Опал императрицы (Опал Сисси) - Бенцони Жюльетта. Страница 34

– Ну да, потому что моя история начинается там, где заканчивается Великая история. После полных опасности, но волнующих дней наша свергнутая с престола маленькая королева, которой едва исполнилось двадцать, ощутила пустоту своего существования и... то, насколько неинтересен стал ее супруг теперь, когда ему нечего было больше делать. Характер его стал портиться, а за ним и здоровье. В это самое время его святейшество Пий IX приказал своим папским зуавам охранять дворец Фарнезе – резиденцию королей в изгнании [11]. Мария влюбилась в одного из них – красивого офицера-бельгийца. Случилось так, что в один прекрасный день пришлось признать очевидное: нужно срочно уехать от мужа. Сославшись на то, что климат Рима не подходит для ее слабых легких, Мария отправилась «отдохнуть» в Баварию, в дорогой ее сердцу Поссенхофен, где пробыла очень недолго, прежде чем затвориться в монастыре урсулинок в Аугсбурге, у которых в свой час произвела на свет дочку, Маргариту. Она и стала матерью Эльзы.

Потрясенный Морозини ахнул:

– Это невероятно! Я ничего не слыхал о том, что королева Мария рассталась с королем Франциском II!

– Они очень скоро помирились и, обосновавшись в Париже, даже стали образцовой семьей...

– А при чем тут императрица Елизавета? И Рудольф?

– Сейчас. Сисси очень любила свою младшую сестру, такую же красивую, как и она сама. Кроме того, она с ее страстью ко всему романтичному восхищалась героиней Гаэты почти так же, как своим кузеном Людвигом II Баварским. Императрица много занималась маленькой девочкой, которую Мария отдала на воспитание в одно поместье неподалеку от Парижа под фамилией, которую я не открою. А когда Маргарита, которую называли Дейзи, стала прелестной молодой девушкой, Елизавета много раз приглашала ее к себе, чаще всего в Венгрию, в свой замок Гедале, где по осени устраивали большие охоты. Там Маргарита и встретилась с эрцгерцогом Рудольфом. Брак того со Стефанией Бельгийской был неудачным, он часто ей изменял, и, когда увидел Дейзи, вспыхнул факел страсти, на которую он был так падок. Минутная вспышка, которая вскоре прошла...

– Но ведь имела последствия? И как же эрцгерцог повел себя в этой ситуации?

В соответствии со своим характером: предложил девушке вместе умереть. Это с ним было не в первый раз, но бельгийская кровь Дейзи противилась крайностям и склонялась скорее к семейному очагу. Она отказалась и излила свои горести императрице. Та нашла единственный приемлемый выход: быстро вступить в брак. Жениха долго искать не пришлось – барон Гуленберг уже давно был влюблен в Дейзи. Из хорошей семьи, достаточно богатый, недурен собой, он был подходящим кандидатом, и будущая мать согласилась. А поскольку Мария могла передать дочери лишь драгоценности, позаботилась о приданом Елизавета. И тоже подарила несколько украшений, среди которых был и бриллиантовый орел – знак высокого происхождения девушки.

Спустя два года после рождения Эльзы ее мать унесла быстротечная болезнь, перед которой врачи оказались бессильны. Гуленберг через несколько месяцев решил жениться снова. У той, кого он выбрал, не было иных достоинств, кроме молодости и красоты. В нравственном отношении новая баронесса Гуленберг была алчным и бессердечным созданием, причем очень хорошо умела скрывать свои истинные намерения. Присутствия Эльзы она просто не выносила: девочка слишком напоминала первую жену барона.

– В общем, настоящая мачеха?

Увы... Но Сисси и тут вмешалась. Несмотря на то, что была истерзана горем из-за смерти сына, Елизавета не покинула ребенка. Она решила отдать девочку на воспитание в монастырь в окрестностях Гамбурга и поручила бабушке заботиться о ней. Это продолжалось в течение многих лет, продолжается и сейчас. Именно она сохраняет достояние Эльзы. И это очень хорошо, потому что барон Гуленберг скончался спустя несколько лет после второй женитьбы. Его вдова, ставшая по завещанию его наследницей, осмелилась потребовать драгоценности Дейзи как часть состояния покойного. К счастью, безуспешно: императрицу к тому времени убили, но Франц-Иосиф еще был жив. Он знал всю историю и помог и Эльзе, и бабушке, назначив ее официальной опекуншей. И все было спокойно, пока Эльза не оставила монастырь.

