Рука Оберона - Желязны Роджер Джозеф. Страница 32

Я поставил ногу на Лабиринт и двинулся вперед со всей быстротой, на которую оказался способен. Мои ступни начали окружать голубые искры, когда я пронесся через первый вираж вопреки возраставшему сопротивлению. Искры быстро росли. Волосы мои начали подниматься, когда я наткнулся на первую Вуаль, и треск искр был теперь вполне слышимым. Я проталкивался вопреки давлению Вуали, гадая, заметил ли меня Бранд, не в состоянии отвлечься и бросить хоть один взгляд в его направлении. Я встретил сопротивление с увеличившейся силой и несколько шагов спустя миновал Вуаль и снова двигался с большой скоростью.

Я взглянул на Бранда. Он только-только выходил из ужасной второй Вуали с голубыми искрами, высотой ему по пояс.

На лице у него была усмешка решимости и торжества, когда он высвободился, сделав беспрепятственный шаг вперед. Вот тут-то он и заметил меня.

Усмешка исчезла и он заколебался.

Это было очко в мою пользу. В Лабиринте никогда не останавливаются, если это в твоих силах. Если остановишься, то сдвинуться снова будет стоить массы добавочной энергии.

— Ты явился слишком поздно! — крикнул Бранд.

Я ему не ответил. Я просто продолжал идти. Голубые огни падали с узора Лабиринта на клинок Грейсвандира.

— Тебе не пройти через черный участок, — заявил он.

Я продолжал идти. Темный район был теперь как раз передо мной. Я был рад, что он занимал один из наиболее трудных участков на этом обороте витка. Бранд двинулся вперед и медленно начал свое продвижение к Великой Кривой. Если я смогу настичь его там, это будет вообще не состязание. У него не будет ни сил, ни быстроты, чтобы защищаться.

Приблизившись к поврежденному участку Лабиринта, я вспомнил, посредством чего мы с Ганелоном перерезали черную дорогу во время своего бегства из Авалона. Я сумел сломить мощь черной дороги, держа в уме образ Лабиринта, когда мы пересекали ее. Теперь, конечно, вокруг меня повсюду был сам Лабиринт, и расстояние было куда как меньше. Хотя моей первой мыслью было, что Бранд просто попытается испугать меня своей угрозой, мне пришло в голову, что сила темного участка вполне могла быть намного мощнее здесь, в своем истоке. Когда я приблизился к нему, Грейсвандир запылал с неожиданной интенсивностью, превосходившей его прежнее свечение. Повинуясь, я коснулся его острием края черноты в месте, где кончался Лабиринт.

Грейсвандир разрезал черноту, и его нельзя было поднять над ней. Я продолжал идти вперед, и мой меч рассекал участок передо мной, скользя вперед по тому, что казалось приближением к первоначальному узору. Я следовал по нему.

Солнце, казалось, потемнело, когда я осторожно двинулся по темной территории.

Я вдруг стал ощущать свое сердцебиение и на лбу у меня выступил пот. На все падал сероватый оттенок. Мир, казалось, померк. Лабиринт растаял. Казалось, что в этом месте легко будет сделать неверный шаг, и я был уверен, что результат будет таким же, что и оступиться в целой части Лабиринта. Выяснять это мне не хотелось.

Я держал глаза опущенными, следуя за линией, чертимой передо мной Грейсвандиром. Голубой огонь клинка был теперь единственным оставшимся в мире светом.

Правая нога, левая нога…

Затем я вдруг оказался за пределами мрака, и Грейсвандир снова свободно взлетел в моей руке, огни частично уменьшились, не знаю, то ли по контрасту с вновь освещенной перспективой, то ли по каким-то иным причинам.

Оглядевшись, я увидел, что Бранд приближается к Великой Кривой. Что же касается меня, то я прокладывал себе путь ко второй Вуали. В последующие несколько минут мы оба будем прилагать напряженные усилия, связанные с их прохождением. Но Великая Кривая была труднее и продолжительнее. Я вновь буду свободен и буду передвигаться быстрее, прежде чем он преодолеет свой барьер.

Затем мне придется во второй раз пересечь поврежденный участок.

Он может к тому времени освободиться, но двигаться будет медленнее, чем я, потому что будет находиться на участке, где идти станет даже еще труднее.

