Бог света - Желязны Роджер Джозеф. Страница 44

— Прекрасно. Я выслушал тебя, Сиддхарта. Твои слова тронули меня, Сэм. Но я должен испытать их силу. Я вышлю против них несколько Ракшей. А мы с тобой уйдем далеко вниз, к корням мира. Там мы будем ожидать рапорта о победе. Если же Ракши каким-то образом проиграют стычку, тогда я унесу тебя далеко отсюда и верну тебе твое тело. Я хочу поносить его еще несколько часов, чтобы вкусить твои страсти в этой битве.

Сэм наклонил голову.

— Аминь, — сказал он и с ощущением звона и бульканья понял, что его подняли с пола и понесли по обширным пещерам, которых никто из людей не видел.

Пока они неслись из одной пещеры в другую под туннелями, ущельями и стенами, через лабиринты, гроты и каменные коридоры, Сэм пустил свой мозг по течению, назад по путям памяти. Он думал о временах своего недавнего пастырства, когда он пытался привить учение Гаутамы к стволу религии, которая правила миром. Он думал о странном человеке — Сугате, руки которого несли и смерть, и благословение. Через много лет их имена всплывут вновь, и дела их, вероятно, смешаются. Он жил достаточно долго и знал, как время перемешивает котлы легенд. Теперь Сэм знал, что Сугата был настоящим Буддой. Учение, которое Сэм, пусть притворно, предлагал, привлекло этого истинно верующего человека, который каким-то образом добился просветления, запал в мозг людей своей святостью, а затем добровольно погиб в руках самой Смерти. Татагатха и Сугата будут частью одной легенды, и Татагатха будет сиять в свете, исходящем от его ученика. Только один Дхамма переживет века. Затем мысли Сэма перекинулись на битву в Зале Кармы и к машинам, все еще хранящимся в тайном месте. Он подумал о бесчисленных переселениях души, которым он подвергался до сих пор, о битвах, в которых он участвовал, о женщинах, которых любил за прошедшие века; он думал о мире, каким он должен быть, и каким был, и почему. И его охватила ярость против богов. Он думал о тех днях, когда горсточка их сражалась с Ракшами, Гандхарвами и Морским Народом, с демонами Катапутны и Матерями Страшного Жара, с Дакшини и Претами, со Скандасами и Пизакасами, и победила, вырвала мир из хаоса и построила первый человеческий город. Он видел, как этот город прошел все стадии, через которые может пройти город, пока не оказался населенным теми, что сами могли превратиться в богов, приняв на себя Аспект, усиливающий их тела, укрепляющий волю и дотягивающий силу их желаний до Атрибутов, что падают, как магическая сила, на тех, против кого повернуты. Он думал об этом городе и об этих богах, и он знал их красоту и справедливость, их уродство и несправедливость. Он думал о их пышности и красках, контрастирующих с остальным миром, и плакал от ярости, ибо знал, что никогда не почувствует ни настоящей правоты, ни настоящей ошибочности в противостоянии этому. Вот почему он ждал так долго и ничего не предпринимал. А теперь, будет ли у него победа или поражение, удача или провал, будет ли в результате всех его действий смерть или продолжение мечты о городе — все равно тяжесть вины останется с ним.

Они ждали в темноте.

Они ждали долго и молча. Время тянулось, как старик, взбирающийся на холм.

Они стояли на выступе, окружавшем черный водоем, и ждали.

— Услышим ли мы?

— Возможно. А может, нет.

— Что мы будем делать?

— Что ты имеешь в виду?

— Если они вообще не придут? Долго ли мы будем ждать здесь?

— Они придут с пением.

— Надеюсь.

Но не было ни пения, ни движения. Вокруг них было безмолвие времени, не имеющего предметов, которые можно изнашивать.

— Сколько времени мы ждем?

— Не знаю. Долго.

— Чувствую, что дело плохо.

— Может, ты и прав. Не подняться ли нам на несколько уровней и проверить? Или мне сразу же отнести тебя на свободу?

— Давай подождем еще.

— Ладно.

И снова тишина.

— Что это?

— Что?

— Звук.

— Я ничего не слышу, а мы пользуемся одними ушами.

— Не телесными ушами… Вот опять!

— Я ничего не слышу, Тарака.

— Звук продолжается. Похоже на визг, но он не прерывается.

— Далеко?

— Да, порядочно. Послушай моим способом.

— Да! Я уверен, что это скипетр Кали. Значит, сражение продолжается.

— Так долго? Значит, боги сильнее, чем я предполагал.

— Нет. Это ракшасы сильнее, чем я предполагал.

— Выиграем мы или проиграем, Сиддхартха, боги некоторое время будут заняты. Может, их корабль не охраняется, может, мы сможем пройти мимо них не замеченными и... Ты хотел бы этого?

— Украсть громовую колесницу. Это мысль... Она ведь не только транспорт, но и мощное оружие. Каковы наши шансы?

— Я уверен, что ракшасы могут задержать их на необходимое время, но подниматься из Адского Колодца долго. По тропе не пойдем: я очень устал, но все же смогу удержать нас в воздухе.

— Давай поднимемся на несколько уровней и посмотрим.

Они покинули выступ у черной дыры колодца, и, когда взлетели, время снова начало свой бег.

Пока они набирали высоту, навстречу им вылетел шар света. Он опустился на пол пещеры и вырос в дерево зеленого света.

— Как идет сражение? — спросил Тарака.

— Мы удерживаем их на месте, — ответил огонь, — но не можем подойти близко.

— Почему?

— Что-то отталкивает нас. Я не знаю, что это, как это назвать, но мы не в состоянии подойти к ним близко.

— Тогда как же вы сражаетесь?

— Вокруг них бушует каменный шторм, мы пустили в ход огонь, воду и смерчи.

— Как они отвечают на это?

— Трезубец Шивы прорезает тропу сквозь все. Но как бы много он ни разрушал, мы поднимаем против него еще больше. Так что он стоит, как статуя, уничтожая штормы, которым мы не даем затихнуть. Время от времени он отвлекается, чтобы убивать, тогда нападение сдерживает Бог Огня.

Скипетр богини замедляет действия атакующих. А замешкавшийся встречает трезубец, руку, или глаза Смерти.

— И вам не удалось им навредить?

— Нет.

— Где они стоят?

— Они медленно спускаются по стене Колодца. Они еще недалеко от вершины.

— Значит, это было ошибкой — прекратить наше ожидание ради битвы. Цена высока, а выигрыша никакого. Сам, так ты хочешь попытаться завладеть колесницей?