Рыцарь Отражения - Желязны Роджер Джозеф. Страница 39

Сделав глубокий вдох, на выдохе я выругался.

— Что такое? — спросил Юрт, пытаясь разглядеть что-нибудь из-за моей спины.

— Я ожидал другого, — ответил я.

Посторонившись, я дал ему посмотреть.

Несколько секунд он не отрываясь смотрел, потом сказал:

— Не понимаю.

— У меня тоже никакой уверенности, — сказал я, — но я собираюсь кое-что выяснить.

Я вошел в пещеру, Юрт последовал за мной. Это оказался не тот Лабиринт, который был мне знаком. Или, точнее, он был тот — и не тот. Общие очертания были такими же, как у эмберского Лабиринта, только сломанными. Линии в нескольких местах были стерты, разрушены, каким-то образом смещены. А может, они с самого начала оказались не на своих местах. Промежутки между линиями, в норме темные, оказались светлыми, бело-голубыми, а сами линии — черными. Словно чертеж с фоном поменялись местами. Я смотрел на освещенную зону, и мне показалось, что по ней медленно прошла рябь.

Но самым главным отличием было не это: в центре эмберского лабиринта нет огненного кольца и женщины в нем — то ли мертвой, то ли в обмороке, то ли во власти заклятия.

И конечно же, эта женщина должна была оказаться Корал. Я понял это сразу же, хотя пришлось ждать больше минуты, чтобы сквозь языки пламени разглядеть ее лицо.

Пока я стоял и смотрел, массивная дверь позади нас закрылась. Юрт тоже долго стоял, не двигаясь, и только потом заговорил.

— Смотри-ка, твой Камень при деле! Сейчас от него столько света, что видно твое лицо!

Опустив глаза, я заметил, что самоцвет вспыхивал ржаво-красным светом. Из-за пронизывающего Лабиринт бело-голубого сияния и мерцания огненного круга я не заметил, как Камень вдруг подал признаки жизни.

Я приблизился на шаг, ощутив такую же волну холода, как от ожившего Козыря. Должно быть, это и был один из тех Сломанных Лабиринтов, о которых рассказывала Ясра — один из тех Путей, посвященными которых были они с Джулией. Значит, я находился в одном из отражений неподалеку от настоящего Эмбера. Мысли замелькали у меня в голове с ужасающей быстротой.

Я только недавно осознал, что Лабиринт, возможно, на самом деле способен чувствовать. Естественное следствие этого — способность чувствовать Логруса — тоже выглядело правдоподобным. На разумность Лабиринта мне было указано, когда Корал, успешно пройдя Лабиринт, попросила его отправить ее туда, куда должно. Что он и сделал — отправил ее сюда, а связаться с ней через Козыри не удавалось из-за ее состояния. Она исчезла, и я тут же обратился к Лабиринту. Он — как мне казалось теперь, чуть ли не играя со мной — переместил меня из одного конца своей пещеры в другой, явно, чтобы рассеять сомнения по поводу его способности чувствовать.

К тому же он не просто умеет чувствовать, решил я, поднимая Камень Правосудия и неотрывно глядя в его глубины. Лабиринт умен. Образы в Камне показали, что именно от меня требуется — такое, что при других обстоятельствах я бы делать не пожелал. Когда, наконец, тот странный край, по которому меня провели в рыцарском странствии, остался позади, для того, чтобы выбраться отсюда мне стоило лишь пролистать Колоду, вытащить Козырь и кого-нибудь вызвать — я вызвал бы даже образ Логруса и позволил бы им с Лабиринтом выяснять отношения в поединке, а сам тем временем ускользнул бы прочь из Отражения. Но в самом сердце Сломанного Лабиринта, в огненном кольце, спала Корал… Вот чем Лабиринт удерживал меня на самом деле. Должно быть, он что-то понял, еще когда Корал проходила его, составил план и в нужный момент вызвал меня.

Ему хотелось, чтобы я починил именно это его подобие, прошел по Сломанному Лабиринту, имея при себе Камень Правосудия и исправил изъяны — подобно тому, как Оберон исправил повреждение в настоящем Лабиринте. Результат для Оберона, конечно, был весьма печален — он погиб…

С другой стороны, Король имел дело с подлинным Лабиринтом, а это — всего лишь одно из его подобий. Кроме того, отец заделал царапину в своем собственном эрзац-Лабиринте и выжил.

Почему я? Интересно. Потому ли, что я — сын того человека, которому удалось создать еще один Лабиринт? Из-за того ли, что во мне существует образ не только Лабиринта, но и Логруса? Просто потому, что я оказался под рукой и меня можно было принудить к этому? Все вышеперечисленное разом? Что-то совсем иное?

— Как насчет этого? — крикнул я. — Есть у тебя ответ?

Пещера завертелась, замедлилась, замерла, а я ощутил мгновенную боль в желудке, охваченный волной головокружения. На другой стороне Лабиринта, спиной к массивной двери, виднелся Юрт.

— Как ты это сделал? — крикнул он.

— Это не я, — откликнулся я.

— Ах, так…

Он медленно двинулся в правую сторону и шел, пока не уперся в стену. Держась за нее, он принялся пробираться по окраине Лабиринта, как будто боялся подойти к нему ближе, чем нужно, или оторвать от него взгляд.

Отсюда Корал за огненной изгородью была видна немного лучше. Забавно. Сильных эмоций это не вызывало. Мы не были любовниками, мы не стали даже близкими друзьями. Мы познакомились всего за день до этого, долго гуляли по окрестностям города и под Дворцом, вместе поели, выпили по паре бокалов, немного посмеялись. Познакомься мы получше, возможно, выяснилось бы, что мы не выносим друг друга. И все-таки общаться с ней мне нравилось и стало ясно, что я не прочь иметь побольше времени, чтобы узнать Корал получше. Еще я чувствовал себя отчасти виноватым в ее теперешнем состоянии

— не будь я тогда столь беспечен и неосторожен… Другими словами, Лабиринт поймал меня на крючок. Хочешь освободить ее — придется чинить.

Языки пламени кивнули в мою сторону.

— Грязный трюк, — вслух сказал я.

Языки пламени опять кивнули.

Я продолжал изучать Сломанный Лабиринт. Почти все, что мне было известно об этом явлении, я почерпнул из разговора с Ясрой. Но мне вспомнилось, что она сказала: посвященные Сломанного Лабиринта ходят по промежуткам между линиями, а образы в Камне приказывали идти по линиям, как в настоящем Лабиринте. Я припомнил рассказ отца и понял, что это не лишено смысла. Так можно проложить среди изъянов правильный путь. Мне ведь нужно было не дурацкое посвящение с прогулками между линий.