Сердар - Жаколио Луи. Страница 44

Несколько веков тому назад по приказу Дахира-Раджи, властителя Декана, за какую-то провинность, забытую уже всеми, их объявили недостойными жить, как нечистых, и запретили им употребление воды, риса и огня.

Когда во времена господства брахманов какую-нибудь касту постигало подобное проклятие, убийство члена этой касты считалось большой заслугой, и несчастные, над которыми тяготел гражданский закон и религиозный предрассудок, вынуждены были, скрываясь от избиения, прятаться в непроходимых лесах Малабарского берега. Потомки Тота-Веддов в течение семи или восьми столетий дошли до полного отупения и в настоящее время не имеют почти ничего общего с людьми. Чтобы избежать преследования, они строят себе жилища на верхушках высоких деревьев. Они потеряли даже способность ходить по земле, зато умеют необыкновенно ловко лазить по деревьям и перепрыгивать с ветки на ветку. Из-за пищи, состоящей у них, как и у обезьян, из плодов и нежных листьев, рост их уменьшился, и они стали до того худыми, что формы их тела приближаются скорее к формам шимпанзе, чем человека.

Жилище, которое они устраивают обыкновенно на верхушках исполинских баньянов, настолько велико, что может свободно вместить в себя пять-шесть человек. Оно состоит из пола, крыши и стен, искусно сделанных из бамбуковых шестов, поддерживаемых вилообразными ветками. Вокруг жилища – стены из тростниковых циновок высотою в два метра, а вверху – крыша из листьев кокосового дерева.

Несчастные потеряли способность членораздельной речи и общаются между собой с помощью нескольких односложных междометий, рожденных самыми элементарными жизненными потребностями. Тота-Ведды почти не выходят из леса и, путешествуя обыкновенно среди листвы деревьев, никогда, без крайней необходимости, не спускаются на землю. Такое передвижение для них пустая забава, и они так легко действуют при этом руками и ногами, что легко побеждают в этом воздушном соревновании обезьян.

Эти жертвы человеческого невежества встречаются обыкновенно между Гоа, столицей португальских владений в Индии, и Бомбеем, в той именно местности, где горы достигают наибольшей высоты и ширины. Под названием Нухурмурских гор, они в ширину занимают пространство земли в пятьдесят-шестьдесят лье, а в длину в пять-шесть раз больше.

Горы и долины, где проживают Тота-Ведды, находятся в полном распоряжении тигров, пантер, слонов, живущих сообществами в несколько тысяч голов, не говоря о (крокодилах, населяющих озера высокогорных плато, и громадных стадах буйволов с мрачным и тупым взором, дикий рев которых разносится по долинам.

Мы не случайно рассказали о тех странных существах, которые живут там и находят соседство диких зверей менее опасным, чем соседство себе подобных. Именно здесь произошли главные события, о которых мы теперь повествуем.

Несколько слов о положении Индии в это время дополнит картину места действия.

После взятия Дели англичанами великое восстание было потоплено в крови генералом Гавелоком и его офицерами. Уничтожение гарнизонов Шивераха, Варанаси, Гаурдвар-Сикри индийцами вызвало в ответ массовые репрессии, продолжавшиеся целый год.

Основной смысл приказа заключался в устрашении населения Индии, чтобы раз и навсегда отбить у него охоту пытаться возвратить свою независимость.

Старый император Дели умер от ужаснейших пыток. Нане Сахибу и главным членам его штаба, несмотря на премию в сорок тысяч фунтов стерлингов за их поимку, удалось скрыться.

Голова этого принца и головы трех европейцев, помогавших ему защищать Дели, были оценены в эту сумму сэром Джоном Лоренсом, генерал-губернатором Индии. Узнав об этом, все авантюристы, соблазненные наградой, бросились за ними по свежим следам. Напрасно, однако, эти случайные сыщики объединялись с самыми искусными местными ищейками, они не смогли открыть ничего, что навело бы их на тех, кого они искали.

Мало-помалу и тем, и другим надоели бесплодные поиски, а так как при этом распространился слух, что Нана и его отряд успели скрыться в Тибете, то большинство вообще отказалось от поисков.

