Недостойные знатные дамы - Бенцони Жюльетта. Страница 30

Как бы то ни было, в конце концов многие жители Дижона пришли к выводу, что Филипп Жиру давно заключил договор с самим дьяволом. Вдовушки качали головами и, склоняясь над своими вышивками, хмуро повторяли:

– Если бы Мари Фио в свое время вышла за него замуж… Как знать, быть может, он стал бы вполне достойным человеком!

Скорее всего, они были правы, ибо поступки, порочащие его честь, Филипп начал совершать только после свадьбы Мари, а до этого он был просто шалопаем, как большинство молодых людей. К сожалению, когда настало время выдавать Мари замуж, семейство Фио отвергло буйного транжиру-кузена, предпочтя ему почтенного, уважаемого, а главное, – очень богатого президента Счетной палаты. А шалопай Филипп Жиру с тех пор стал для семейства своего рода пугалом…

Когда в начале 1632 года отец Филиппа отказался от поста председателя суда в пользу сына, возмущению судейских чиновников не было предела. Выразителем их гнева стал энергичный советник суда по имени Сомез де Шассан.

– Я считаю Филиппа Жиру виновным в лихоимстве, убийствах и грабежах на большой дороге, в отравлении и колдовстве! – заявил он на памятном для всех заседании. – Неужели мы вложим меч правосудия в десницу человека, гораздо более виновного, чем те, кого ему предстоит судить?

Но вопрос его остался без ответа, поскольку у нового председателя суда всегда было множество могущественных союзников. А еще больше их стало после того, как он заключил брак с Луизой Леге де Бершер, отец которой был тесно связан с самим кардиналом Ришелье, и это ни для кого не являлось секретом.

Итак, Филипп Жиру занял место отца, и никто, кроме Сомеза, не посмел открыто выступить против его кандидатуры. Разумеется, Филипп запомнил и советника, и его выступление; он занес Сомеза в свои черные списки, чтобы при случае избавиться от него.

Для начала Жиру обвинил Сомеза де Шассана во лжи и клевете и еще до суда лишил его всех привилегий, которыми тот располагал в силу своей должности. Однако, когда Шассан предстал перед судом, судьи постарались благоразумно выпутаться из этого дела. Они лишь запретили Сомезу в течение полугода исполнять свою должность, но при этом постановили, что председатель суда Жиру «является человеком порядочным и неповинным в тех преступлениях, которые ему были несправедливо вменены…»

Недовольный подобным решением, «порядочный человек» решил показать своему противнику, на что он способен. А способен он был на многое.

Жиру устроил Шассану поистине дьявольскую ловушку. Среди его слуг был кучер по имени Моро, который являлся счастливым отцом одиннадцатилетней девчушки – этакой маленькой чертовочки, ловкой, хитрой и преждевременно развращенной. Несмотря на юный возраст, Илария Моро была такой шустрой и так хорошо понимала свою выгоду, что никто не сомневался: она далеко пойдет. Сначала она, недолго думая, прыгнула в постель красавца Филиппа, а затем с восторгом согласилась поучаствовать в задуманной им комбинации – в обмен на звонкие блестящие экю.

И вот в один прекрасный день беднягу Сомеза вызвали в суд для дачи объяснений: девица Илария подала на него жалобу, обвиняя его в совращении и растлении. Она клялась всеми святыми календаря, что Сомез де Шассан выкрал ее из родного дома, запер на ключ, силой принудил сожительствовать с ним и развратил ее.

Когда так называемый виновный явился, никто из членов суда не дал бы за его жизнь и ломаного гроша. Ему грозил даже не топор палача: его ждала виселица – обычное наказание за такого рода преступления. Илария исполнила свою роль с истинным пафосом трагической актрисы. Она плакала, рыдала, бросалась на колени и заклинала судей вернуть ей честь, а ее душе покой; в это время за дверями зала толпились подкупленные Жиру свидетели, готовые утверждать, что Шассан является самым отъявленным мошенником и развратником, когда-либо существовавшим на этой земле…

Но, видимо, глас невиновного все же иногда способен заставить к себе прислушаться и разрушить даже самые коварные западни. Сомез защищал себя сам – сам задавал вопросы девице и свидетелям. И вопросы его были столь обдуманными и точными, что постепенно обвинение рассыпалось само собой. Илария вновь расплакалась – теперь уже в подтверждение того, что она никогда в жизни не видела Сомеза де Шассана. Что же касается «многочисленных свидетелей», все они путались в показаниях и постепенно отпали один за другим. Сомез был оправдан.

