Супермаркет - Житков Андрей. Страница 21

Первым позвонил незнакомец.

— Ну, как вам спектакль, Алиса?

— Замечательно. Только лев там какой-то облезлый и без хвоста, — тут же начала врать Алиса.

Незнакомец рассмеялся.

— А подруге вашей понравилось?

Алиса вздогнула. Прямо телепат какой-то!

— Она не пошла. Ребенок заболел.

— Очень жаль. Ну, ничего. В следующий раз, — незнакомец, не попрощавшись, повесил трубку.

— В следующий раз? Мужик, что тебе от меня надо? — закричала Алиса в тоненько пиликающую короткими гудками трубку. Она решила рассказать о всем случившемся Владимиру Генриховичу, но уже через пять минут передумала.

Сергей Моисеев вдавил кнопку звонка. За дверью послышались шаги. Дверной глазок стал темным.

— Кто там?

— Откройте, милиция, — сказал Сергей и махнул перед глазком обложкой от несуществующего уже удостоверения.

Защелкали замки, и дверь открылась. На пороге стоял седоволосый Евгений Дмитриевич. Сергей улыбнулся и, не дав мужчине опомниться, ловко отодвинул его, прошел по темному коридору прямо в комнату.

В комнате было уютно и чисто. Бесшумно работал телевизор. В старом кресле сидела горбатая старуха с редкими волосами. Она через выпуклые линзы очков, не мигая, смотрела на экран.

— Здравствуйте, — поздоровался с ней Сергей, но старуха не ответила.

— В чем дело? — возник за спиной Сергея оторопевший Евгений Викторович. — Вы мне еще раз свое удостоверение покажите.

Сергей понял, что нужно “брать быка за рога”.

— На прошлой неделе вы, уважаемый, подломили квартиру одной несчастной дамочки и взяли у нее очень нужные нам бумаги. Насчет ценностей лично у меня к вам претензий нет. Мне нужны только бумаги.

Евгений Викторович рассмеялся.

— Я так и думал! Так и думал, что очень скоро ко мне придет человек именно за этими замечательными бумагами. Представляете, каждый вечер по Арбату ходил, Серафиму Дмитриевну высматривал, куда же, думаю, она пропала. Слегла из-за расстройства, может? Нельзя же в ее возрасте питать иллюзий. А у меня, между прочим, ноги больные. Артрит. Вы присаживайтесь, — он отодвинул от стола стул, приглашая гостя сесть. — Чай будете?

— Я к вам не чаи гонять пришел. Вы хоть понимаете, насколько вы рискуете собственной головой?

— Нисколько не рискую, молодой человек, — улыбнулся Евгений Викторович. — Я ведь не дурак. Барахла, денег и бумаг дома не держу. И ни ментам, ни вашим тупоголовым “быкам” на понт меня не взять. Против меня ваши насильственные методы не годятся, молодой человек. Потому что боли я не боюсь, а смерти для меня не существует. Я — гений, я — бог, я — царь! — с этими словами Евгений Викторович подошел к комоду, вынул из него острую спицу и проткнул ею щеку, так что спица вылезла у него изо рта. — Впечатляет? — спросил он, кривя рот.

“Какой-то сумасшедший, этот бог!”— подумал с раздражением Сергей. — Сколько стоят бумаги?

Мужчина вынул изо рта спицу, приложил к дырке в щеке ватку с одеколоном.

— Все и ничего. Все, потому что некоторым индивидам они нужны, как воздух, а ничего, потому что мне, например, они не нужны вовсе. Я ровным счетом ничего не понимаю в бухгалтерских бумагах. Единственное, что удалось мне прояснить, что Серафима Дмитриевна считает прибыль с неучтенного товара. Там нигде не было налоговых отчислений. И очень большие партии, между прочим. Мои седые волосы даже дыбом иногда вставали от фигурируемых цифр.

Сергей вздохнул.

— Вам очень повезло, товарищ бог, что первым к вам пришел я, а не те, как вы говорите, тупоголовые “быки”. Они бы вас просто грохнули, даже не поговорив как следует.

— Ну вот, вы тоже не верите в бессмертие души, — грустно улыбнулся Евгений Викторович. — А я смотрю, у вас большая конкуренция. Всем нужны бухгалтерские бумаги. Убрать меня никто не сможет, потому что есть один надежный человечек, который, в случае моей кончины, немедленно отнесет ваши бумаги в Отдел по борьбе с экономическими преступлениями, сокращенно ОБЭП — слыхали такую аббревиатуру? — и, глядишь, завтра-послезавтра многие из вас окажутся в СИЗО, где в каждой камере по сорок человек. Особенно, конечно, Серафиму Дмитриевну жалко. Она такая хрупкая женщина… Двадцать тысяч долларов.

