Жестокий шторм - Жемайтис Сергей Георгиевич. Страница 9
Волна стряхнула катер со своего гребня и умчалась во тьму; снова небо заволокли непроницаемые тучи, по крыше рубки застучала ледяная крупа.
Минут пять они молчали, прислушиваясь к разноголосице бури, в надежде уловить признаки усталости стихии, потом Асхатов сказал:
— Интересно, велик ли у нас дрейф? Все-таки наш якорь сильно тормозит ход. Хотя надо учитывать и течение, тут оно идет к юго-востоку. Так что миль до десяти выгребаем, не меньше.
Горшков плохо видел и почти не слышал старшину, улавливая только его спокойный тон.
Вой ветра и шуршанье снежной крупы по крыше и стенкам рубки поутихли.
— Что вы говорите? Не слышу!
— Думаю я, Алексей, что ход у нас приличный, несмотря на якорь. К утру отнесет миль на семьдесят. Все это пустяки. — Помолчав, он продолжал: — В океане плавать и шторма не нюхать — так не бывает, Алексей. Я вот не в такие передряги попадал, когда плавал на спасателе. Знаешь, какой это корабль? Крепость, сила, электроника, и то жуть брала. На такой шторм мы смотрели как на легкий бриз… Ну не совсем как на бриз, а особенно не переживали. Давай управленье. Есть! Вахту принял… Ты, Алексей, настоящий моряк, вел наш катерок как по струнке. — Он изо всех сил старался ободрить матроса, да и себя также: в такие ураганы не часто попадал и спасатель.
Горшков сделал попытку мужественно улыбнуться. Улыбка получилась жалкой, вымученной, старшина в темноте не заметил ее.
ПУТЬ НА ВЕРХНЮЮ ПАЛУБУ
Томас Кейри остановился, скованный страхом: в безлюдном коридоре быстро шли два смуглых человека в надвинутых на глаза шляпах, они смотрели на него черными, жгучими глазами. Подходя, зловеще замедлили шаги. «Сейчас — конец. У того, справа, под пиджаком пистолет», — подумал Томас Кейри, прижимаясь спиной к стене. Двое в шляпах быстро проскользнули мимо. Он смотрел им вслед, не веря еще, что все обошлось. Затем кинулся к лифту. Негр-лифтер с опаской посмотрел на него, спросив с явным испугом:
— Вам вниз, сэр?
— Вниз! Вниз! — срывающимся голосом прошептал Томас Кейри. Взгляд его упал на зеркало в стенке лифта. Оттуда на него глядело бледное лицо с испуганными глазами, волосы свисали на лоб, на щеках поблескивала рыжеватая щетина. Поправив волосы, он сказал лифтеру извиняющимся тоном: — Не успел побриться. Такая выдалась ночь.
— Да, сэр… Пожалуйста, сэр… Выходите, сэр…
Томас Кейри вышел из лифта, и за спиной у него раздался глубокий вздох облегчения.
«Надо взять себя в руки. Так нельзя, черт возьми. Ну чего я раскис? Возможно, вот сейчас…» Послышались торопливые шаги. Подметки, как кастаньеты, ритмично стучали по мраморному полу. Он ждал, похолодев. И на этот раз кто-то в сером костюме только обошел его в дверях.
На тротуарах не было ни души. Разномастные машины с легким урчаньем двигались в сторону Золотых Ворот. Человек в сером, перегнавший его, кинулся к стоянке машин и словно провалился сквозь асфальт. Томас Кейри с минуту стоял в портале из красного гнейса на виду у бесконечного потока автомобилей, невольно чуть вдавив голову в плечи. Вскоре он уже не боялся, что в одно из опущенных окон кабины выглянет черное дуло пистолета. Гангстеры, которым поручили убить его, по всей вероятности, еще не знают про свою ошибку. Вряд ли к ним успел поступить новый заказ отправить его к праотцам. Не так просто найти его в огромном городе. Нет, он может действовать спокойно. Теперь, после убийства Финчера, у него не оставалось сомнений, что обреченное судно — это «Глория». Надо убедить его капитана отложить рейс. Спасти Джейн! Томас Кейри стал искать глазами такси. Сошел на тротуар. На стоянке служебных машин он заметил знакомый «понтиак»: в боковом приспущенном окне сидел бульдог, в дневном свете собака выглядела еще печальнее, скорбь по какой-то утрате так и сквозила из каждой складки ее морщинистой морды.