Однако Жиру не понес наказания, поскольку его сообщники предусмотрительно не назвали его имя. Не желая сдаваться, он через некоторое время приказал арестовать двух сыновей Сомеза, обвинив их в попытке покушения на его собственную персону. Молодые люди угодили в тюрьму, где им пришлось чрезвычайно долго ожидать суда, потому что никто не торопился начинать дознание. Быть может, их там забыли бы вовсе, если бы не последующие трагические события, выставившие их обвинителя в поистине зловещем свете.

Желание отомстить Сомезу де Шассану было не единственной страстью Филиппа Жиру: грозный председатель суда всю свою жизнь любил одну женщину – Мари Байе. Со временем любовь эта превратилась в неизлечимую страсть, которую, впрочем, его красавица-кузина умела держать в узде. Однако в конце концов она уступила мольбам Филиппа, а также – если признаться честно – стремлению собственного сердца.

К сожалению, в провинциальном городе, а тем более в узком кругу судейских чиновников сохранить подобный роман в тайне чрезвычайно трудно. Для этого надо обладать скромностью, осмотрительностью и благоразумием, а также не встречаться слишком часто… Но Филипп хотел, чтобы Мари принадлежала только ему, и желание это возрастало день ото дня. Вскоре оно стало столь острым, что просто не могло не повлечь за собой новые безумства и преступления.

Случилось так, что, когда Филипп в очередной раз поносил председателя Байе и проклинал неудобства, которые из-за него приходилось терпеть влюбленным, красавица Мари с улыбкой произнесла:

– Неужели вы действительно верите, что мы станем счастливыми и свободными, если избавимся от моего супруга? Разве вы забыли, Филипп, что у вас тоже есть жена, и муж мой является не единственным препятствием на пути к нашей любви?

В тот день участь несчастной супруги Филиппа была решена.

Луиза Жиру заболела – не тяжело, просто простудилась. Однако вместо того, чтобы, как обычно, позвать доктора Сино, который уже давно был домашним врачом семейства Жиру, Филипп объявил, что Сино стареет и пора его заменить кем-нибудь помоложе. Несмотря на протесты Луизы, был вызван некий Родо, алчный коновал, не слишком сведущий в лечении людей, зато великий знаток способов отправления их в мир иной – причем кратчайшим путем. Этот человек не мог ни в чем отказать Жиру, который уже не раз вытягивал его из дурных историй.

Итак, Родо явился в роскошный особняк супругов Жиру, располагавшийся в квартале Нотр-Дам. Результат этого визита не замедлил сказаться: спустя неделю бедняжка Луиза отдала богу свою невинную душу.

Скоропостижная смерть Луизы взволновала ее семью, и к смертному одру усопшей был призван доктор Сино. Дотошный Сино облазил всю спальню Луизы, туалетную комнату, повсюду шарил, везде совал свой нос, в том числе и в пузырьки с лекарствами – особенно с теми, которые видел впервые. Однако никто так и не узнал, обнаружил ли он что-нибудь подозрительное, поскольку, совершив столь тщательное обследование, доктор принял приглашение на ужин от безутешного вдовца. Очевидно, повар председателя суда оказался не на высоте, а может, просто продукты были не слишком свежие… Так или иначе, в тот же вечер Сино почувствовал страшные колики в желудке, лег в кровать и уже не встал.

– Вот видите, – сказал Жиру своей очаровательной кузине, – отныне только ваш супруг препятствует нашему счастью. Неужели нам никогда не удастся от него избавиться?

Мари, надо сказать, давно мечтала стать вдовой: она плохо ладила с супругом, который слишком часто пребывал в дурном настроении. При этом он был всего лишь на пять-шесть лет старше Филиппа, а в те беспокойные времена никто не смог бы точно сказать, кто из них двоих первым отойдет в лучший мир. Разумеется, прекрасной мадам Байе очень хотелось беспрепятственно предаваться своей страсти, однако она прекрасно знала, что правосудие беспощадно к женщинам, желавшим ускорить кончину своих супругов.