Теперь мы выбираем лица - Желязны Роджер Джозеф. Страница 10

Я поел в небольшой, ярко освещенной закусочной. Я очень проголодался, но уже через минуту еда потеряла вкус, а ее пережевывание и проглатывание стали машинальными. Я постоянно бросал взгляды на других посетителей. Голову мне сверлила непрошенная мысль: может ли это быть один из них? Как может выглядеть убийца?

Как угодно. Это может быть любой… любой, имеющий повод и способность к насилию, и ничто из этого не отражается на человеческом лице. Моя неспособность вообразить себе кого-нибудь, наделенного такими качествами, не отменяла того обстоятельства, что они проявились лишь несколько часов назад.

У меня пропал аппетит.

Совсем.

Было чертовски неподходящее время впадать в паранойю, но мной овладело внезапное желание к новой перемене мест, желание убраться отсюда. Все вокруг казалось зловещим. Случайные взгляды и жесты других посетителей стали угрожающими. Я почувствовал, как напряглись мои мышцы, когда за моей спиной прошел какой-то толстяк с подносом. Я знал, что если он толкнет мой стул, или ненароком заденет меня, то я, завопив, подпрыгну.

Я встал, как только освободился проход. Это все, что я мог сделать, чтобы сдержаться и не побежать на пути к трассе ленточной дорожки. Потом я некоторое время просто ехал, не думая ни о чем, не желая оставаться в толпе, но и не мечтая оказаться в одиночестве. Я расслышал свои собственные приглушенные проклятия.

Конечно, есть место, где будут люди, и где мне не будет страшно. В этом я был уверен. Получить подтверждение можно просто, но мое настроение могло оказаться заразительным, а я хотел сдержать его в себе, пока но не пройдет вовсе. Самым легким было просто отправиться туда — на место убийства.

Я решил, что сначала нужно выпить. Но мне не хотелось заказывать выпивку в этом Крыле. Почему? Опять нелогично. Мне было не по себе в собственных владениях.

Я двигался поверху, дорожка несла меня к ближайшей станции тоннеля.

Наконец в отдалении я увидел возвышающуюся стену с ее переменчивым рисунком светящихся цифр и букв. Я сошел на станции и изучил расписание. Тоненький людской ручеек струился сквозь ворота прибытия, а другие стояли или сидели на открытой платформе, поглядывая на табло. Посмотрев на него, я выяснил, что через Проход 2 я за шесть минут доберусь до Коктейль-холла Крыла 19.

Я вошел в клеть при Проходе, очереди здесь не было, и предъявил свое удостоверение для считывания. Раздалось гудение, потом последовал щелчок, после которого открылась решетчатая дверь в противоположном конце.

Я прошел в нее и направился вверх по пандусу к месту ожидания у Прохода. Там были трое мужчин и девушка. На ней была форменная одежда медсестры. Один из мужчин, чудаковатый старик в движущемся кресле, как видно, находился под ее присмотром, хотя она и стояла на солидном расстоянии от него. Он бросил на меня быстрый, острый взгляд и чуть заметно улыбнулся, как бы проявляя интерес к тому, чтобы завязать разговор. Я отвернулся, по-прежнему не испытывая желания общаться, и прошел подальше вперед и влево от него. Что касается еще двоих, то один из них стоял около Прохода, читая газету, закрывавшую часть его лица, а другой прохаживался туда-сюда, держа в руке портфель и постоянно поглядывая на часы.

Когда загорелся красный сигнал, сопровождаемый звуком зуммера, я пропустил их всех вперед и только потом направился к Проходу.

Я снова предъявил свое удостоверение и прошел внутрь. Когда я оказался в туннеле, до меня донеслось слабое потрескивание, и в ноздри мне ударил запах озона. Мне предстояло пройти около сотни ярдов по облицованному металлом туннелю, тускло освещаемому висящими наверху грязными светильниками. Стены были беспорядочно залеплены множеством рекламных объявлений, покрыты надписями и рисунками на полу валялся всевозможный мусор.

Где-то посередине туннеля стоял маленький, смуглый человечек; он читал объявление, сложив руки за спиной и грызя зубочистку. Когда я приблизился, он повернулся ко мне и ухмыльнулся.

Я подался влево, но тогда он направился ко мне, все так же ухмыляясь. Когда он приблизился, я остановился и сложил руки на груди, кончиками пальцев правой руки расстегивая слева застежку на своей куртке и нащупывая маленькую рукоятку транквилизирующего пистолета. Я всегда носил его там.

