Жаркая ночь - Жеро Мишель. Страница 28

Припомнив, как совала ему деньги, Энни почувствовала мучительную неловкость. Но еще большую неловкость она испытала, когда поняла, что их с Риком с каждым днем все сильнее тянет друг к другу.

Хотя Рик с такой легкостью рассуждал об их дальнейших отношениях, Энни знала: такие мужчины, как Рик Магнуссон, не позволят женщине, с которой были близки, так просто взять и уехать, когда все то, что она наметила, будет выполнено.

Сотни раз на дню Энни предостерегала себя не поддаваться обаянию Рика... и сотни раз ловила себя на том, что думает о нем, наблюдает за ним. Как, например, сейчас.

Звук подъезжающей машины и лай Бака вывели Энни из задумчивости. Она подошла к окну, выходящему на крыльцо, и отодвинула занавеску: на подъездной дорожке стоял большой фургон с надписью на боку: «ТВ-24».

Телевизионщики? Здесь?!

Поскольку Рик уже ушел далеко, Энни сама вышла встречать нежданных гостей.

– Чем могу служить?

Мужчина, сидевший рядом с водителем, вылез из машины и улыбнулся ей, однако ответила изящная, хорошо одетая брюнетка. Обойдя машину, она затараторила:

– Привет, я Джанет Олсен с телевидения, двадцать четвертый канал. А вы, случайно, не Энни Бекетт?

– Да, это я. А в чем дело?

– Мы узнали, что вы ведете расследование об исчезновении армейского офицера, пропавшего в 1832 году. Это правда?

– Да, но кто...

– Прежде чем приехать, мы пытались до вас дозвониться, но никто не брал трубку. У вас есть время ответить на наши вопросы? Похоже, вам известно то, что наверняка сможет заинтересовать наших зрителей.

Странно, подумала Энни, никакого телефонного звонка она не слышала. Немного помешкав, она махнула телевизионщикам рукой:

– Не стоит стоять на солнцепеке. Заходите.

Когда журналистка, оператор и звукооператор прошли мимо нее в дом, Энни обернулась. Рик, подбоченившись, стоял лицом к дому, пытаясь понять, что происходит.

Ну уж нет, от такого подарка судьбы, как реклама, она ни за что не откажется, даже если этим подарком будет обязана Оуэну Декеру.

Пройдя в кухню, Энни несколько минут поболтала с командой, пока Джанет Олсен не решила, что хорошего понемножку.

– Мисс Бекетт, я должна задать вам несколько вопросов, с тем чтобы мы могли решить, какие из них отобрать для нашей передачи.

– Мне уже доводилось давать телеинтервью.

Женщина вздохнула с явным облегчением:

– Отлично, это упрощает дело. Итак, вопрос первый. Кто этот Льюис Хадсон, вернее, кем он был?

Как странно услышать фамилию Льюиса из чужих уст!

– Льюис Хадсон – первый лейтенант пехотного полка армии США, которым командовали генерал Генри Аткинсон и полковник Закари Тейлор.

Олсен кивнула:

– Хорошо. А что такого особенного в этом лейтенанте Хадсоне? Почему вы так заинтересованы в разгадке его исчезновения?

И в самом деле, почему?

– Ради восстановления справедливости, мисс Олсен. Спустя сто шестьдесят лет правда об убийстве лейтенанта Хадсона должна стать достоянием гласности.

Глаза собеседницы радостно вспыхнули, и Энни понимающе усмехнулась. Отличные слова она подобрала. Как раз те, что обожают зрители: «восстановление справедливости», «убийство», «достояние гласности»...

– Хорошо, очень хорошо, – повторила мисс Олсен. – Давайте пока на этом остановимся. Расскажите немного о себе.

– Я фотожурналистка.

– Отлично. Должно быть, вы много путешествуете?

Ну как же можно обойтись без такого вопроса! Вот только распространяться о прелестях путешествий Энни не собиралась.

– Да, – сухо ответила она.

Помолчав секунду и не дождавшись продолжения, мисс Олсен откашлялась и проговорила:

– Расскажите мне о том, как вы узнали о лейтенанте Хадсоне.

Краешком глаза Энни углядела, что Рик приближается к дому: похоже, скоро интервью закончится. Она снова повернулась к мисс Олсен:

– Ко мне в руки попали письма, которые он писал своим родным, и их ответные письма к нему.