Сергей даже присвистнул.

— Вы что, шутите? Бумаги нужны, но не до такой степени.

— Вот вы и поторгуйтесь, до какой степени они вам нужны. Ну, хорошо, пятнадцать.

— Не знаю — не знаю, — покачал головой Сергей, глядя на сидящую перед беззвучно работающим телевизором старуху.

Евгений Викторович перехватил его взгляд.

— Она глухая, как тетерев. Между прочим, замечательная женщина. Всю жизнь “щипала” чужие карманы и ни разу не сидела в тюрьме. Представляете?

— Такое очень редко бывает, — сказал Сергей. — Позвонить от вас можно?

— Пожалуйста, — Евгений Викторович подал Сергею телефонную трубку.

Моисеев набрал номер Владимира Генриховича.

— Алло, Владимир Генрихович… Володя, в общем, наш общий друг нашелся, и бумаги у него. Он просит за них пятнадцать тысяч “баксов”.

— Он что, охренел? — возмутился на другом конце провода директор. — Они и тысячи-то не стоят. А через несколько дней и вовсе не будут нужны. Весь товар уйдет, деньги поделим, и грош им цена! Иди попробуй докажи, что там на складе было, а чего не было!

Сергей прикрыл ладонью телефонную трубку.

— Через пару дней бумаги будут не нужны, — сказал он Евгению Викторовичу. — Больше штуки директор не дает.

— Тогда я и продавать не буду. Пускай останутся, как память о Серафиме Дмитриевне, — вздохнул Евгений Викторович.

— Володя, за тысячу отказывается продавать, — сказал в трубку Сергей. — Реальную цену скажите!

— Хорошо, пять. Меньше не уступлю.

— Пять, — произнес в трубку Моисеев. — Может, возьмем? Тогда твой зам и вся его братия наши с потрохами.

— Ладно, — вздохнул Владимир Генрихович. — Приезжай за деньгами.

Сергей положил трубку.

— Мне нужен час, чтобы смотаться за деньгами, — сказал он Евгению Викторовичу. — Я могу взглянуть на бумаги?

— Ишь, какой хитрожопый! — улыбнулся Евгений Викторович. — На ксерокопии можете взглянуть.

Он удалился в коридор, вернулся через несколько секунд с бумагами. Сергей, хоть и не был большим специалистом в бухгалтерском деле, но с бумагами такого рода уже сталкивался, и понял, что это именно то. В бумагах были указаны закупочные цены, сроки реализации товара, полученная с каждой партии сумма прибыли, доли участников… Все имена закодированы под специальными значками. Самая большая доля была, конечно, у господина под знаком “Z”.

— Ну-с, убедились, — нетерпеливо сказал Евгений Викторович.

— Да, ждите. И приготовьте, пожалуйста, все экземпляры документов, чтобы потом не было недоразумений. Для вашей же безопасности, — уточнил Сергей. Он отдал бумаги и устремился к входной двери.

Когда дверь за ним захлопнулась. Евгений Викторович посерьезнел. Он подошел к креслу старухи, склонился над ее ухом, сказал громко:

— Мать, бумаги-то Симкины — сплошная туфта. Я думал их минимум штук за десять толкнуть, а едва пять вытянул. А риск какой! Голова-то одна, а бандитов много. Правильно ты говорила, каждый порядочный вор должен владеть только одной профессией. Нельзя быть дилетантом.

— Что нельзя? — переспросила старуха.

— Сейчас гулять поедем, говорю, — прокричал Евгений Викторович. — Оставаться здесь нельзя. Он может сюда “быков” привести. А вечером мы переедем к Ксюше.

— Ксюша? — переспросила мать.

— Да-да, Ксюша! В тесноте да не в обиде. Денег у нас теперь много. Буду тебя бананами кормить.

Евгений Викторович вышел в коридор, вернулся со складным креслом-каталкой. Он переодел мать, пересадил ее в кресло, потом стал быстро собираться. Вытащил из шкафа вещи, скидал их в дорожную сумку. С трудом сдвинул с места тяжелое кресло матери. Отковырнул паркетину. Под ней были документы и деньги. Он рассовал их по карманам, пошарил рукой, извлек из-под пола револьвер с укороченным стволом “бульдог”, патроны в упаковке. Евгений Викторович нервно разорвал упаковку, зарядил патроны в барабан, сунул “бульдог” во внутренний карман ветровки. Бухгалтерские документы он положил сверху в сумку.