Хакер - Житков Андрей. Страница 20

— Слушай, может, лучше я? — с сомнением в голосе сказал Никотиныч. — А то ещё в горячке…

— Ничего-ничего, бой будет произведён согласно штатному расписанию!

— Лобстер!

В ответ пушечным выстрелом хлопнула входная дверь.

Никотиныч подумал, что лучше бы им всё-таки было подняться вместе, но потом решил, что Лобстер сам не маленький — за квартиру ему потом перед хозяйкой отчитываться… Нашёл в ванной тряпку, тазы, стал затирать грязный от накапавшей побелки пол.

Звонок был сорван. Вместо звонка из стены около двери торчали два провода с оголёнными концами. Лобстер аккуратно двумя пальцами взялся за один из проводков, поднёс к другому. Проскочила синяя искра, за дверью раздался мелодичный перезвон. Никто не отозвался. Тогда он позвонил снова. Лобстер решил, что, если двери никто не откроет, он спустится вниз, возьмёт плоскогубцы и скрутит проводки вместе, чтоб трезвонило непрерывно.

— Иду-иду, — раздался наконец хриплый мужской голос. — Не терпится, что ли?

— Вы нас топите! — крикнул Лобстер.

Щёлкнул замок, дверь распахнулась. На пороге стоял невысокий, плотно сбитый усатый мужик лет сорока пяти. На нём была тельняшка, защитного цвета брюки, на ногах — десантные ботинки. От мужика несло перегаром.

— Вы нас топите! — повторил Лобстер без прежнего энтузиазма.

— Ладно, парень, не бухти, всё уже! — недовольно произнёс мужчина.

Эта фраза взбесила Лобстера.

— Что значит «всё»? Вы мне чуть аппаратуру не замкнули! Знаете, сколько она стоит!

— Сколько? — равнодушно спросил мужик.

— Неважно. Это не моя квартира, съёмная. Что я потом хозяйке скажу?

— Так ты у кого, у Маринки снимаешь, что ли? — Мужик ткнул пальцем в пол.

«Да, с мозгами у мужика туго», — усмехнулся про себя Лобстер и ответил:

— У Марины Леонидовны. Будете за ремонт платить, если что!

— Ладно, скажешь, дядя Паша виноват. Ты заходи — поговорим, — кивнул мужик и направился в глубь квартиры, задевая плечами о косяки.

Лобстер помялся у двери: заходить, не заходить? Гнев неожиданно прошёл. Поднимаясь по лестнице, он был готов убить чёртовых соседей, но простоватый вид дяди Паши остудил его пыл. Как говорится, что с дурака взять? Решил зайти, посмотреть масштабы затопления.

Вода с пола уже была убрана, около распахнутой двери ванной стояло эмалированное ведро, рядом валялась мокрая тряпка. Хозяин квартиры суетился на кухне. Стол был заставлен пластиковыми коробками с салатами из кулинарии, пакетами с соком, на тарелке лежали копчёные свиные рёбра, возвышалась полупустая бутылка дорогой водки. Взгляд Лобстера упал под стол: там стояла целая батарея из пустых бутылок. Судя по всему, «гулял» хозяин не первый день.

— Так что всё-таки случилось? — спросил Лобстер.

— Извини, парень. Холодильник, вишь, не работает. Не отключается, не морозит. Хотел пивко в ванне охладить, заснул маленько, а оно и перелилось через край.

«Странно! Почему же закапало не на кухне или в ванной, а в комнате, точно над компьютерами?» — удивился Лобстер.

— Вишь, тут гидроизоляция хорошая, на кухне линолеум, вот и добежало до паркету, — словно прочитал его мысли сосед.

«Добежало до паркету! Деревня!» — про себя передразнил его Лобстер, заглядывая в ванну. На дне ванны действительно стояло бутылок двадцать хорошего пива. Того самого, которое Лобстер предпочитал всем остальным. «Не бедный сосед, однако, — подумал Лобстер. — А с виду на бомжару похож».

Тем временем дядя Паша выставил на стол вторую рюмку и чистую тарелку.

— Проходи, садись, не стесняйся, — пригласил он. Лобстер чуть не наступил на чёрного котёнка, который крутился под ногами. Котёнок мяукнул.

— Иди отсюда, а то пришибём по пьянке! — Дядя Паша взял котёнка на руки и отнёс в комнату. — Мне его на «Птичке» тётка за рубль отдала, Триллером зовут, — объяснил он, вернувшись на кухню. — Ну что, за знакомство по чуть-чуть? — Сосед взялся за ополовиненную бутылку, но Лобстер отрицательно мотнул головой.

— Я водку не пью.

— Болеешь, что ли?

— Почему болею? В глотку не лезет. Сколько раз пытался. Вот пиво — пожалуйста.