– Значит, он ваш родственник?

– Да. Письма лейтенанта Хадсона заставили меня усомниться в том, что он дезертировал из армии, как было указано в армейских отчетах. Мне потребовалось целых десять лет, чтобы выявить доказательства того, что Хадсон был убит и армейское начальство скрыло этот факт.

– Вот это да! – ухмыльнулась Олсен. Она была молоденькая, лет двадцати с небольшим, и, похоже, всей душой предана своей работе. – Обожаю всякие тайны. И зрители их тоже обожают. Репортаж получится отличный, верно, Вейн?

Оператор кивнул.

В этот момент послышались шаги, и Энни вздохнула. В кухню вошел Рик. Сорвав с носа солнечные очки, он швырнул их на стол.

– Что здесь происходит?

– Привет! Я Джанет Олсен с телевидения. Двадцать четвертый канал, программа новостей. А вы кто? – Улыбаясь Рику ослепительной отрепетированной улыбкой, женщина между тем внимательно разглядывала его с ног до головы.

Рик в ответ не улыбнулся.

– Я хозяин кухни, в которой вы расположились. Энни, я задал вопрос.

– Они собираются делать передачу о моем расследовании. – И, с вызовом глядя на Рика, добавила: – Я их не вызывала.

Рик встретился с Энни взглядом, и лицо его потемнело. Он догадался, кто причастен к приезду телевизионщиков.

– Мы вам мешаем? – спросил оператор. У него был приятный голос, однако в нем звучали агрессивные нотки. Большинство людей, работавших на телевидении, с которыми Энни доводилось встречаться, разговаривали именно в такой манере.

– Можно и так сказать, – ответил Рик, отворачиваясь наконец от Энни, – Это частная собственность.

– Но они приехали только для того, чтобы задать несколько « вопросов, – заметила Энни, кладя руку на руку Рика и ощущая твердые, упругие мышцы. – Мы можем поговорить наедине?

Коротко кивнув, Рик направился к гостиной. Только сейчас Энни заметила, что он не снял ботинок. А Рик всегда их снимал. Полная дурных предчувствий, Энни тем не менее улыбнулась людям с телевидения вымученной улыбкой:

– Я скоро вернусь.

– А как его зовут? – спросила Олсен. – Он не представился.

– Рюрик Магнуссон. Его предки жили и работали на этой ферме с 1844 года, – сообщила Энни с ноткой гордости и направилась в гостиную.

– Ого! – послышался у нее за спиной голос Олсен. – Нужно будет попросить этого парня поговорить с нами.

Рик стоял возле кресла с выцветшей гобеленовой обивкой. Футболка на его груди потемнела от пота. Энни вдруг охватило острое желание. Поцеловать бы его прямо сейчас, не обращая внимания на то, что телевизионщики наверняка подсматривают из кухни. Но, судя по его лицу, сначала придется кое-что объяснить.

– Прежде чем начнешь мне выговаривать, позволь сказать еще раз: я понятия не имела о том, что они приедут. И тем не менее я этому рада. Реклама мне только на руку.

Рик еще несколько секунд молча смотрел на нее, а потом сказал:

– Здесь не обошлось без Декера.

– Я догадалась.

– Почему ему вдруг вздумалось тебе помогать?

– А это имеет какое-то значение? – Эта постоянная подозрительность по отношению к Декеру уже стала действовать Энни на нервы.

– Сколько они еще здесь пробудут? – спросил Рик, не отвечая на вопрос.

– Столько, сколько понадобится, чтобы задать мне несколько вопросов и кое-что отснять. Не дольше. Честно говоря, Рик, я не понимаю, почему ты так разозлился.

– Я не хочу, чтобы твое расследование, к которому ты, похоже, относишься серьезно, превращалось в цирк!

Энни глубоко вздохнула:

– В процессе рекламы может выявиться что-то новое, и чем скорее я получу ответы на все свои вопросы, тем скорее закончу работу и перестану тебя беспокоить. И никакие телевизионщики больше к тебе не нагрянут, и ты снова сможешь почувствовать себя счастливым.

Рик прищурился:

– Я не люблю сюрпризов.

– Ты об этом уже говорил, но если ты не прекратишь вмешиваться в мою работу, то я ее никогда не закончу.

Рик молчал. Подождав немного и видя, что он не отвечает, Энни шагнула к нему: