Знак Единорога - Желязны Роджер Джозеф. Страница 8

Глава 2

Я внимательно смотрел на Рэндома и вспоминал о том, как великолепно он играл в карты. По его лицу невозможно было понять, лжет он или говорит правду, полностью или частично. С таким же успехом я мог бы рассматривать бубнового валета. А ведь прекрасный штришок! В рассказе Рэндома было достаточно именно таких деталей, и это придавало ему правдоподобие.

— Как говорили Эдип, Гамлет, Лир и все прочие: «Жаль, что я не знал об этом раньше», — сказал я.

— Раньше в этом не было необходимости, — ответил Рэндом.

— Твоя правда, — согласился я. — Жаль только, что твой рассказ не только ничего не объясняет, но и еще больше запутывает дело. Вот уж не думал, что это возможно! Итак, к подножию Колвира ведет Черная Дорога. Она проходит через Тень и по ней в Амбер прет всякая чертовщина. Мы не знаем, какие силы стоят за этим, но очевидно, что они злые и становятся все сильнее. Мне давно кажется, что в этом есть и моя вина, потому что все это связано с моими проклятиями. Да, я проклял вас! Но проклятие проклятием, а все сводится в конце концов к чему-то осязаемому, реальному, с чем можно бороться. Чем мы и займемся. Но всю неделю меня мучает один вопрос: при чем тут Дара? Кто она на самом деле? Или что она? Почему она так рвалась в Лабиринт? Как ей удалось пройти его? И эта ее последняя угроза: «Амбер погибнет», — заявила она. И все это произошло одновременно с нападением с Черной Дороги. Это не совпадение, а части одного плана, все указывает на то, что в Амбере завелся предатель. Смерть Каина, записки… Либо кто-то здесь помогает внешнему врагу, либо сам стоит за этим. А теперь через большерукого парня все это связывается с исчезновением Бранда. — Я толкнул труп ногой. — Очень похоже, что смерть или исчезновение отца — тоже часть того же плана. Если это так, то мы имеем дело с огромным заговором, все детали которого, одна за другой, продумывались годами, а может и сотнями лет.

Рэндом пошарил в буфете, стоявшем в углу, извлек бутылку и два кубка. Затем он наполнил их, подал один кубок мне и вернулся в свое кресло. Мы молча выпили за тщетные усилия.

— Ну что ж, — начал он, — заговоры у нас — любимое развлечение, а времени у всех было предостаточно. Мы оба молоды и не помним братьев Озрика и Финндо, которые отдали жизнь за Амбер. Однако, после разговоров с Бенедиктом у меня создалось впечатление, что…

— Точно, — продолжил я, — что они так серьезно задумались о троне, что их геройская смерть за Амбер стала необходимой. Об этом я тоже слышал. Правда это или нет, этого мы никогда не узнаем. Не сомневаюсь, что что-то в этом роде уже пытались провернуть. Почти все мы способны на такое. Но кто именно? Пока мы этого не узнаем, мы в невыгодном положении. Любой удар, нанесенный нами по внешнему врагу, скорее всего отсечет голову лишь одного дракона. Давай, выкладывай свою идею.

— Корвин, — произнес он, — честно говоря, под это можно подвести каждого, и меня в том числе: жизнь на положении пленника и все такое прочее. В самом деле, это же прекрасное прикрытие! Я бы получил колоссальное удовольствие, притворяясь беспомощным, дергать за веревочки, заставляя плясать остальных под свою дудочку. Как и любой другой. У каждого из нас есть свои мотивы, свои амбиции. И за все эти годы у нас было достаточно времени и возможностей, чтобы заложить фундамент. Нет! Искать виновника таким способом — дело бесполезное. В эту категорию попадают все. Давай-ка лучше подумаем, что кроме мотивов и возможностей должно отличать такую личность. По-моему, нужно подумать о том, какими методами он действует.

— Хорошо, начинай.

— Кто-то из нас знает о Тени больше остальных — что, где, как и почему. У него есть союзники, которых он приобрел где-то далеко. Все это он направил против Амбера. Идем дальше. По внешнему виду человека не скажешь, что он знает о Тени. Но давай подумаем, где он всему этому научился? Может быть, он просто наткнулся на что-то где-нибудь в Тени? Или он все время учился, пока Дворкин был еще жив и охотно давал уроки?

