Дом на краю прошлого - Эрскин Барбара. Страница 37

Обрадованная Джосс с головой ушла в свою книгу. Она помогала Лин по дому и на кухне, сидела вместе с Люком над счетами и изо всех сил старалась выбросить из головы все свои тревоги. В доме царил покой. Напряжение исчезло. Весеннее солнце унесло все тени.

Но как-то в пятницу вечером, через час после того как они уложили Тома спать, сработала детская сигнализация, донеся до них вопли мальчика. Все трое вскочили на ноги. Джосс, несмотря на свои увеличившиеся размеры, мчалась впереди.

Кроватка снова была передвинута к самому окну. Том стоял весь зареванный, личико красное, глаза плотно зажмурены.

– Железный дядя, – выкрикивал он. – Я видел железного дядю. Он плохой!

– Не поднимай его, дорогая, он слишком тяжел теперь для тебя. – Но просьба Люка опоздала, потому что Джосс выхватила ребенка из кроватки и прижала к себе, почувствовав, как его ножки обвили ее талию.

– Что случилось? Какой железный дядя? – Она спрятала лицо в его теплых волосах. – Маленький, не плачь. Тебе приснился плохой сон, вот и все. Здесь никого нет. Папа сейчас переставит твою кроватку на место.

Люк разглядывал пол.

– Я так ее закрепил, она не должна была двигаться. Не могу представить, каким образом он мог ее раскачать. Наверное, он на редкость сильный. – Он поставил кровать, оказавшуюся как ни странно сухой, на место, и протянул руки к сыну. – Иди сюда, старина, давай папа тебя отнесет.

– Что это за дядя, которого он постоянно видит? – Джосс смотрела на Лин. – Мне кажется, я просила тебя не читать ему больше «Страну Оз». Эта книга его расстраивает.

Лин нетерпеливо покачала головой.

– Да не читала я, Джосс. Насколько мне известно, у нас и книги этой нет. Мы читали сказки, правда, Том… – Она замолчала. Люк пытался уложить мальчика в постель. Тот оглушительно орал.

– Давайте возьмем его вниз. Пусть заснет там. Я после положу его в постель.

Лин пошла за Люком, который понес ребенка вниз, захватив одеяло и большого черного медведя. В дверях она остановилась.

– Джосс? Ты идешь?

– Сейчас. – Джосс оглядывала комнату. – Посмотрю, что могло его напугать.

Она слышала их шаги по коридору и по их с Люком спальне, потом по лестнице. Через мгновение они спустились вниз, и Джосс осталась одна. Она огляделась. Тяжелые шторы задернуты, на улице еще совсем светло. Но горит верхний свет, и комната ярко освещена. На полу разбросаны мелкие игрушки Тома, те, что побольше, аккуратно сложены в ящик. На углу комода стоит настольная лампа с абажуром. Ничего такого, что могло бы его напугать. Джосс чувствовала, что слышит громкое биение своего сердца. Она подошла к двери, выключила верхний свет, вернулась к кроватке и снова огляделась. Свет от настольной лампы проникал в темные углы. Джосс могла видеть огромный многоцветный пластиковый мяч, подаренный Тому Гудиарами, яркий половик на полу и картонную коробку с игрушками, прикрытую Лин яркой сине-красной бумагой. Она стояла почти в центре комнаты, и игрушки, которым не хватило места, свисали из нее. Шторы плотно задернуты. Джосс нахмурилась. Шторы двигались, то втягиваясь, то снова отодвигаясь от окна, как при сильном сквозняке. Нервничая, она подошла поближе.

– Кто там?

Разумеется, там никого не было. Откуда там кому-то взяться? Но ведь окно закрыто. В саду поздний мороз, частое явление для мая в Англии, уже посеребрил траву. Джосс сама закрыла окно, когда уходила, поцеловав Тома на ночь. Тогда почему шторы шевелятся? С бьющимся сердцем она шагнула к окну и резко раздвинула шторы. В окне она увидела лишь отражение лампы, стоящей где-то за ее спиной. Шторы если и двигались, то только в результате ее резкого движения. Она поежилась.

Кэтрин, Кэтрин, милое дитя, ты не хочешь поговорить со своим королем?

Его глаза следили за девушкой, пробегавшей по дому. Из-за пелены тяжелых, темных волос ее глаза цвета вероники заигрывали с ним, ее смех звенел во всех комнатах.

Около окна оказалось дико холодно. Куда холоднее, чем в остальной комнате. Джосс быстро задернула шторы и повернулась.