– Думаю, тогда госпожа фон Адлерштейн и взяла ее к себе?

– Да, и тем более охотно, что Эльзе слишком нравилось в монастыре. До такой степени нравилось, что одно время опасались, как бы она не постриглась в монахини. И вышла она оттуда позже, чем полагалось. Эльза выросла очень серьезной девушкой, может быть, даже слишком серьезной и отлично отдавала себе отчет в том, насколько высоко ее происхождение. Все ее поведение вдохновлялось именно этим, хотя она о родителях говорила, только оставаясь наедине с моей бабушкой. Молодые люди ее не интересовали. Единственной страстью Эльзы была музыка. К жизни в обществе она вернулась, главным образом, затем, чтобы иметь возможность наслаждаться музыкой. А может быть, еще и из-за того, что в монастырь назначили новую настоятельницу, отношения с которой сразу не заладились. Эльза поселилась у нас, но наша жизнь была для нее чересчур светской, и она чувствовала себя не в своей тарелке. Тогда ей и подыскали уединенную виллу в окрестностях Шенбрунна, где она жила с четой слуг-венгров, в высшей степени ей преданных: с Мариеттой, совмещавшей обязанности горничной и компаньонки, и ее мужем Матиасом, настоящим сторожевым псом, наделенным к тому же недюжинной силой.

Ей было там хорошо, и она выходила оттуда лишь на прогулку, в концерт или в Оперу, где сидела в ложе моей бабушки. Скромно одетая, она не привлекала ничьего внимания, несмотря на сильное сходство с императрицей, смягченное разве что светлыми волосами Эльзы. А потом, в 1911 году, наступил этот злосчастный вечер – премьера «Кавалера роз», на которую она явилась вся в белых кружевах, с пресловутым опалом, красивая, как ангел. Этот внезапный блеск несколько встревожил бабушку, но весь зал сиял роскошью, присутствовал сам император, и на очаровательных женщинах сверкали их самые прекрасные драгоценности. Вот только был там один молодой дипломат, какой-то друг представил его Эльзе, и между ними вспыхнула любовь с первого взгляда...

Альдо хотел было вставить, что ему известно продолжение истории, но, не зная, как Лиза воспримет сообщение о его с Адальбером подвигах, счел за лучшее промолчать и на минуту отвлечься от рассказа, дабы полюбоваться рассказчицей.

А та и правда была прелестна, и князь никак не мог понять, как же она ухитрялась в течение двух долгих лет казаться дурнушкой мужчине, отлично разбирающемуся в женщинах. Здесь, в холодном полумраке церкви, ее лицо словно бы светилось в строгой рамке капюшона. Лиза напоминала женщин с картин Боттичелли – с той только разницей, что от нее исходили удивительное тепло и жизненная сила.

Однако Лиза была слишком тонко чувствующей натурой, чтобы не догадаться, что ее слушатель отвлекся.

– Вы меня слушаете или нет? Если вам неинтересно то, что я рассказываю, я пойду...

И встала. Он удержал ее за полу плаща.

– Почему вы решили, что я вас не слушаю?

– Это очевидно. Я говорю о печальных вещах, а вы смотрите на меня с блаженной улыбкой!

Ее характер, увы, не улучшился. Альдо предпочел повиниться.

– Да, признаюсь, я отвлекся на минутку, – сказал он, пытаясь воздействовать на нее самой обворожительной из возможных улыбок. – Но вы сами виноваты в этом: я ведь смотрел на вас!

– Вы смотрели на меня целых два года – этого вам должно было хватить.

– Не говорите глупостей! Та, кого я видел тогда, – это были не вы... Это была какая-то карикатура на вас. Уродливая как смертный грех, если хотите знать правду, какая-то...

– Послушайте, – перебила его Лиза, – не будем к этому возвращаться. И потом, мне действительно уже нужно идти. На чем я остановилась?

– На... на письмах, полученных после войны, когда считалось, что Рудигер пропал без вести? – предположил Морозини после легкого колебания.