Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта. Страница 30

Морозини открыл было рот для протеста: назвать «задымленным городом» его милую Венецию, похожую на розу, распустившуюся на воде! Это же надо такое выдумать! Но Альдо не удалось вымолвить ни слова: подогретый шнапсом престарелый болтун начал новую речь, так что волей-неволей пришлось проглотить обиду.

Так прошло еще около часа, прежде чем профессор Шлюмпф, вытащив из жилетного кармана огромные серебряные часы-луковицу, не объявил, что ему уже пора отправляться на покой. Однако он не позабыл условиться о свидании со своими «выдающимися собратьями» (профессор выпил столько водки, что ему уже было все равно, кто археолог, кто антиквар), чтобы завтра же проводить их к раскопкам.

– Только этого не хватало! – проворчал Морозини, когда они поднимались к себе без особой надежды заснуть, ибо празднество внизу было в самом разгаре.

– Забудь про это! Скажи лучше, куда это ты понесся совсем недавно, будто затравленный заяц? – поинтересовался Адальбер.

– Ты не заметил высокого человека, зашедшего пропустить кружечку в компании с нашим хозяином? Он походил на монгольского вождя в отставке.

– Заметил. Более того, мне показалось, что ты ринулся именно за ним.

– И не зря. Этого человека я видел в венской Опере, я бы не сказал «в компании», но в распоряжении пресловутой Эльзы. Совершенно очевидно, что он охранял ее.

– Ну, и?.. Тебе удалось понять, куда он пошел?

– Увы, нет. Я потерял его на ближайшем повороте. Не было видно ни зги, а эта чертова деревня выстроена по плану, который разве в бреду привидится. Сплошные лестницы, проулки, тупики, и когда не знаешь...

– Но дичь, за которой ты охотился, направилась к нашему замку?

– Нет, и в этом я уверен! Он, выйдя из гостиницы, свернул направо.

– Это уже кое-что. Остается лишь задать несколько ловких вопросов нашему славному Георгу...

– Если ты его найдешь! Когда я вернулся, его жена сказала: он в подвале починает бочку. Наверное, до сих пор починает, я не видел, чтобы он возвратился.

– А Мария?

– Когда приходил этот человек, ее не было. Должно быть, она его не видела, а в таких обстоятельствах трудно расспрашивать.

– Ладно, не волнуйся больше, чем требуется. Сделаем это завтра, вот и все. Попробуй уснуть. Заткнем ватой уши и положим на головы подушки... может быть, удастся?

Но удалось лишь к трем часам пополуночи – свадебные гости к этому времени начали уставать. Около девяти утра Альдо и Адальбер спустились к завтраку, и Мария сообщила им, что муж уехал в Ишль утренним пароходом. Что до персонажа, так заинтриговавшего ее постояльцев, она и правда его не видела и не может понять, о ком идет речь. Высказав все это, она взмахнула пышными накрахмаленными юбками и отправилась за свежими рогаликами.

Адальбер недовольно нахмурил брови.

– Тебе не кажется, что мы попали в заговор молчания?

Морозини молча пожал плечами, а потом решительно заявил, что ни за какие коврижки не согласится умирать от скуки в обществе профессора Шлюмпфа.

– Одного из нас вполне достаточно. А я пойду изучать мудреные извилины этого поселка. Дойду до самого конца. Может, мне улыбнется удача?

Вооружившись небольшим этюдником и коробочкой угольных карандашей, он оставил позади маленькую набережную, перерезанную террасами и тоннелями, прорытыми на уровне воды, и добрался до единственной длинной улицы, надо сказать, чертовски живописной. Она карнизом нависала над озером, и по обе ее стороны шли деревянные лестницы, то и дело нырявшие в темные дыры под старыми домами с украшенными резными фестонами крышами.

И ни одна из дорог не вела в Гальштат. Та, что шла вдоль западного берега озера, в его северной части круто сворачивала к югу от Стега, чтобы подняться на Гозау.