Из Лондона тем не менее постоянно шли официальные приказы поймать во что бы то ни стало главного вождя восстания.

Полное и окончательное усмирение Индии не могло быть достигнуто без его поимки, ибо никто, кроме Наны Сахиба, не имел права, по верованиям народа, передать скипетр императоров, Великих Моголов, своему преемнику.

Два человека, однако, получившие от высших властей специальное поручение, упорно продолжали поиски.

Первый был Кишная, главарь шайки душителей Мала-барского побережья. Вторым – капитан Максуэл, стяжавший себе известность беспощадностью во время подавления восстания. Несколько раз он попадал в руки индийцев, но каждый раз каким-то чудом избегал заслуженной участи, после чего мстил за испытанный страх с удвоенной жестокостью.

В случае успеха, кроме обещанной вице-королем награды, капитана Максуэла ждало еще производство в чин полковника сингальских сипаев. Обещая такое быстрое повышение офицеру, занимавшему второстепенный пост в индийской армии, сэр Уильям Браун, губернатор Цейлона, сказал ему:

– Помните, что надо доставить мне Сердара живым, это единственное условие. Арест Наны Сахиба меня не касается.

К счастью для Наны Сахиба и Сердара, им удалось скрыться от своих могущественных и озлобленных противников, которые тем временем усилили поиски, потому что в ближайшее время предполагалось устроить празднество в честь королевы Виктории. Вице-король хотел обставить торжество с таким блеском, какого никогда еще не видели в Калькутте.

Он решил, между прочим, что если к этому времени будет пойман Нана Сахиб, то знаменитого вождя восстания поставят на возвышении, прикованным за ногу к статуе королевы, а в двух шагах от него будут венчать лаврами генерала Гавелока, утопившего революцию в крови.

Сэр Джон Лоренс посылал к капитану Максуэлу и к Кишнае курьера за курьером, приказывая пустить в ход все, что только возможно, для исполнения такой прекрасной и истинно английской идеи.

Таково было положение побежденных и победителей на другой день после взятия Дели, и описание этого положения послужит нам прологом к изложению последующих любопытных событий.

25 октября 1859 года. Солнце начинало уже клониться к поверхности Индийского океана, освещая последними золотистыми лучами верхушки столетних деревьев, покрывающих вершины Нухурмурских гор Малабарского берега.

В то же время с противоположной стороны длинной вуалью медленно развертывались сумеречные тени. Они шаг за шагом вытесняли свет и постепенно окутывали тьмой и безмолвием обширные равнины Декана и величественные массы гор, служащих им укреплениями.

Почти у самых вершин этих громад, по обширному, окруженному непроходимым лесом озеру быстро неслась небольшая лодка.

Ее устройство было необычно – планшир лодки всего на несколько сантиметров поднимался над водой, и, если бы не легкое сотрясение задней части корпуса, указывающее на наличие винта, трудно было бы понять, какая сила движет этим судном. И как бы внимательно мы ни всматривались, мы не смогли бы решить этой проблемы, если бы не разговор двух человек, только что вышедших на палубу.

Один из них с лицом обросшим, как у шимпанзе, – только глаза и нос выглядывали из черной лохматой растительности, – похожий по своему типу и несколько грубоватым манерам на матросов с берегов Прованса, крикнул, вылезая из люка, своему товарищу, выбравшемуся раньше его:

– Клянусь бородой Барбассонов, я начинаю думать, Сердар, что ваша идея перетащить «Эдуарда-Мэри» в этот чертов омут просто гениальна.

– Как видите, Барбассон, – сказал улыбаясь тот, которого назвали Сердаром, – всегда надо дождаться конца.

– Мы, клянусь Богом, прекрасно делаем наши двадцать два узла с этой механикой, как вы ее там называете! Никак не могу запомнить этого дрянного названия.

– Электромотор, мой милый Барбассон!

– В открытом море при сильном ветре она не очень-то расходится, ну а здесь, на этой утиной луже, она здорово пригодится.