Кадриль убийц - Эрве Жюбер. Страница 24

Через четверть часа он уже стоял перед таверной. Вывеска показывала, что бывает с теми, кто покидает это местечко. Двое жестяных гуляк шли по небу, придерживая друг друга, чтобы не свалиться в ручей. Мартино не был большим едоком, да и выпивать не любил. Посещения ресторанов вместе с родителями он мог бы пересчитать по пальцам одной руки. Но сегодня был особый случай.

Он толкнул дверь, выпустив на улицу облако густого пара, и сразу окунулся в густой запах рагу. Молодому человеку показалось, что он попал в гигантский котел. И глянул под ноги, чтобы удостовериться, что не стоит на громадном куске сала.

— Господин желает пообедать?

Перед ним стояла невысокая служанка с пышными формами, с полотенцем, завязанном на талии вместо передника, с красными щеками и сверкающим лбом. Превосходный образец любительницы поесть.

— Э-э, да. Но, быть может, уже поздно?

— Все зависит от того, что вы собираетесь съесть, — ответила девушка, качая головой.

Мартино поколебался, но все же достал визитную карточку и протянул ее служанке.

— А! Это меняет все! Пошли, я усажу вас на лучшее место, рядом с очагом.

Она привела его в самый жаркий угол зала у весело урчащего очага. К маленькому столику было придвинуто удобное кресло, а на столе, застеленном льняной скатертью ослепительной белизны, уже стоял прибор.

— Располагайтесь. Я сейчас вернусь.

Мартино уселся, спрашивая себя, в чем состояло испытание, которое придумали устроители игры, чтобы помешать кандидату добиться успеха. Во всяком случае, атмосфера в «Веселых гуляках» была полной противоположностью тем ужасам, которыми его встретила Лондонская башня. Не отравят же они его? И не заставят проглотить молочного поросенка за полминуты?

— Не мечтайте, вам не удастся.

Мартино не заметил полного мужчину в облачении каноника. На нем была грубая ряса, а вместо пояса — колючая веревка. Он сидел за застеленным ослепительно белой скатертью столиком, как две капли воды похожим на столик Мартино. Его собеседник тоже ждал угощения.

— Что не удастся? — настороженно спросил молодой человек.

— Мое имя Горанфло. Вам не удастся вспомнить, о какой букве идет речь. Я делаю уже третью попытку.

Что надо сделать, чтобы не вспомнить одну букву? Этот неожиданный сотрапезник, быть может, был частью плана. И наверняка одним из элементов ловушки. Но любопытство одержало верх над осторожностью. Мартино спросил:

— А почему вы провалились?

Совершенно глупый вопрос, поскольку он не знал, о каком испытании идет речь.

— Вы быстро узнаете об этом, — уклончиво ответил мужчина. — Но могу вас уверить, что Лондонская башня по сравнению с этой таверной просто клубничный кисель. Она идет. Готовьтесь.

Служанка шла, неся на каждой ладони по дымящемуся блюду. Значит, его ждала пытка обжорством. Это противоречило правам человека, принятым обществом. Исторический город или нет, но графу придется ответить за свои деяния перед более высокой инстанцией, чем Министерство безопасности, если выяснится, что он нарушает эти права.

Служанка поставила тарелки перед Мартино и Горанфло. Ушла и вернулась с двумя бутылями красного вина без этикетки. Молча наполнила стаканы и вновь исчезла на кухне. Мартино разглядывал содержимое тарелки и истекал слюной из-за тонкого аромата, щекочущего ноздри. Вино было темным и крепким. Следователь мысленно наслаждался блюдом. Горанфло созерцал свою тарелку с растерянным видом.

— Сильны, — сказал он. — В прошлый раз подали на закуску бедра утки с сухариками. Я не продержался и пяти минут.

Он уже манипулировал вилкой и ножом, как наркоман, лишенный драгоценной дури, словно избавляясь от невыносимого искушения.

— В чем ловушка?

— В вашей тарелке, в вашем стакане, под вашим носом. Начинайте, вы не сможете остановиться.

— Пойду на риск, — решил Мартино.

Если Горанфло сидел здесь, чтобы рассказывать ему истории после двух безуспешных попыток, на кухне отраву в пищу не подсыпали.