Постоянное статическое электричество поднималось при каждом сделанном мною шаге, и все мое тело пронизало ощущение щекотки. Искры поднимались до бедер при моем продвижении.

Это было все равно, что шагать по полю электрической ржи.

Волосы мои к тому времени частично приподнялись. Я чувствовал, как они шевелятся. Один раз я быстро оглянулся и увидел Фиону, все еще на коне, неподвижную и следящую за нами.

Я заторопился ко второй Вуали.

Углы, короткие резкие повороты. Сила все поднимается и поднимается против меня, так что все мое внимание, вся моя энергия были теперь заняты борьбой с ней. Снова пришло знакомое ощущение безвременности, как будто я занимался только этим, лишь этим всегда и занимался. И воля, сфокусировавшая желания до такой интенсивности: Бранд, Фиона, Амбер, мое личное отождествление. Искры поднимались до еще больших высот, когда я боролся, поворачивая, трудился, с каждым шагом, требовавшим больших усилий, чем предыдущий.

Я пробивался снова в черный район.

Рефлекторно я опустил вновь Грейсвандир и выдвинул его вперед. Снова скорость, одноцветный туман, разрезаемый голубизной моего клинка, открывавшего передо мной дорогу, словно хирургический надрез.

Когда я вышел на нормальный свет, я поискал взглядом Бранда.

Он все еще находился в западном квадрате, борясь с Великой Кривой, пройдя примерно две трети пути через нее. Если я поднажму как следует, то может быть, сумею настичь его как раз тогда, когда он из нее выйдет. Я бросил все свои силы на продвижение с как можно большей скоростью.

Когда я добрался до северного конца Лабиринта и до виража, ведущего назад, до меня вдруг дошло, что я собирался делать.

Я мчался пролить на Лабиринт еще больше крови.

Если бы дело дошло до простого выбора между дальнейшим повреждением Лабиринта и полным уничтожением его Брандом, то я знал бы, что мне надо делать. И все же я чувствовал, что должен существовать другой способ. Да…

Я лишь чуточку замедлили шаг. Все будет зависеть от своевременности. В тот момент ему будет проходить гораздо тяжелее, чем мне, так что в этом отношении я имел преимущество. Вся моя новая стратегия требовала организации нашей встречи точно на нужном месте. По иронии судьбы, я в этот момент вспомнил заботу Бранда о своем коврике. Проблема сохранения в чистоте этого места была, однако, намного сложней.

Он приближался к концу Великой Кривой, и я ему позволил это, вычислив расстояние до черноты. Я решил устроить ему кровопускание над уже поврежденным участком.

Единственное преимущество, каким он, казалось, обладал, заключалось в том, что я буду расположен справа от него. Чтобы свести к минимуму выгоду, получаемую им от этого, когда мы скрестим клинки, мне придется оставаться немного позади.

Бранд боролся и шел вперед. Все его движения были как при ускоренной съемке. Я тоже боролся, но не так сильно. Я сохранял прежний темп.

Проходя Лабиринт, я раздумывал о Камне, о близости, разделяемой нами с момента настройки.

Я чувствовал его присутствие слева, даже хотя теперь я не видел его на груди у Бранда.

Будет ли он действительно действовать на таком расстоянии и спасет ли он меня, если Бранд возьмет верх в нашем надвигавшемся конфликте? Чувствуя его присутствие, я почти мог в это поверить. Он вырвал меня у одного нападавшего и нашел каким-то образом у меня в голове традиционное безопасное место — мою собственную постель — и переправил меня туда.

Чувствуя его теперь, почти видя через него путь перед Брандом, я испытывал некоторую уверенность, что он снова попытается функционировать в моих интересах.

Однако, помня слова Фионы, я твердо решил не полагаться на него.

И все же я учитывал и другие его функции, прикидывая свою способность управлять им без контакта.

Бранд почти завершил Великую Кривую.

Я дотянулся с какого-то уровня своего существа я вступил в контакт с Камнем. Налагая на него свою волю, я призвал бурю типа красного торнадо, уничтожившую Яго. Я не знал, смогу ли я управлять этим конкретным явлением в этом конкретном месте, но, тем не менее, призвал его и направил к Бранду. Сразу ничего не случилось, хотя я чувствовал, что Камень функционирует, чтобы чего-то достичь. Бранд дошел до конца, приложил последние усилия и вышел из Великой Кривой.