Самба «Шабаш» - Эрве Жюбер. Страница 17

Профессор истории нашел свое счастье перед невзрачной скорняцкой лавкой. Вместо вывески висела изъеденная молью шкура белого медведя с растянутыми во все стороны лапами. Хозяин-кавказец показывал шкафы, полные мехов, распластанных на полках, как военные трофеи. Из закромов были извлечены горностаи, соболя, куницы и бобры, в том числе и редчайший бобр-альбинос. Но Грегуар искал нечто другое. Он сам не знал что. Торговец выкладывал перед ним шкуры кроликов, кошек, лис...

— К счастью, Густавсоны остались на «Тузитале», — бросила Роберта, ощущая тошноту. — Они не сумели бы оправиться от подобного варварства.

— Густавсон? Ежи? — подхватил кавказец и поспешил открыть ящик с ежовыми шкурками.

Но, глянув на Роберту, поспешил его захлопнуть. Грегуар остановил выбор на пелерине из чернобурки, поступившей, как уверял торговец, прямо из Казахстана. Роберта никогда не замечала кокетства у профессора истории.

— Дело есть дело. И для лисы апрель самое подходящее время, — усмехнулась она, когда они покинули скорняка.

Разве она не великолепна? — возразил гордый находкой Грегуар. — Она придает мне адский шик!

Клод Ренар приобрел пиджак. Но Роберта уже пресытилась впечатлениями. Грегуар в своей пелерине выиграл конкурс на самый смехотворный наряд года. Поход продолжился в квартале благовоний. Роберту пьянило даже шествие среди этих ароматов. Колдунья купила три унции гаремных пастилок для облагораживания дыхания во время поцелуя. Грегуар подарил ей футляр из расшитого золотом бархата, наполненный жемчужинами серой амбры.

— Вы сошли с ума? — спросила она с явным беспокойством.

— Вернее, до сумасшествия влюблен, — ответил преобразившийся любовник.

Ювелиры не зря расположились после рядов благовоний. И мертвой хваткой вцепились в возможных покупателей, как гиены в заблудившегося путешественника. Один расхваливал алмазы Голконды, второй перекатывал в задубевших ладонях ормузские сапфиры. Самый наглый уверял Роберту, что он огранил джиампшдские рубины после того, как она ему приснилась. Увидев подходящего Роземонда, он за ничтожную цену предложил отнятый у океана Чудес аквамарин.

Они с трудом вырвались из западни, чтобы оказаться в новой ловушке: при виде квартала книжников из глотки профессора истории вырвался отчаянный стон.

Роберта взяла у него люльку с Лилит. А Грегуар тут же принялся рыться в ящиках, набитых серыми от пыли томами. Чуть дальше, на крохотной площади, мужчина в облачении мага обращался к толпе детей и взрослых на неведомом Роберте языке со странными ударениями.

— Некроман, — объяснил Ренар. — Сказочник. Роземонд исчез, проглоченный книжной гидрой. Клод и Роберта уселись на террасе кафе и заказали два анисовых сиропа и виноградный сок для Лилит. Колдунья представила себе, как профессор истории ползает на карачках в затхлом закутке, роется в древних рукописях и обсуждает какие-то загадочные темы с убеленным сединой эрудитом.

— Пааапа? — произнесла девчушка, оглядываясь и хмуря брови.

— Она вроде сказала «папа»? — спросил Ренар.

— Похоже, — кивнула Роберта, потягивая прохладительный напиток.

— Разве в год уже произносят «папа»?

— Конечно, когда ребенок развит не по летам.

— А вы говорили, что она ослабела здоровьем? — Он чокнулся бокалом с пустышкой Лилит. — Чин-чин, маленькое чудо.

— Пааапа? — повторила Лилит.

Роберта заставила Лилит поглядеть ей прямо в глаза и твердо сказала:

— Он покинул нас, отправившись в иное измерение. Но можешь быть уверена, что он вернется с охапкой затхлых книг, в которых не хватает страниц, но которые совершенно необходимы для его библиотеки.

Стрелки часов ползли к шести часам. Базар должен был вскоре закрыться. А ребенку еще нужно было принять ванну перед встречей с первой из Основательниц. Вечером, сказал Грегуар, не уточнив, когда и где. Ренар и Роберта бродили по кварталу, ожидая появления профессора истории. Пират остановился перед лавочкой, хозяин которой был ему знаком. Крохотная лавочка была забита курьезными предметами, достойными кунсткамеры.

— Именно здесь я сделал самую ценную находку, — таинственно сообщил он.

