Глаз кота - Желязны Роджер Джозеф. Страница 38

Алекс Мансин решил уйти в монастырь; он слышал, что есть такой в Кентукки.

О деньгах от торговли можно позаботиться; собак накормит владелец хижины — бедный байстрюк. Но это все мелочи.

Айронбэр повернулся и боком прошел по узкой тропе между скалами. Он шел вперед, а его способность читать следы возрастала и усиливалась, как в давно забытые дни в Арктике. Сейчас, входя в каньон, чувствовал, что скоро след оборвется.

Он не остановился, чтобы рассмотреть развалины, а шел в зону между обугленными кустами и травой, где следы на земле рассказывали о происшедшей схватке.

Он долго сидел на корточках, прежде чем заняться изучением места. Кусочки бирюзы, застывшая кровь…

Здесь случилось что-то жестокое.

Наконец, он встал и пошел к развалинам слева. Кто-то полз или кого-то тащили в том направлении. Он настроился и попытался осторожно прозондировать обстановку, но ничего не обнаружил.

Неясные образы бродили в его мозгу, когда Айронбэр приблизился к руинам. Он был как бы частью существа, придуманного Сэндсом, сформировавшегося здесь при символических обстоятельствах; чувствовал телепатическую энергию, чувствовал проклятья. Но все прошло. Он был подавлен, уничтожен и уже не мог идти дальше.

…И потом он увидел его, прижатого к стене возле угла развалин. Сразу трудно было сказать, дышит ли он, хотя глаза были открыты и смотрели на него.

Подойдя ближе, он увидел пиктограмму Зингера, нарисованную на стене его кровью. Это был большой круг с двумя точками рядом, окружающими третью. Ниже была выгнутая дуга.

Глубоко вздохнув, Айронбэр потряс головой: до того все было необычно и мощно. Вероятно это не продлится вечно. Жизнь — азартная игра. Но именно в этом мгновении было что-то высокое.

Высоко на огненной горе
в тайном убежище Старого Некто,
пламя стихает справа от меня,
слева от меня,
спереди, сзади, сверху, снизу.
Я встречусь с моим чинди,
чинди — я сам.
Сейчас назову свое имя,
чтобы он меня съел?
Я иду по радуге.
По времени из льда и пламени
в тайное убежище Старого Некто.
Я встречу своего чинди,
станет мой чинди мной.
Я путешествую по мирам.
Я — охотник во всех местах.
Мое сердце разбито на четыре части
и съедается ветрами.
Я восстановлю его.
Я сижу в центре Вселенной,
распевая свою песню.
Я везде, как дома,
и все существа возвращаются ко мне.
Я иду по тропе моей жизни
и встречу себя на ее конце.
Красота вокруг меня.
Нэйенезгани пришел за мной в дом Мрака,
положил рядом свой жезл;
извивающиеся существа, переменчивые существа.
Черный охотник вспоминает меня;
небесные люди вспоминают меня,
эта земля помнит меня,
Старый Некто помнит меня,
я помню себя сам.
Поднялся в мир.
Сижу на огромном рисунке на песке
из Динетаха, здесь в его центре.
Их мощь помнит меня.
Койот зовет из-за темной ограды…
Я ем себя и делаюсь сильнее.
Все прекрасно вокруг меня.
Передо мной, за мной, справа и слева от меня.
Пыльца, кукуруза и радуга.
Белый амулет поднимает меня своей рукой.
Танцор живет в сердцах всех существ,
поворачивается пыльным дьяволом…
Моя молния-бусина разбита.
Я установил свой закон.
Мой враг — я сам возродился в том танцоре.
Моя тропа, мой разум заполнены звездами,
что вертятся в огромном колесе к весне. Звезды.
Я похож на дождь с ветром
и всех растущих существ.
Белое зелье поднимает меня своей рукой.
Здесь пропавший Люкачукай, я говорю ему:
— Охоте нет конца.
Дорога прекрасна.
Зелье дает силу.
Призрачный поезд не остановится здесь
больше. Я — охотник.
Целюсь в глаз. Если я позову,
они придут ко мне с горы Мрака.