Мартино начал понимать, в чем состоит испытание, основанное на злоупотреблении, переедании, и искушении. Он всегда проповедовал умеренность. Исход можно было предугадать.

Он отрезал огромный кусок ветчины с фисташками и без колебаний засунул в рот. Мартино не очень разбирался в еде, но тот взрыв ощущений, который сотряс его существо от нёба до спинного мозга, говорил о том, что он столкнулся с подлинной великой кухней. Горанфло последовал его примеру. И вздохнул:

— Негодяи! Они вымочили мясо в хересе!

Следователь вылизал свою тарелку. Одним глотком выпил полстакана вина, крепкого, ароматного, чуть-чуть отдающего бочкой. Ему казалось, что он поглощает соки дуба, земли и солнца. Допил вино и вновь наполнил стакан, предложив соседу выпить вместе. Появилась служанка, забрала пустые тарелки и исчезла на кухне.

— Ну что ж! — воскликнул молодой человек. — Теперь можно иными глазами взглянуть на палачей и мучеников, не так ли?

Горанфло. достал огромную сигару и собрался ее раскурить. Потом спохватился, предложил Мартино, но тот отказался. Немного выпить — да, но курить — никогда.

— Сцены средневековых пыток, — заговорил его сосед. — Дети Эдуарда, казнь Джейн Грей. — Он выдохнул струю голубого дыма, которая тут же исчезла в трубе очага. — У графа Палладио неплохое чутье драматургии.

— Вы уже добыли одну букву слова, — сказал Мартино.

— Вы тоже, иначе вы бы здесь не сидели. Молодой человек с заговорщической улыбкой поднял свой стакан. Они чокнулись, когда служанка принесла одно блюдо на двоих. И поставила его на стол Мартино. Тот с отвращением отшатнулся, увидев какую-то змею, свернувшуюся между четырех луковиц. Горанфло уставился на новое блюдо.

— Угорь на углях, — выдохнул он. — Коронное блюдо шеф-повара.

— Поскольку вас двое, я уложила его на одну тарелку, — извинилась служанка.

Затем принялась нарезать угря толстыми ломтями, раскладывая по тарелкам и поливая желтым соусом. И не переставала говорить:

— Угря очистили от внутренностей, чуть поджарили, вымочили в анчоусном масле, потом завернули в тонкое тесто и на десять секунд уложили на решетку. Его подают с желтым чесночно-перцовым соусом.

— Великий Дюма не едал вкуснее, — кивнул Горанфло.

— Продолжите с бургундским? — спросила служанка, видя, что их бутылки опустели. — У нас есть гайак, который как раз подходит к рыбе.

— Гайак так гайак! — весело вскричал Мартино, тело которого трепетало в предвкушении наслаждения.

Он уже не знал, почему явился сюда. Но ему было приятно само присутствие здесь. Стаканы наполнялись и опустошались. Тарелки вылизывались, бутылки пустели. Мартино и Горанфло обсуждали массу увлекательных вещей, о которых потом и не вспомнили. Несомненно, у них были замечательные мысли по поводу ведения дел в мире, но не нашлось ни одного писаря, чтобы занести их на бумагу. Словно во сне появилось блюдо с сырами и еще одна бутылка на двоих. Собутыльники глупо расхохотались, заметив, что она вдруг опустела.

Последний проблеск сознания тревожным звонком прозвучал в мозгу Мартино. Он должен был встретиться с Моргенстерн. Вскоре. Где? Совсем рядом. На мосту. Нет. Под мостом. Он не мог явиться к ней в таком состоянии.

— А буква? — внезапно рявкнул Горанфло.

— Какая буква?

— Тайная буква, та, которая указывает город, предназначенный для Клуба состоятелен… э-э… Состоятельных? Служанка. Она назовет ее во время десерта. Нам уже подали десерт?

Мартино уставился на крошки сыра, пытаясь сосредоточиться. Пока мир двигался в этом, а не в ином направлении, после сыра всегда подавался десерт.

— М-м… — замычал он, не понимая, почему у него такая тяжелая голова.

Горанфло повернулся в сторону кухни и завопил:

— Десерт! Десерт!

Служанка подошла с пустыми руками. Ее очертания потеряли четкость, сказал себе следователь. Но она улыбалась. Он впервые видел, что она улыбалась. У нее была чудесная улыбка.

— Хотите десерт или таинственную букву? — спросила она.