Мастер сглаза - Жвалевский Андрей Валентинович. Страница 35

Чтобы отвлечься, пошарил по всем двадцати четырём каналам. Ничего интересного не обнаружил.

И тут нечто очень интересное началось прямо за окнами.

18

На первую сирену я внимания не обратил — мало ли ездит под окнами воющих машин. Но вскоре к ансамблю присоединилось ещё несколько пронзительных голосов. И они явно приближались. Пришлось встать с дивана.

Обычно я отгораживаюсь от уличной иллюминации плотными коричневыми шторами. На сей раз, распахнув их, всё равно ничего не увидел: пейзаж был скрыт за плотной стеной дыма. Я принюхался и сделал вывод, что где-то что-то горит. А вопят, стало быть, пожарные машины.

Я выбрался на балкон. Горело где-то прямо под моими окнами. То есть действительно под самыми окнами. Горел мой дом.

Я не почувствовал никакой паники и не попытался хватать ценные вещи и бежать.

Пожар был организован Емельяном Павловичем, в этом сомневаться не приходилось. Он решил выкурить меня из дома таким нехитрым способом. Очень похоже на «топора». То, что при этом сгорит сотня-другая людей, не являлось для него особой проблемой.

Сел в кресло и расслабился.

Где-то перегорел силовой кабель, и свет (вместе с телевизором) погас. Это было даже к лучшему. Помогло сконцентрироваться. Для начала следовало определиться, какой стороной моего внутреннего «инструмента» стоит сейчас пользоваться. Почти без колебаний выбрал «отбойник». Привычно выстроил защиту для начала вокруг себя, особо остановившись на сценах удушья и отравления угарным газом: голова должна быть свежей. Потом прошёлся по дому в целом. Потратил минут пять, но зато теперь был уверен, что ни одно перекрытие не рухнет, ни одну дверь не заклинит.

Теперь — самое главное.

Люди. Пора выводить людей.

И тут мастер сглаза мне никак не мог пригодиться.

С огромной неохотой я внутренне потянулся к «топору».

Для тренировки и для дополнительной страховки от отравления я разогнал дым за окном. Стало немного светлее. После чего чуть было не отдал мысленный приказ: «Всем покинуть здание!», но вовремя остановился. Куда я их гоню? В пламя на нижних этажах? И с чего я взял, что нужно отдавать какие-то приказы? Может быть, нужно просто представить себе, как люди один за другим осторожно выходят из дома?

А ведь наверняка часть успела выскочить на улицу. Как на них подействует моё внушение? Не хватало, чтобы они назад побежали. Мне стало дурно, и пришлось снова вернуться к «отбойнику» — не хватало мне сейчас в обморок брякнуться.

От бессилия хотелось ругаться. Как сейчас Гарика не хватает! Положил бы мне лапу на шею и обрисовал бы ситуацию. Что ж за несправедливость такая? Почему я и «отбивать» могу, и «пробивать», а мысли читать не дано?!

«Минуточку, — вдруг сообразил я, — что значит „не дано“? Я же все могу! Пусть в рамках существующей реальности, но Гарри Семёнович тоже ведь не за рамками».

Для начала я постарался вспомнить все случаи, когда Гарик транслировал в меня мыслеобразы. Детали расплывались, но сейчас это было даже к лучшему. Я искал в ощущениях общий фон, то, что их объединяет— и нашёл! Вряд ли это можно описать в терминах живого великорусского языка. Думаю, любой европейский не справится. Разве что какой санскрит.

Далее мои действия напоминали составление туалетной воды.

Общий ингредиент — тонкий и терпкий, как запах мускатного ореха, — я аккуратно извлёк из колбы с воспоминаниями. Чтобы не испарился, добавил наполнитель — собственное сознание. Дождался, пока первое проникнет во второе и осторожно попробовал результат.

Получилось слабо и невнятно — но получилось! Я по старался напрячься. Чужие мысли звучали где-то в отдалении, и ни в одной из них не было отчаяния и страха. Я не мог понять, чьи это мысли, где эти люди и почему никто не боится сгореть заживо.

«Какого чёрта! — разозлился я. — Хочу не просто читать мысли, хочу чётко представлять себе, кто, где и чего!» На сей раз «топор», можно сказать, сам лёг мне в руку.