Продавец достал шкатулку, наполненную разнообразными вещичками. Чешуйчатая ложка, пузырек, веер из павлиньих перьев, статуэтка гейши, шар с корабликом внутри — здесь были товары на любой вкус, а цены казались весьма скромными. Ренар выбрал один браслет и спросил:

— Буни качья верезин?

Торговец назвал свою цену. Ренар отрицательно покачал головой.

— Пахали дир, — предложил пират.

Торговец в отчаянии вскинул руки, сделал вид, что рвет на себе волосы. Неужели Клод хотел, чтобы он и пятеро его детей умерли с голоду? Браслет попал к нему из Трапезунда, это был фрагмент величественной Святой Софии, страусиного яйца Сеннаара. Лавочка выглядела жалкой, но все вещи были первоклассными, оригинальными и... магическими. По крайней мере так казалось Роберте. Ренар все же не устоял перед тончайшим браслетом, словно сотканным из серебряных волос, и надел его на запястье, явно довольный покупкой.

Роземонд присоединился к ним, держа в руках небольшую деревянную шкатулку. Он счастливо улыбался. Находка была явно ценной, а шкатулка — тяжелой и проеденной, как положено, древоточцами и прочими бумагоедами.

— Я отыскал нечто исключительное! — Он открыл шкатулку, набитую книжечками в синих бумажных переплетах, залапанных множеством читателей. — Это — «Гисториум». Все сказки всех времен и народов, собранные в единой коллекции!

— Потрясающе, — скептически высказалась колдунья. Торговцы уже сворачивали торговлю. — Лилит надо принять ванну.

— Чтобы сотворить новые кувшинки? Конечно, — с замешательством ответил Грегуар. — Пошли, пошли.

Они поспешили к выходу. Но по пути Роберта успела приобрести очаровательные тапочки с шелковыми помпонами и лебединым пухом. Наконец они выбрались на свежий воздух. Перед базаром ожидали повозки. Ренар обговорил с кучером стоимость поездки. А Грегуар сообщил подруге:

— Фредегонда ждет вас в двадцать два часа в доме номер 1 по улице Спасителя. Это на холме Крестоносцев рядом с восточной стеной.

— Так поздно? Лилит в этот час обычно спит.

— Встречу назначила Основательница. Мы не властны изменить время.

— Из-за фейерверка ночь будет неспокойной, — недовольно ответила Роберта.

Они сели в коляску — торговцы махали им вслед, довольные удачными сделками с щедрыми посетителями. Лилит, стоя на заднем сиденье, размахивала обеими ручонками и лепетала:

— Иметь баба. Иметь баба.

ГЛАВА 12

Роберта оставила коляску у подножия лестницы, ведущей на холм Крестоносцев. Что они найдут на улице Спасителя номер 1? Храм, посвященный Огню? Гигантскую жаровню? Казарму пожарных? Неприметное здание с табличкой: «Фредегонда, Основательница. Деятельность сертифицирована. Входите без стука»? Грегуар не смог дать толковых объяснений.

Профессор истории остался на «Тузитале». Встреча с Фредегондой была женским делом. Он был посредником и устраивал свидания. Но Роберта захватила с собой Ганса-Фридриха, чтобы поднять тревогу при возникновении малейшей проблемы. По крайней мере она на это надеялась. Ибо холм Крестоносцев с пустыми, плохо освещенными улочками доверия у нее не вызывал.

После энной порции ступенек Роберта посадила хныкающую и усталую Лилит на кусочек относительно чистого тротуара. Густавсон спрыгнул с ее плеча и занял пост рядом с девочкой. Колдунья развернула план Антиохии. Определила, что улица Спасителя находится совсем рядом, буквально в двух шагах, когда Лилит опрокинулась назад. Дыхание ее стало прерывистым, а ножки одеревенели. У нее начался новый приступ.

— Ну нет! — простонала Роберта.

Ручки, кисти и шея Лилит покрылись бледно-розовым веществом, горячим желатином без запаха. Девочка, зажмурив глаза, жалась к груди колдуньи и дрожала как осиновый лист.

Ганс-Фридрих вновь занял место на плече Роберты, которая рысью пробежала последние пятьдесят метров. Повернула направо, поднялась по улице Спасителя, остановилась перед номером 1. Увидела двустворчатую дверь с двумя матовыми окошками, распахивающуюся в обе стороны. Ничто не указывало на то, что находится за этой дверью. Переступая порог, Роберта направила безмолвное послание Фредегонде: «Хотя вы и Основательница, но если вам не удастся спасти этого ребенка, вы еще услышите о Роберте Моргенстерн».