— Ну, парень, дурное дело не хитрое. Я тебя быстро научу. Кстати, Павел Алексеич. — Сосед привстал, протянул руку. — Можно — дядя Паша.

— Очень приятно. Лобс… э-э, Олег. — Рука у соседа была как клешня — цепкая, жёсткая, сильная.

Дядя Паша разлил водку по рюмкам, пододвинул к Лобстеру стакан с апельсиновым соком.

— Ты, Олег, сначала маленький глоточек соку сделай, потом водку махом до дна, потом снова соком, чтоб упала. А потом закусишь.

— Ну, не знаю. Вряд ли. Не в коня корм, как говорится. Ещё заблюю здесь всё, — вздохнул Лобстер.

— Ничего, мы и не такое видали, — усмехнулся сосед. — А заблюёшь — уберём. Ну, будем знакомы!

Лобстер выпил так, как советовал дядя Паша: сок, водку, снова сок, спиртное действительно пошло на удивление легко. Он не выпучивал глаза, не давился — даже сивушного привкуса во рту не осталось.

— Кушай-кушай. — Сосед стал накладывать ему в тарелку салаты. — А за потоп ты извини, братушка. Если что из техники повредил — заплачу. Маринка возбухать будет, ко мне посылай. Мы с ней тут… — Дядя Паша не закончил фразу, озорно подмигнул. — Между первой и второй перерывчик небольшой.

— Я больше не могу, — мотнул головой Лобстер, закрывая ладонью рюмку. — Мне работать надо.

— Работа — не хрен, сам знаешь, — хохотнул дядя Паша. — Не обижай соседа. Давай ещё по одной. Мировую, чтобы между нами никаких, так сказать, трений-недоразумений.

— Я ж потом работать не смогу! — Лобстер решительно поднялся из-за стола.

Капать с потолка перестало. Никотиныч затёр пол в комнате, прополоскал тряпку, вымыл руки и стал убирать битую посуду с пола.

Лобстер не переставал его удивлять. Череп откопал. Врёт, конечно, про отца. Купил, наверное, или у друзей выпросил. Хотя чёрт его знает? С него станется! Не отец ему сейчас нужен, а фетиш, божок, которого можно посчитать за папашу. Отец ему был нужен в пять, в двенадцать, в пятнадцать. А сейчас… Лобстер абсолютно сложившийся человек с гениальными хакерскими мозгами, и кроме компьютера ему, по большому счёту, никого не надо. Именно — НИКОГО, потому что машина для Лобстера — одушевлённое, живое существо, нечто вроде домашнего животного. Он не мурлыкает, не тявкает, не гадит. С ним можно разговаривать, и не только с помощью клавиш. Никотиныч неоднократно наблюдал за тем, как Лобстер, увлечённый очередной работой по взлому, приговаривает, уставившись в монитор: «Давай-давай, моя машинка! Поработай, покрутись… Ну, побыстрее, побыстрее же — некогда мне… Давай, мой нежный, грузись. Не висни, не глючься… Ай, молодец! Какой ты у меня быстрый! Мы сделали их, сделали, сделали!..» Его «пень» [4] сейчас роднее матери и отца вместе взятых. Они чужие, далёкие, странные, непонятные, а этот — свой. Он знает все его капризы, слабости… Никогда они с Лобстером не заводили разговоров о семье. Причём, не сговорившись — никакого табу наложено не было. Словно отрезали себя от прошлого, боясь, видимо, что отношения с родственниками могут повредить их сотрудничеству, их работе, дружбе.

«Что-то задерживается он», — подумал Никотиныч, стирая со стола крошки.

Лобстер был уже изрядно пьян. Он ковырялся вилкой в тарелке с салатом и слушал раскрасневшегося дядю Пашу.

— …на матрасике лежу кайфую. Рейд закончили, сейчас по складам пошманаем, баньку затопим, водочки выпьем — думаю, значит. И заснул. Сплю и вижу во сне бабу свою. Тоже, значит, после бани. Красная такая, разомлевшая, в короткой рубашечке сидит, коленки показывает. Ну, думаю, сука, сейчас я тебя… И до того себе всё это напредставлял, что он у меня вскочил и никак не уляжется. Тут-то оно и… — Дядя Паша хохотнул, хлопнул Лобстера по колену. — Ну скажи, какая падла — именно на нашем бэтээре фугас рванул! Меня, значит, подкинуло сантиметров на пятьдесят, ну, на тридцать — точно. А я ещё сплю. Не прочухал, что подорвались. И пока я, значит, летал, матрас из-под меня в сторону съехал, а там цинки с патронами лежат. Я об эти цинки со всего размаху-то и… Все кругом орут, матерятся. Пальба такая, что уши заложило. Стреляные гильзы за ворот сыпятся. А у меня, представляешь, елда стоит, спина болит. Дурдом, а не война!