Девять принцев Амбера - Желязны Роджер Джозеф. Страница 32

В армии Блейза оставалось сто восемьдесят тысяч.

С вершины холма я оглядел его лагерь. Сгущались сумерки, и мне все больше казалось, что впереди мелькают костры всех тех бесчисленных биваков, что разбивали мои армии на протяжении многих веков. Внезапно глаза мои увлажнились слезами — то были слезы жалости ко всем тем людям, что, в отличие от принцев Амбера, живут лишь короткий срок, а потом неизменно превращаются в прах. Сколько их нашло свой преждевременный конец на полях сражений в этом мире!

Я вернулся в шатер, и мы с Блейзом прикончили бутылку.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В ту ночь разразилась ужасная гроза. Она не прекратилась даже с восходом солнца, сквозь тучи окрасившего мир в серебристые тона, и продолжалась весь день. Но войско упорно шло вперед.

Легко можно пасть духом, когда постоянно застреваешь в жиже, дождь льет как из ведра и холодно, как зимой. Сколько же раз за долгие века приходилось мне выбираться из ненавистной грязи!

Мы попытались найти в Тени иной мир, где не было бы дождя, но тщетно.

Понемногу мы приближались к цели, однако были совершенно измотаны, одежда наша насквозь пропиталась водой, прилипала к телу, над головой непрерывно грохотал гром и сверкали чудовищные молнии.

На следующую ночь резко похолодало, и к утру все вокруг заледенело. Даже флажки и знамена стали твердыми, как жесть. Мир окрасился в белое; теперь в нем хозяйничали метели и снежные бураны. Больше всего страдали от холода краснокожие гиганты — их родной мир был очень теплым.

В тот день на нас поочередно нападали тигры, белые медведи и волки. Тигр, которого уложил Блейз, был не менее восьми шагов в длину.

И все же мы продолжали идти, даже когда спустилась ночь. Началась оттепель. Блейз все подгонял уставших воинов, стремясь поскорее выбраться из царства холода. Мы знали, что в Амбере сейчас теплая и сухая осень. Близился реальный мир.

К полуночи, на вторые сутки похода, мы наконец миновали те равнины, где поочередно страдали то от снега, то от ледяных ливней; сейчас по нашим спинам молотил теплый дождь. А когда мы вышли в сухой мир, был отдан приказ разбить лагерь, утроив, однако, караулы. Принимая во внимание то, насколько устали наши воины, следовало ожидать атаки противника. Люди совершенно выбились из сил, было просто бессмысленно заставлять их идти дальше. Следовало непременно отдохнуть.

Противник напал на нас уже через несколько часов; командовал вражеским войском Джулиан, как я понял позднее из рассказов тех, кто уцелел.

Воины Джулиана лавиной обрушились на наш лагерь, легко обнаруживая наиболее уязвимые места и стараясь не вступать в сражение с главными силами, как бы обтекая лагерь по периферии. Если бы я знал, что наступление ведет именно Джулиан, я бы попытался задержать его с помощью карт. Но тогда я об этом не догадывался.

Под ударами внезапно обрушившейся на нас зимы мы только что потеряли около двух тысяч человек. Сколько воинов погибло в схватке с кавалерией Джулиана, подсчитать не берусь.

После этого боя мне показалось, что войска наши полностью деморализованы. Однако едва был отдан приказ выступать, как они пошли вперед.

На следующий день мы без конца попадали в засады.

Большое и неповоротливое войско наше маневрировало с трудом, огрызаясь на внезапные кавалерийские налеты Джулиана с флангов. Какую-то часть его конницы мы все же сумели уничтожить, но не так уж много: наверное, лишь по одному на каждые десять наших погибших.

Солнце было в зените, когда мы пересекли долину, что тянулась параллельно побережью. Слева от нас, на севере, темнел Арденский лес. Амбер находился прямо перед нами. Легкий прохладный ветерок приносил сладостные ароматы нагретой земли и цветов. До Амбера было еще дня два пути, но он уже виднелся на далеком горизонте.

После полудня небо закрыли облака, прошел небольшой дождь. На небе опять засверкали молнии. Вскоре гроза прекратилась, и снова выглянуло солнце, быстро высушив все вокруг.