Его усмешка стала еще более заговорщицкой, и он подтвердил это кивком, сказав: «Карточки».

Прежде чем я успел среагировать, он распахнул свою куртку и сунул туда руку. Я расслабился, убедившись, что он не лезет за оружием, но что у него из внутреннего кармана действительно торчит пачка фотографий. Он вытащил их и сделал шаг вперед, медленно их тасуя.

Где-либо еще, в какое-нибудь другое время я, может быть, арестовал бы его, либо послал подальше, в зависимости от настроения. Но здесь, в этом экстремальном проходе сквозь подпространство, проблема отправления правосудия всегда была непростой. Она была бы особенно сложной, если, как я подозревал, он ждал здесь в течение нескольких перемещений. Кроме того, я не был при исполнении служебных обязанностей, и все мои профессиональные чувства в настоящий момент отсутствовали. Я двинулся вправо, чтобы обойти его.

Он схватил меня за руку и сунул мне под нос свои фотографии.

— Как насчет этого? — спросил он.

Я опустил взгляд. Должно быть, я находился в состоянии, гораздо более близком к патологическому, чем я предполагал, потому что я, не отрываясь, смотрел, как он неторопливо играет со своими глянцевитыми картинками.

По причинам, которые я и не пытался проанализировать, эта выставка, оказалось, произвела на меня впечатление, хотя я наблюдал все это в прошлом, в том или ином варианте, бессчетное число раз.

Там были три снимка Земли, сделанных из глубокого космоса, по снимку других планет, может быть, дюжины планет в других солнечных системах и пара десятков фотографий созвездий. Меня они странным образом растрогали, и я слегка разозлился на себя за это.

— Красиво, да? — спросил он.

Я кивнул.

— Пятьдесят, — сказал он. — Можешь забирать все за пятьдесят долларов.

— Ты спятил? — поинтересовался я. — Слишком дорого.

— Фотки очень хорошие.

— Да, хорошие, — признал я. — Но для меня они столько не стоят. Кроме того, пятидесяти у меня нет.

— Можешь взять любые шесть за двадцать пять.

— Нет.

Я мог просто сказать, что никогда не ношу с собой наличные и покончить с этим. Теоретически, мне не нужны были купюры так как удостоверение личности также вполне годилось для оплаты чего угодно по моему лицевому счету, баланс которого тотчас же проверялся. Но, конечно, каждый носил с собой некоторую сумму наличными для покупок, регистрация которых представлялась нежелательной. Кроме того, я просто мог послать его ко всем чертям и пойти своей дорогой.

Ладно, по какой-то причине я застрял. Причина, должно быть, заключалась в том, что эти фотографии прельщали меня. И чтобы как можно скорее рассчитаться со своей послекончинной травмой, я решил ублажить свои неврозы и купить парочку.

Я отобрал для себя четкий, ясный снимок Земли и изображение мрачной и яркой россыпи Млечного пути. Я отдал ему по два доллара за штуку, спрятал их рядом со своим пистолетом и оставил его там вместе с его зубочисткой и усмешкой.

Через несколько мгновений я вошел в Коктейль-холл в Крыле 19. Спустился вниз по пандусу и покинул станцию. Затем вскочил на ленточную дорожку. Здесь всегда царил вечер, и именно поэтому мне здесь было уютно. Потолок скрывался в темноте, а маленькие освещенные участки напоминали бивачные костры в необозримом поле. Я оставался на медленно движущейся дорожке в гордом одиночестве. Тех четверых, что прошли передо мной сквозь Проход, нигде не было видно. Несколько раз я менял дорожки, пробираясь к одному из самых затемненных участков левее. Я двигался мимо затейливо декорированных укромных уголков и сокровенных местечек, выполненных во всевозможных стилях; некоторые из них были заняты, но многие нет. То здесь, то там я наталкивался на вечеринки, иногда до меня доносились звуки музыки и смеха. Случайно я заметил парочку, их пальцы соприкасались, головы склонялись над столиком, на котором мерцал маленький огонек. Однажды на глаза мне попалась одинокая фигура, тяжело облокачивающаяся на столик, пьющая в темноте. Я, должно быть, проехал несколько миль, пока мной не овладело умиротворяющее чувство уединенности, и я сошел вниз, чтобы найти для себя местечко.