Судить Адама! - Жуков Анатолий Николаевич. Страница 51

– Ух ты! – восхитился Ручьев. – Так торжественно меня еще не приглашали. Обязательно приду! Но при одном условии: подумайте над новым названием комбината. Начальство приказало доложить к концу дня наши предложения.

– «Золотое кольцо», – выдала Нина близко лежащее.

– Это скорее для молодежного кафе.

– Почему? – заступился за невесту Сережка. – Колбаса же кольцами, кругами.

– А почему «золотое»? Колбаса желтая или себестоимость высокая? Да и выпускаем мы не только колбасу. Думайте еще.

Они заторопились к себе, а Ручьев раскрыл одну из принесенных Сережкой папок, но тут вошла директриса Смолькова:

– Здравствуйте, товарищ Ручьев!… Как вы, вероятно, помните из вчерашнего разговора, я за разрешением собрать металлолом. Вы великодушно обещали, и вот я сама, лично взяла грузовик и приехала со школьниками. Необходима бумага, письменное распоряжение на предмет осмотра вашей территории и сбора металлолома.

Ручьев соединился по селектору с проходной:

– Антиповна?… Пусть школьники соберут железки вокруг складов, цехов и мастерской. Они на грузовике номер… Какой номер вашей машины? – спросил он Смолькову.

– УЛБ 12-15, – недоверчиво подсказала та.

– УЛБ 12-15, – повторил Ручьев в микрофон. – Не задерживайте, они со своим директором.

Ручьев опять придвинул раскрытую папку, взял лист бумаги, карандаш, но Смолькова глядела на него с удивлением и ждала. Не верилось, что дело, тянувшееся полгода, новый директор решил так легко и просто.

– Один звонок, и все? – недоумевала она.

– Все, – сказал Ручьев.

– А бумагу?

– Да вы что в самом деле, не верите?

– Верю, товарищ Ручьев, но у меня школьники, и без бумаги нельзя. Воспитание молодого поколения должно быть наглядным и идти в направлении уважения к порядку. – Увидела, что Ручьев нетерпеливо поморщился, зачастила: – Я объясню, объясню. Если, допустим, я выйду к ним без бумаги, без документа, возникнет нежелательная вольность, они увидят, что нас пропустила простая старуха Антиповна.

– Так я что, ворота вам должен отворять? У меня несколько другие обязанности.

– Извините, товарищ Ручьев, не ворота, дайте только бумагу. Молодое поколение должно наглядно видеть официальное воплощение власти, иначе оно приучится к самовольству… Надо написать – где, что и сколько лома собрать, а потом, на основании этого документа, проверить путем взвешивания на автовесах.

Ручьев потерял терпение:

– Послушайте, у меня нет времени. Потом поговорим, позже.

– Всегда ценю и уважаю время, но вы могли бы говорить с женщиной более вежливо. – Она вышла, предварительно пропустив в кабинет банковского служащего с белой перевязанной головой.

Служащий остановился на почтительном отдалении и сообщил:

– Управляющий нашего банка товарищ Рогов-Запыряев договаривался с вами насчет резинового шланга и вот прислал меня…

Ручьев опять отодвинул рабочую папку, позвонил в винный цех, велел дать полметра или метр – сколько скажет банковский посыльный – резинового шланга. А потом втолковывал посетителю, что дело пустячное, что шланг б/у свое отработал и не стоит ни копейки, а посетитель долго не верил и тоже просил бумагу. Но у этого хоть повреждена голова, причина уважительная…

– Что у вас с головой?

– Управляющий сторожевую машину на нас испытывает, вот и повредило. Говорит, с резиновым шлангом мягче бить станет, оглушать только, а ран никаких.

– Весело. Не подскажете ли новое название нашему комбинату?

– Нет. Управляющий об этом ничего не говорил.

– Так я говорю. Прошу!

– Вы не мой начальник.

– Ладно, будьте здоровы.

И едва проводил этого, едва взялся за папку – телефон. Объединенный профком районной промышленности интересовался вопросами условий труда и отдыха, соблюдения распорядка дня, графика отпусков, выполнением плана культурно-массовых мероприятий. Конец полугодия, нужно для отчета.

– Придите да проверьте, – сказал Ручьев профсоюзной даме, – у меня нет времени.

– А чем вы занимаетесь, если не секрет? – спросила та игриво.

По голосу Ручьев узнал веселую Елену Веткину, своевольную жену инженера РТС, которая работала в райплане. Сейчас она, видимо, замещала штатную профдеятельницу – время летних отпусков, суетное время.

– Что же вы молчите, трудно ответить? Или чем-то заняты?

Ручьев представил кокетливую Елену, подыграл:

– Занят: секретаршу свою целую. – И звонко чмокнул в трубку. – В обед собираемся пойти купаться,

– Возьмите меня. Я не уступлю вашей секретарше. В плавании, разумеется.

– Я подумаю и позвоню. – Ручьев презрительно придавил трубку.

В дверях Андрей Куржак, в забрызганном известью или цементом халате, торопливо вытирал руки бумажными концами. Вытерев, сунул скомканный пучок в карман, прошел к столу. Был он чисто побрит, из халата выглядывала белоснежная сорочка. Значит, помирился со своей передовой Верунькой и уже не торопится к новому директору.

– Помирился, – подтвердил Куржак. – Только запоздал я, Семеныч, не поэтому. Мы с Верунькой на час раньше пришли, фундамент под мясорубки в колбасном делали. Колбасники в прорыве, вот и решили подмогнуть. Если директор к нам лицом, то и мы будем рады помочь.

– Молодец. Только кто же будет подтягивать твое сосисочное отделение?

– Подтяну сам. Тут Сеню Хромкина надо, он по любым машинам молоток, да сейчас сторожевой автомат для банка заканчивает, после обеда обещал ко мне. Давай сперва с колбасниками. Я вот как думаю, Семеныч… – И, присев к столу, выложил свой план.

Думал Куржак правильно, дельно. На комбинат еще в прошлом году пришли новые мясорубки в комплекте с электромоторами, их и на склад не заносили, распаковали «оставили на улице – собирались смонтировать в январе, сразу после завершения годового плана, но так и не собрались. Башмаков требовал водрузить их на бетонный фундамент, а бетона тогда не было, строители помочь отказались. Вот теперь сделали сами, правда, не бетонный – кирпичный, но прочный вышел, постоит.

– Мы анкерные болты туда замастырили, – радовался Куржак. – Теперь ставь мясорубки и жми на всю железку. У них же производительность знаешь какая – запросто два нынешних плана дадим!