Медленным шагом художника, выбирающего подходящий ландшафт, Альдо прошелся вдоль деревни, которую осень лишила красок, хотя некоторые мужественные герани еще запоздало цвели в окнах. Вокруг лиственниц не гудели пчелы, но хозяйки многих домов еще вывешивали проветриваться постельные принадлежности, занавеси и покрывала – последняя генеральная уборка перед первым снегом. На гуляющего бросали лишь рассеянные взгляды – люди, видимо, привыкли к подобным приезжим. Удивление, возможно, вызывало только то, что этот иностранец выбрал самый печальный месяц года, вместо того чтобы приехать весной, когда вдоль горных тропинок расцветают незабудки, анемоны и лютики.

Постояв на площадке, служившей основанием приходской церкви – Пфаркирхи, посмотрев на расстилавшиеся у его ног крыши, Альдо вдруг подумал: раз этот человек так легко скрылся из виду, значит, вполне возможно, он зашел в один из ближайших к трактиру домов.

Однако инстинкт подсказывал ему, что это маловероятно. Дама в кружевах живет здесь тайно, а как спрятаться в самом центре такой густонаселенной деревни, где дома стоят впритык друг к другу? Тогда князь спустился обратно на единственную улицу, чтобы отправиться к северной оконечности Гальштата.

Там он нашел скалу, откуда было удобно осмотреть последние на краю поселка жилища, устроился и стал наблюдать. Один из домов привлек его внимание. Обширною крышу венчала колоколенка, и от этого строение казалось похожим на громадную наседку, раскинувшую крылья, чтобы прикрыть светлые яйца.

В маленьком саду женщина, одетая в дирндль [10], пользуясь тем, что на время установилась хорошая погода, развешивала для просушки белье. Простыни и наволочки были отделаны широкими кружевными воланами, что делало вещи слишком роскошными для крестьянки, даже самой богатой. Это постельное белье принадлежало даме, и Альдо понял: он нашел то, что искал!

В конце концов, опасаясь быть замеченным, он собрал свои рисовальные принадлежности и двинулся обратно, не забыв приметить кое-какие ориентиры:

например, черные деревянные мостки, к которым была привязана длинная лодка.

Войдя в отель, он увидел Георга Браунера – тот приводил в порядок счета, стоя за старинной конторкой. Альдо направился к нему, потирая руки.

– Холодноватый ветер сегодня утром! – сказал ей дружелюбно. – Сделал всего несколько набросков, а пальцы совсем онемели. Не выпить ли нам по стаканчику перед обедом?

Рыжеватые усы Георга опустились вниз от смущения.

– Я бы с удовольствием, ваше сиятельство, но мне нужно побыстрее разделаться со счетами. Но я могу налить вам чего пожелаете и подам прямо к печке – я ее только что затопил.

– В таком случае я подожду своего друга: не люблю пить в одиночестве. Надеюсь, он не задержится.

– Как вам будет угодно... – пожал плечами хозяин, возвращаясь к своим бумагам.

Георг решительно не желал поддерживать разговор! Это было тем более странно, что по приезде Браунеры показались нашим друзьям скорее болтливыми, чем сдержанными. Чтобы как-то скоротать время, Морозили с рисовальными принадлежностями под мышкой отправился на кухню, где пахло теплым хлебом и шоколадом. Мария и две ее помощницы – старушка и молоденькая девушка – катали тесто для кнедликов. Хозяйка встретила его приветливой улыбкой:

– Желаете чего-нибудь, князь?

Нет, ничего, фрау Браунер. Просто отсюда на две улицы разносятся столь аппетитные запахи, что я не устоял и заглянул посмотреть, что же вы такое готовите. Вы простите мне мою бесцеремонность?

– Конечно, ведь вас привлекла моя стряпня. Я только что приготовила гудельхупф и шоколадный крем на десерт. Вы хорошо погуляли?

– Отлично. Ваша деревня – настоящее чудо. Такое неуловимое очарование...

– Правда? Жаль, что вы приехали так поздно. Сейчас холодно, сыро, а о солнышке мы должны позабыть аж до весны. Вот когда надо приезжать!

– Люди приезжают, когда могут, а я много работаю. Вот теперь подвернулся случай провести несколько дней со старым другом. Кстати, погода меня совсем не тревожит, если не мешает любоваться пейзажем. Я люблю рисовать дома, а у вас тут есть очень красивые. Ваш, например. Я уже сделал с него набросок, – добавил он, открывая свой альбом.