Хакер - Житков Андрей. Страница 8

— Блин, Лобстер, я тебя точно когда-нибудь грохну за твои шуточки! — последовала небольшая пауза. — Ладно, выезжаю.

— Я тебя около арки ждать буду!

Лобстер хотел вернуть девушке карту, но около магазина уже никого не было — компания испарилась. Ну и ладно — на карте осталось всего три единицы.

В течение сорока минут, пока не было Никотиныча, Лобстер ходил взад-вперёд около ночного магазина, не решаясь войти через арку во двор. Купил бутылку пива, чтобы хоть как-то отвлечься. Бутылка плясала в его руке, как у алкоголика с десятилетним стажем.

Наконец к арке свернула допотопная «копейка» Никотиныча. Лобстер сел в машину. Никотиныч загнал «Жигули» во двор, припарковал рядом с дверью подъезда.

— Ну, рассказывай, алкаш!

Лобстер, сбиваясь и путая слова, рассказал Никотинычу о вечере: как встретились с Белкой, как сидели в баре, потом поехали к нему…

— Что за дурь? — поинтересовался Никотиныч, когда он упомянул о волшебных каплях, после которых мир меняет свои очертания.

— Не знаю, — пожал плечами Лобстер.

— Не знает он! Скоро совсем с катушек съедешь! Ладно, сиди в машине и жди меня. Я быстро. Ключи! Лобстер протянул Никотинычу ключ.

— Там просто. Бороздкой вниз и два оборота направо, — попытался объяснить он.

— Разберусь, — кивнул Никотиныч. Он выбрался из машины. — Если понадобишься, позову.

Лобстер вздрогнул от грохота захлопнувшейся металлической двери подъезда. Он вдруг представил себе, как они с Никотинычем выносят завёрнутую в покрывало Белку, запихивают труп в багажник. Его передёрнуло. Лучше милицию вызвать…

Послышался свист. Лобстер открыл дверцу и глянул вверх. На освещённом балконе стоял Никотиныч. Он призывно махнул рукой.

— Поднимайся. Всё в порядке, — сказал он тихо.

Что значит в порядке? Лобстер заскочил в подъезд, побежал по лестнице, перепрыгивая через ступеньки.

Никотиныч ждал его у открытой двери квартиры.

— Заходи-заходи, не стесняйся, — пригласил он.

Лобстер осторожно заглянул в комнату. Постель была пуста. Скомканное одеяло, подушки — всё лежало так же, как час назад…

— Где она? — спросил он шёпотом.

— Белка? В голове она у тебя, понял? В башке твоей дурьей!

Лобстер присел на корточки посреди комнаты, огляделся. Увидел пластмассовый пузырёк на полу, поднял его.

— А это что?

— Дерьмо, которое вы в нос капали? Дай-ка! — Никотиныч подошёл к открытой балконной двери и швырнул пузырёк в темноту. — Алкоголик, наркоман, тунеядец!

— Но я же видел! Она мёртвая лежала! — Лобстер никак не мог прийти в себя. — У неё шрам на шее был! — Он провёл ладонью по своей шее.

— На себе не показывай. — Никотиныч прикрыл дверь балкона. — Объясняю для дураков: то, что ты видел, был глюк. Пока ты ходил, она свалила. А у тебя от дури крыша съехала. Не знаешь, чем девки промышляют? Она тебя обчистила, а ты даже не заметил! Бабки проверь.

Лобстер стал шарить по карманам одежды, висящей на стуле. Деньги были на месте. Он протянул Никотинычу мятые купюры: — Вот!

— Странно, — задумчиво сказал Никотиныч. — Ну, значит, просто убежала. Может, тебя испугалась. Подумала, что ты сексуальный маньяк. Ладно, я поехал. Весь сон мне, скотина, перебил! — Он направился к входной двери.

— Я не могу здесь. Мне страшно! — жалостливо сказал Лобстер.

— Поехали ко мне, — предложил Никотиныч. — С утра за работу сядем.

— Нет, я лучше к матери.

— Ну, как хочешь, — пожал плечами Никотиныч. — Не пей сегодня больше, Лобстер!

SEARCH

Лобстер махнул на прощание Никотинычу рукой, набрал код на двери и зашёл в подъезд. Около подъезда он заметил припаркованный «форд». Это была служебная машина матери. Значит, шофёр у неё. Только его сейчас ещё не хватало!

Подъезд был ярко освещён, за стеклянной перегородкой среди цветочных горшков в кресле восседала консьержка — баба Таня. Несмотря на ранний час — было около пяти утра — она не спала.