Я уставился в свой кубок. Очень может быть, что Дворкин и сейчас жив! Он помог мне спастись из подземелий Амбера — когда это было? Я никому не рассказывал об этом. И не собирался рассказывать. Во-первых, Дворкин был сумасшедший — за это отец и упек его в тюрьму. Во-вторых — властвовал над силами, которых я не понимал, и поэтому мог быть очень опасен. Но с другой стороны, для того, чтобы расположить его к себе, понадобилось лишь немного лести и воспоминаний. Я подозревал, что будь Дворкин здесь, я бы управился с ним. Поэтому я запер все это в своей голове. Кто знает, может и это секретное оружие пригодится? В настоящее время я не видел причин изменять свое решение. К чему это?

— Бранд и вправду все время околачивался возле Дворкина, — я наконец понял, к чему клонит Рэндом. — Его всегда интересовали подобные вещи.

— Вот именно, — откликнулся Рэндом, — совершенно ясно, что он знал больше всех нас, если уж ухитрился связаться со мной без Карты.

— Ты считаешь, что Бранд заключил сделку с врагами, открыл им дорогу, а потом, когда он больше был не нужен, они избавились от него?

— Совсем не обязательно. Хотя вполне возможно. Я думал о другом. Я не скрываю, что он мне нравился. Сдается мне, что он знал достаточно и догадался, что с Картами, Лабиринтом и Тенью вокруг Амбера творится что-то неладное. А затем он допустил ошибку. Скорее всего он недооценил предателя и решил сойтись с ним один на один, не обращаясь к отцу или Дворкину. Что же дальше? Враг оказался сильнее и заключил его в ту самую башню. Либо он слишком уважал Бранда и не захотел убивать его без надобности, либо рассчитывал позже как-то использовать его в своих целях.

— Звучит вполне правдоподобно, — заявил я, но мне очень хотелось добавить: «И хорошо сочетается с твоим рассказом». И еще полюбоваться на его непроницаемое лицо, но одно воспоминание удерживало меня. Когда я был у Блейза, еще до нашей атаки на Амбер, я дурачился с Картами и неожиданно, на мгновение, поймал Бранда. Он успел передать, что находится в плену — и контакт прервался. Это действительно хорошо сочеталось с рассказом Рэндома. Поэтому я произнес другое:

— Если он может указать виновного, значит надо возвратить его домой, и пусть показывает.

— Я надеялся, что ты скажешь это, — проронил Рэндом. — Я привык доводить такие дела до конца.

Я встал, взял бутылку, снова наполнил кубки, отхлебнул вина и закурил еще одну сигарету.

— Но перед тем, как мы займемся Брандом, надо решить, как получше сообщить о смерти Каина. Да, кстати, где Флора?

— В городе, наверно. Утром была тут. Я ее разыщу.

— Сделай милость. Насколько я знаю, никто кроме нас и Флоры не видел этих типов, а она познакомилась с ними, когда они вломились в ее вестчестерский дом. Надо, чтобы она была под рукой, на случай, если придется подтвердить, что это за мерзавцы. И мне необходимо кое о чем ее расспросить.

Рэндом допил вино и встал.

— Ладно, сейчас займусь. Куда ее привести?

— Ко мне. Если меня не будет, подождите.

Он кивнул.

Я встал вместе с ним и вышел в зал.

— У тебя есть ключ от этой комнаты? — спросил я.

— Вон, висит на крючке изнутри.

— Возьми-ка его и запри комнату, чтобы никто сюда раньше времени не сунулся.

Рэндом запер дверь и отдал мне ключ. Я проводил его до первой лестничной площадки и направился к себе.

Из своего сейфа я вынул Камень Правосудия — рубиновый кулон, дававший отцу и Эрику власть над погодой вокруг Амбера. Перед смертью Эрик объяснил мне, как настроить его на себя. Но до сих пор у меня не было времени. Сейчас его тоже не было, но беседуя с Рэндомом я решил, что придется его найти. Я отыскал записки Дворкина под камнем у камина Эрика. Об этом он мне тоже сказал, умирая. Но мне очень хотелось знать, где сам Эрик наткнулся на них, потому что они были неполными. Я вытащил заметки из сейфа и еще раз просмотрел их. Все совпадало со словами Эрика.