Проходили только занятые такси. Надо было идти к автобусной остановке или в Барт.
— Что вы задумались, молодой человек? — Возле него стоял старый негр — хозяин «понтиака».
Томас Кейри поздоровался.
— Вы что, ищете свой «форд»? Я что-то тоже не вижу его среди этого скопища машин.
— Моего «форда» уже нет.
— Авария?
— Нет, хуже. На нем поехал мой приятель и погиб.
— Печально.
— У него осталось двое детей.
— Еще печальнее. Ну а сейчас, судя по вашему взгляду, вы ищете таксомотор?
— Да… мистер…
— Гордон. Стенли Гордон, профессор.
Томас Кейри назвал себя.
— Рад познакомиться, молодой человек, а также оказать вам услугу. Если вы не против, то мы с Кингом доставим вас в вашу редакцию.
— Мне надо в порт. Очень надо. Оттого, приеду ли я туда вовремя, зависит жизнь многих, очень многих…
— Так серьезно?
— Очень серьезно, мистер Гордон!
— Тогда не будем медлить. Кстати, нам с Кингом тоже следует быть в порту. Мы сегодня отплываем, в 14:40. Едем в Гонолулу…
— На «Глории»?
— Да, но почему вы так изумлены? «Глория» — прекрасное судно. Пожалуйста, садитесь. Кинг, будь вежлив с нашим гостем и не рычи.
Несколько минут они ехали в полном молчании. Томас Кейри не решался посвящать незнакомого человека, да к тому же еще пассажира лайнера, в свою, как ему вдруг показалось сомнительную, догадку о предстоящей гибели судна.
Профессор вежливо ждал. Наконец он сказал, сосредоточенно глядя в ветровое стекло:
— Я всю жизнь преподавал английскую литературу. Моя специальность — Шекспир и его время. Все это заполняло мою жизнь. Я боялся оторваться от книг, рукописей, потому никуда не отлучался из своего университетского городка, не считая нескольких поездок в Англию. Современный мир оставался за окнами моего кабинета. События, потрясавшие планету, докатывались ко мне слабым эхом. Я настолько привык жить человеком другой эпохи, что не приобретал ни телевизора, ни транзисторов. Только вот машина, да и то как средство оградить себя от вторжения ненужной мне информации. Полгода назад я вышел на пенсию и осознал свои заблуждения, видимо не все еще, но достаточно, чтобы взглянуть на окружающее другими глазами. Сегодня ночью мы с Кингом возвращались из Мексики. Я мало сплю — три-четыре часа. Дороги помогают мне нагонять упущенное и, как ни странно, позволяют глубже вникать в эпоху Шекспира, понять его время… — Он вздохнул и виновато улыбнулся. — С тех пор как я оставил свое добровольное затворничество, — продолжил свой рассказ профессор, — я не устаю поражаться тому, как современность близка истории. Психология человека, а следовательно, и его поведение остались фактически без изменений, несмотря на все чудеса техники, науки, приведшие к таким фантастическим явлениям, как полеты на Луну. Прежние рычаги и поныне движут поступками людей, и главные из них — деньги, слава, любовь… Пожалуй, только расширение коммуникаций, возможность почти мгновенных перемещений по лицу планеты все убыстряют темп жизни, вовлекают в человеческие трагедии миллионы и даже миллиарды людей. Это стремительное течение захватило и нас с Кингом. Мы собираемся совершить длительное морское путешествие. — Он помолчал. Потом спросил: — Если я вас правильно понял, вы не одобряете этот наш шаг? В вашем вопросе мне послышалась тревога и даже угроза?
Поток машин замер у светофора.
Томас Кейри решился:
— Сегодня ночью, после того как вы покинули заправочную станцию моего друга Рида, я принял исповедь умирающего мафиози.
Он стал рассказывать, ничего не утаивая. Даже сознался, что на «Глории» отплывает его девушка.
«Понтиак» плыл в автомобильном потоке по крутой улице к порту. Открылась панорама залива с множеством судов, яхт, катеров на нежно-голубом фоне воды и неба.
Томас рассказал о разговоре с Тимоти Чевером, о гибели Марка Финчера и спросил:
— Теперь вам понятна моя тревога?
— О да! Вполне! Вы действуете как персонаж шекспировской пьесы. В ваших поступках есть логика, и они раскрывают перспективу развития трагедии. Ах, если бы на моем месте находился бессмертный Вильям!