впрочем, почтенные проповедники достигли того, чего желали, т. е. возможности мирно торговать на этих островах и посылать в Лондон громадные грузы перламутра, жемчуга и кокосового масла. Они мирно пользовались этой привилегией до того дня, когда католическая миссия, завидуя их успеху, в свою очередь выступила на сцену.

Между тем Помаре обучал своих людей обращаться с оружием, которое ему дали, и ждал удобного случая напасть на Таити.

Как раз в это время с Таити приехали два начальника, предлагая Помаре возвратиться на этот остров, ставший жертвою анархии, и снова овладеть своими древними правами. В наступившем кризисе все партии одинаково желали его возвращения. Со времени его изгнания остров действительно стал жертвою самых ужасных беспорядков. Вместо того, чтобы дать завоеванным местностям какое-нибудь устройство, начальники только и знали, что грабили.