Ребята с Голубиной пади - Жемайтис Сергей Георгиевич. Страница 6

— Что же здесь хорошего?

— Как что? Ведь тогда в кого-нибудь превратился бы и Игорь? Он, наверное, бегал бы в шкуре той трусливой белой собаки, которая приходила с гостями на прошлой неделе. Ее звать Лорд. Она мне при хозяевах штаны порвала, а когда потом меня одного встретила, залезла под диван. А хозяин стал бы бульдогом.

— Правильно, — одобрил дядюшка Ван Фу. — А барыня превратилась бы в кошку и весь день лежала бы на окне.

Сун захлопал в ладоши.

— Вот здорово! А я все думал, на кого она похожа? Ну, а Джоу превратился бы в дождевого червя и жил бы себе в земле.

Сун и дядюшка Ван Фу долго смеялись над своей выдумкой.

Беседы с дядюшкой Ван Фу многому научили Суна. Повар помог ему разобраться в очень большом и важном. Сун понял, что везде, куда ни заносила его судьба — и в Китае, и в Японии, и в Америке, и в России, — существует один главный порядок, такой же, как и в сером особняке: бедняки работают, а богатые ведут праздную жизнь. Сун также узнал, что есть на земле люди, вроде дядюшки Ван Фу, которые хотят изменить этот порядок. Понял он, что есть и другие люди, вроде барыни и конюха Джоу, которые живут как студенистые моллюски в своих двустворчатых раковинах и заботятся только о себе.

В первый же день, как Суна взяли на службу, повар сказал:

— Ничего, брат, ты, я вижу, парень шустрый! Работа тебя боится! Ты вырастешь человеком! И запомни мое слово: придет время, и мы с тобой не будем работать на хозяев.

— А как же мы будем жить? Где возьмем деньги на хлеб?

— Мы сами будем хозяевами!

Сун недоверчиво улыбнулся.

— Да, будем! Все, кто работает, отберут у богатых и дома, и деньги, и землю.

— Что же будут делать богатые?

— Работать, как все. Не смейся, ты еще будешь ходить в школу. И станешь ученым человеком.

Сун, вздохнув, потянулся. Он не мог поверить в такое чудо. Но ему не хотелось обижать старшего, к тому же такого доброго человека, и он постарался перевести разговор на другую тему, спросив, бывают ли в этом доме праздники.

— Конечно, только не для нас. Зато, — подмигнув, обнадежил Ван Фу, — мы отдохнем с тобой летом, когда хозяева разъедутся: хозяин — на Камчатку, там у него рыбалка, Игорь — в скаутский лагерь, а барыня — лечиться водой. Тогда поживем!

— Это правда, дядюшка Ван Фу? — спросил Сун, счастливый уже тем, что когда-то и у него будет отдых.

Повар засмеялся:

— Дядюшка, говоришь? Это хорошо! У меня где-то остался племянник, может, это ты и есть? Хотя в тот год, когда я уехал с родины, в наших местах был страшный голод… — Ван Фу печально умолк.

…Прошел год. Настала весна. С океана потянулись бесконечные волны туманов, но вот и туманы кончились, уже жарко грело солнце, а отдых все еще не наступал. Хозяин и не собирался на свои промыслы, хозяйка тоже не уезжала на курорт, а Игорь — в скаутский лагерь. Мало того, в доме еще прибавилось работы. Сун с дядюшкой Ван Фу сбились с ног, обслуживая гостей, которые собирались у хозяина и за полночь засиживались в кабинете.

Сегодня Сун проспал. Гости разошлись только на рассвете. И уже было далеко за семь, когда его разбудил дядюшка Ван Фу.

— Ну как, выспался? — спросил повар.

Сун сладко зевнул, плескаясь над раковиной.

— Ничего, скоро и ты сможешь спать, как настоящий человек, — многозначительно сказал повар.

Сун пропустил мимо ушей многообещающее замечание повара: дядюшка Ван Фу всегда говорил то, что никогда не сбывалось.

— Что это за люди ходят к нам? — спросил он дядюшку Ван Фу. — Вчера бешеный жираф приводил к нам каких-то японцев! Сегодня были американцы, потом пришли еще какие-то русские. И все почему-то только и разговаривают про рыбу и уголь.

Дядюшка Ван Фу повернулся от плиты:

— Когда я приносил им чай, они еще разговаривали про лес и золото.

— Ну, про золото — это понятно: из золота деньги делают.

— Богатые из всего делают деньги. Даже из нас с тобой.

Сун засмеялся:

— Выходит, что мы с тобой тоже золотые?

— Наши руки золотые, мой мальчик…

Сун помотал головой: опять дядюшка Ван Фу говорит загадками. И тут он вспомнил смешной случай, который произошел при разъезде гостей, и засмеялся.