Через некоторое время откуда-то потянуло дымом, и на нас буквально обрушилось пламя. Огонь стеной вставал вокруг, временами несколько опадая, но все время приближаясь, медленно, неумолимо. Волосы уже потрескивали от невыносимого жара, кое-где в войсках началась паника; раздались крики, колонны смешались, задние ряды напирали на передние…

И тогда мы побежали. На головы нам сыпался пепел, дым стал еще гуще. Но мы бежали, не останавливаясь, хотя стены огня обступили нас вплотную, превратившись в сплошные волны испепеляющего жара. Оранжевые языки плясали, извиваясь, буквально у нас под ногами; деревья вокруг чернели и дымились, листья, коротко вспыхнув, яркими комочками падали на обугленную землю. Кусты и сочная молодая поросль тоже начали заниматься. Впереди, насколько хватал глаз, расстилалось море огня.

Мы еще прибавили шагу, опасаясь, что скоро будет значительно хуже.

И не ошиблись.

От пожара прямо перед нами начали падать огромные деревья. Мы старались как-то перебираться через них или обходить, но не останавливались и двигались вперед.

Жар становился совершенно невыносимым, с трудом можно было дышать. Нас обгоняли объятые паникой волки и олени, лисы и зайцы. Они бежали вместе с нами, ничуть не страшась близости человека, своего извечного врага. Небо, казалось, было сплошь заполнено жалобно кричащими птицами. Их помет падал на нас дождем, но никто не обращал на это внимания.

Поджечь этот леса, столь же древний, как Арден, было истинным святотатством. Но принц Эрик сидел сейчас на троне Амбера и вскоре должен был стать королем. На его месте я, возможно, тоже…

Волосы и брови мои уже дымились. Горло совершенно пересохло и, наверное, изнутри закопчено было не меньше, чем каминная труба. Интересно, сколько людей мы потеряем в огне, мелькнуло у меня в голове.

Мы прошли примерно треть расстояния, отделявшего нас от Амбера. Впереди расстилалась заросшая лесом долина.

— Блейз! — хрипло окликнул я его. — Через полчаса примерно будет развилка. Если свернуть направо, то мы вскоре достигнем реки Ойзен, а она течет прямо в море. Надо идти туда! Вся долина Гарната в огне! Мы сгорим, если не пробьемся к воде!

Он кивнул в знак согласия.

И мы из последних сил побежали дальше. Но огонь обгонял нас.

Мы достигли развилки, на бегу сбивая пламя с одежды, вытирая слезящиеся глаза, запорошенные пеплом, выплевывая золу, хрустевшую на зубах, и стряхивая искры с волос.

— Еще минут пять продержаться — и все! — закричал я.

Прямо на меня сыпались горящие сучья и крупные ветки. Обнаженные участки тела были покрыты мучительными ожогами. Весь я превратился в сплошную боль. Мы бежали по горящей траве покатого склона, а завидев воду, еще прибавили ходу, хотя и так были на пределе возможностей. Наконец мы бросились прямо в волны реки, и ее прохлада приняла нас в свои объятия.

Блейз и я держались рядом, хотя бурное течение крутило и кидало нас, стремясь к морю. Сплетенные ветви деревьев над головами выглядели как стропила в объятом пламенем пожара соборе. Когда они падали, нам приходилось либо быстро отплывать в сторону, либо нырять. Вокруг было полно дымящихся и шипящих обломков, а головы воинов, плывших за нами, походили на кокосовые орехи, которые гонит течением.

Но вода оказалась слишком холодной, и вскоре наши обожженные и измученные тела закоченели. Все мы дружно стучали зубами.

Прошел примерно час, когда горящий лес наконец кончился и мы достигли плоской безлесой равнины, тянувшейся до самого моря. Место было в высшей степени подходящее для засады; например, Джулиан вполне мог бы ждать нас здесь случниками наготове.

Я сказал об этом Блейзу, и он со мной согласился. Впрочем, выбора не оставалось.

Лес продолжал гореть, а нас несло течением дальше. Чудилось, что прошло уже очень много времени, хотя на самом деле это, конечно, было не так. Однако предчувствия мои, к сожалению, оправдались: в нас полетели тучи стрел.