— Здрасте! — кивнул Лобстер.

— О, явился — не запылился, блудный сын! — насмешливо произнесла баба Таня. — Мамаша-то не ждёт, поди! Андрюха у неё.

— Знаю, — мрачно кивнул Лобстер.

— Пил, гулял, веселился?

Лобстер заглянул в почтовый ящик. На дне ящика белел конверт. Лобстер достал ключи, открыл дверцу.

— Живёшь-то где теперь?

— На «Шаболовской», — сказал Лобстер. Он подумал, что надо немедленно заняться поисками новой квартиры. Завтра же повесит объявление в Интернете.

На конверте стоял прямоугольный штамп. Какое-то кладбище. Название не пропечаталось. Лобстер удивился. Может, не в тот ящик бросили? Нет, адрес матери — квартира 147.

— И охота тебе по углам болтаться? — не унималась баба Таня. — Квартира четырёхкомнатная. Заперся себе и живи. Никому не мешаешь. Я вот двадцать семь лет в коммуналке прожила.

Лобстер вскрыл конверт. Это была ксерокопия. Фамилия вписана шариковой ручкой. Какой-то Швецов Виталий Всеволодович. «В связи со строительством автотранспортной развязки администрация извещает Вас, что в октябре этого года кладбище будет снесено. Вам будет предоставлен специальный транспорт для захоронения останков вашего родственника на Богородском кладбище. Необходимо в тридцатидневный срок явиться в административное здание кладбища со следующими документами…»

— Мать переживает! Всё время о тебе говорит. Как там мой Олежек? Хоть бы зашёл, навестил. Не звонит даже, — оторвала Лобстера от чтения баба Таня.

«Врёт она всё!» — раздражённо подумай Лобстер. Он вызвал лифт. Мать у него не тот человек, чтобы с консьержками обсуждать поведение сына. Ей некогда. Что это ещё за Швецов? В их роду нет такой фамилии. Может, родственник дальний? Или?.. Догадка осенила его, когда разъехались створки лифта.

— Спокойной ночи, — сказал Лобстер, входя в лифт.

— Опомнился! Утро уже! — крикнула вслед ему баба Таня.

Он замялся у двери в квартиру, не зная, позвонить или открыть дверь своим ключом. Решил открыть сам, но дверь, как назло, оказалась на цепочке. Лобстер вдавил кнопку звонка. В спальне что-то сбрякало, в коридоре возник силуэт мужчины в трусах. Щёлкнул выключатель. Шофёр матери Андрей не сразу узнал его спросонья. Несколько секунд, щурясь, испуганно всматривался в лицо.

— А, это ты! — скинул цепочку, впустил. — Что это вдруг ни свет ни заря?

— Соскучился, — сказал Лобстер.

— Да ладно тебе врать — месяц носу не казал! — Андрей взглянул на часы и зевнул. — Сам тут разберёшься. Нам с матерью вставать через два часа.

— Андрюша, кто там? — раздался из спальни испуганный голос матери.

— Спи, иду сейчас! — сердито отозвался Андрей.

— Мам, это я, — сказал Лобстер. Он разделся, поискал в обувной тумбочке тапочки, прошёл на кухню. От всего пережитого за ночь разболелась голова. Лобстер полез в аптечку, нашёл цитрамон. Сунул в рот сразу две таблетки, стал цедить воду из чайника.

На кухне появилась мать. Она запахнула халат на груди, крепко обняла сына, прижалась губами к его щеке.

— Олежек, наконец-то! Совесть у тебя есть?

— Нету. — Лобстер полез в холодильник.

Мать со вздохом опустилась на деревянный стул. Лобстер положил на дубовую столешницу салфетку, поставил на неё стакан с соком. Сел. Мать, подперев подбородок рукой, нежно смотрела на сына.

— Похудел. Хоть бы обедать приезжал.

— Тебя всё равно дома нет. — Лобстер шумно отхлебнул из стакана. — Холодный!

— Меня нет, сам поешь. Холодильник всегда продуктами забит.

— Как у тебя дела?

— Работаем потихоньку, — кивнула мать. — Машину на день рождения хочешь?

— Не хочу. Ты мне денег дай, я сам себе куплю что надо, — сказал Лобстер.

— Опять свои железки, или как там они называются?

— «Железо»? Да нет, «железа» мне пока хватает, сканер хороший надо и считыватель для смарт-карт.

— Твой птичий язык я не понимаю. Сам посчитай, сколько надо. Я тебе дам на подарок. Что, выпил лишку, соком отдуваешься?