Это стояло прямо за ее спиной, тень между ней и лампой. Только что оно было здесь, закрывая свет и нависая над ней, и тут же исчезло.

– Ах! – Ее невольный вскрик прозвучал тихо и жалко. Она снова лихорадочно огляделась, но нигде ничего не было, абсолютно ничего. Она все придумала.

Когда Джосс вошла в кухню, Лин подняла голову. Люк укачивал Тома, сидя в кресле-качалке у плиты. Мальчик уже почти спал.

– Проходи и садись, Джосс. Я подогреваю ужин. Через минуту Том заснет, мы завернем его в одеяло и уложим в кресло.

– Мне кажется, нам больше не следует позволять ему спать в той комнате одному. – Джосс села за стол и положила голову на руки. – Я бы предпочла, чтобы он спал с нами. Мы можем перенести его кроватку в нашу спальню.

– Нет, Джосс, – нахмурился Люк, глядя на нее поверх головы Тома. – Ты не хуже меня знаешь, к чему это может привести. Если мы позволим ему сейчас спать с нами, он ни за что не согласится потом спать один. Кроме того, тебе скоро рожать, ты должна иметь полноценный отдых.

– С ним все будет в порядке, Джосс. Поверь мне. Всем детям иногда снятся кошмары. – Лин смотрела, как Люк осторожно встал и положил мальчика на кресло, на котором только что сидел. Он аккуратно подоткнул одеяло, пристроил рядом медведя и немного постоял, глядя на порозовевшие щеки сына и прислушиваясь к ровному дыханию.

– Может быть, – согласилась Джосс, глядя на Тома с такой любовью, что сердце заныло.

– Я знаю, о чем ты думаешь, родная. – Люк подошел и поцеловал ее в макушку. – О всех тех ребятишках, которые умерли когда-то давно. Не надо. Это глупо. Все было тогда. А сегодня – это сегодня.

Джосс ворочалась во сне. На губах возникла улыбка, она слегка застонала. Осторожно, так, чтобы не разбудить ее, одеяло было откинуто, ночная рубашка расстегнута, и грудь ее белела под лунным светом.

Она проснулась, но с трудом смогла разлепить веки. Было еще темно. Джосс несколько минут таращилась на потолок, не соображая, где она и что с ней, потом со стоном нащупала будильник. Половина пятого. Что ее разбудило? Том не просыпался с той поры, как Люк отнес его в кровать. Он сразу обнял медвежонка и повернулся к ним спиной. Хотя из комнаты Тома не доносилось ни звука, она уже знала, что должна встать и пойти к нему, убедиться, что с ним все хорошо.

С трудом поднявшись с постели, она остановилась на мгновение и оглянулась на спящего Люка. Она едва могла его разглядеть. Только очертания в свете, проникающем из коридора через приоткрытую дверь. Он не шевелился. Накинув халат, Джосс босиком прошла к комнате Тома и толкнула дверь. Здесь было холодно. Куда холоднее, чем в остальном доме. Она нахмурилась и подошла к батарее, чтобы проверить выключатель и термостат, который оставили включенным на случай, если снова похолодает. На ощупь батарея была горячей. Джосс дрожа приблизилась к окну. Оно было слегка приоткрыто. Ее собственное отражение в стекле, когда она выглянула в сад, было смутным, всего лишь силуэт в ночном свете. Она могла различить тусклый блеск воды в дальнем конце лужайки, в которой отражались звезды.

Если вы присмотритесь, то увидите, что дом почти всегда наследовался дочерьми.

Джосс внезапно вспомнила эти слова Геральда ЭнДрюса, и тут же ребенок засучил ножками в ее животе. Родится мальчик. Она в этом не сомневалась.

Брат Тома, и оба они в смертельной опасности. Она закрыла глаза и сделала несколько глубоких вздохов, чтобы заглушить тоску, поднимавшуюся, казалось, из самых глубин ее души. Нет!

Нет! Не может быть, чтобы Бог такое допустил. Это невозможно. Она обхватила живот руками и медленно повернулась, потея от страха, ожидая, что это опять будет за ее спиной между ней и кроваткой. Но ничего не увидела.

Она долго сидела, обняв колени руками, примостившись на коробке с игрушками и не сводя глаз с малыша, свернувшегося в калачик под одеялом. Время от времени Том шмыгал носом и причмокивал губами, но в остальном спал крепко и спокойно. Она задремала.