19

Я лежал на ковре и поминутно вытирал пот. То ли потею от слабости, то ли стало действительно жарко. Отвлекаться ещё и на это не хотелось. За последние полчаса я совершил самый стремительный в мире процесс получения смежных специальностей.

Теперь я мог читать мысли других людей и даже видеть их глазами. И это было не так здорово, как представлялось мне вначале. Типичный Интернет: обилие лишней информации и большие трудности с поиском нужной. И такое же захватывающее ощущение от сёрфинга, когда прыгаешь из сознания в сознание.

Каюсь, оторвался с трудом. И тут же, устыдившись, бросился шарить по квартирам. Поражённый результатом, просканировал ещё раз.

Теперь-то я сообразил, почему сначала пришлось так напрягаться, чтобы прочитать чужие мысли.

В девятиэтажном доме, кроме меня, не было ни души, точнее, ни одной живой души. Были ли в нём души погибшие, выяснять я не собирался. Можно было, наверное, вырастить ещё одно паранормальное чувство, чтобы видеть сквозь стены и дым, но меня и так уже мутило. А ведь я периодически переключался в режим «отбойника» и всячески страховал себя от нервного и физического увечья!

«Где эти пожарные? — подумал я. — Я так долго не протяну!»

С большим трудом удалось в каше эмоций зевак отфильтровать ощущения спасателей. Ощущения были нецензурные. Я имею в виду, что адекватно передать их можно исключительно средствами русского мата. Если я правильно понял, пожар никак не хотел затухать. Только пожарные заливали один очаг и переключались на другой, как из погашенного участка возгоралось пламя. Ленин мог гордиться таким пожаром. Но для меня это создавало определённые неудобства: могло не хватить сил. Наверное, нужно было пожелать себе неограниченных сил, но я не слишком представлял себе, как это делается. В голову лезли только секретные коды из всяких игрушек — «бессмертие», «бесконечные патроны» и тому подобное.

«Попробуем мыслить логически», — подумал я и скривился от резкой мигрени. Мой мозг отказывался вмещать в себя одновременно сверхъестественные штучки и логическое мышление. Я напрягся и отключил чтение мыслей. Это оказалось сделать даже сложнее, чем включить. Строго говоря, чужие мыслеобразы никуда не исчезли, а просто стали тихими и невнятными.

«Значит, „топор“, — рассудил я, когда шум в голове чуть поутих, — решил доконать меня таким извращённым способом. Чтобы не так скучно было. А мирное население, значит, эвакуировал. Ну-ну».

К своему стыду, радости за спасение невинных жизней я не испытал. Зато появилась досада: мне не дали проявить благородство и самоотверженность. Получалась не борьба добра и зла, а междусобойчик двух суперменов. Здания и вещей, конечно, жалко, но барин, небось, каждому пострадавшему какую-нибудь компенсацию устроит. Или не устроит? Вот в чьи мозги я бы сейчас забрался с удовольствием! А заодно кое-что в них подправил.

«А это идея, — подумал я, — пошарю-ка я вокруг. Вдруг он тут рядом ошивается? С него станется».

Я заставил себя подняться (рубашка была мокрая) и дойти до кухни. Там я выпил всю воду из фильтра, лёг на линолеум и закрыл глаза.

Начал я всё-таки с самостраховки. «Отбойником» хорошенько обработал ближайшее будущее горящего здания. Хотел было потушить пожар, но не стал — не стоит отвлекаться на следствие, когда есть возможность справиться с причиной.

Нужно было разыскать Емельку-«топора».

Через десять минут я очень хорошо понимал Гарика, который не любил устраивать удалённый «поиск в эфире». Это довольно утомительно. Сначала преодолеваешь барьер, чтобы попасть внутрь чужого мозга, потом — чтобы выбраться из него. Мысли некоторых попадаются часто, а другие словно уворачиваются от тебя. Но хуже всего — каждый раз ты на мгновение растворяешься в чужом сознании, теряешь своё «я». Мне пришлось даже пару раз Делать перерывы, чтобы убедиться, что я не стою на улице, не глазею на пожар и не думаю о сгоревшей заначке в книге Михаила Зощенко.