— Что тут смешного? — строго спросил повар.

— Я про бешеного жирафа вспомнил. Когда гости стали выходить из кабинета, бешеный жираф стоял в дверях и все кланялся и до того докланялся, что стукнулся головой о дверь и у него на лбу шишка вскочила. Этот жираф все бегает, бегает, что-то пишет, за все задевает ногами и длинным ножиком, который висит у него на поясе.

— Его неправильно жирафом зовут, — сказал повар. — Я видел жирафа в Шанхае, там есть такой сад, где живут всякие звери. Жираф смирный. Он ест листья, как буйвол. А этот — шакал, или нет, лучше — рыба-лоцман.

Сун взял кружку с молоком, кусок хлеба, заботливо приготовленные поваром, и присел на подоконник, предвкушая удовольствие выслушать интересную историю.

— Ну да, рыба-лоцман! Есть такая рыба. Мне один матрос рассказывал, когда я плавал коком на «Зеленом драконе». Понимаешь, в чем дело: акула самая прожорливая тварь на свете. Она ест весь день и всегда голодна. Так вот, ей помогает кормиться маленькая рыбешка: лоцман. У этой рыбешки такой же нос, как у тебя. Ты правильно смотришь на кастрюлю, там ждет тебя пара котлет. Да, так вот, этот лоцман ведет акулу то сюда, то туда. Акула только рот разевает и глотает что попадается, а крошки лоцман доедает.

Сун, уплетая котлету, кивал головой. Действительно, дядя Игоря очень похож на лоцмана, который приводит в дом целую стаю акул.

— Лоцман не богатый человек, а хочет стать богачом, — продолжал дядюшка Ван Фу, с изумительной быстротой нарезая на дольки морковь. — Вот он и показывает акулам, где что можно слопать, да и себя при этом не забывает. Я видел, как он прятал в карман американские деньги…

Рассказ дядюшки Ван Фу прервал пронзительный звонок.

Сун бросился к подносу, на котором стоял завтрак для Игоря и его матери.

— Неси в столовую, хозяина я уже накормил. Ругался, что не ты принес. Сегодня Игорь вместе с матерью завтракают.

В коридоре Сун встретил хозяина уже в шляпе и с тростью в руке. Злой, тоже, видно, невыспавшийся, он, по своему обыкновению, прошел мимо Суна, словно не видя его.

В столовой сидели Игорь и его мать, еще молодая женщина с бледным лицом.

Поставив на стол масло, булочки, кофе и яйца, Сун остановился возле буфета, чтобы прислуживать во время завтрака.

— Проспал? — спросил Игорь с полным ртом. — Что молчишь? Барином заделался! Ждать тебя по часу. Погоди, вот выгоним, тогда выспишься на улице.

На лице матери Игоря появилось брезгливое выражение:

— Игорь!

— Ну что еще?

— Сколько раз я просила тебя…

— Но я же не виноват, он сам вынуждает меня!

— Я понимаю, но делай это не в моем присутствии…

— Ах, мама, как ты не понимаешь, что откладывать нельзя! Мы не можем терпеть расхлябанности в нашем доме. — Игорь вскинул брови, упиваясь своим красноречием. — Особенно сейчас, когда мы должны показать черни ее настоящее место. А Сун зазнался!..

— О боже! Все это так, но избавьте меня от этих грубых сцен…

— Вечно эти телячьи нежности, — проворчал Игорь, намазывая маслом сдобную булочку.

Когда Сун вернулся на кухню, дядюшка Ван Фу спросил его:

— Что нос повесил, опять попало?

А когда Сун рассказал, что его хотят прогнать, то повар засмеялся и хлопнул его по плечу:

— Не бойся, брат! Теперь не такое время, чтобы рабочий человек остался без работы, — и Ван Фу произнес торжественным шепотом, с трудом выговаривая непривычное слово: — ре-во-лю-ция теперь! Помнишь, когда-то я тебе говорил об этом, а ты еще не верил. Вот пришли эти дни! Все рабочие теперь будут хозяевами, а буржуи станут работать! Что, не веришь? — И дядюшка засмеялся и прищелкнул даже языком, представив себе, как хозяин возится на кухне и приносит ему, дядюшке Ван Фу, чашку чаю.

Сун недоверчиво улыбнулся, он очень плохо верил словам дядюшки Ван Фу. Сун уже слышал о том, что произошла революция, видел, как проходили демонстранты со знаменами, с красными полотнищами, протянутыми через всю улицу. Не раз он уже слышал от дядюшки Ван Фу самые невероятные рассказы о недалеком будущем, когда он и Сун заживут настоящими господами. Проходили месяцы, а в сером особняке ничего не менялось.