Секреты Лос-Анджелеса - Эллрой Джеймс. Страница 5

– Нет, не забывай. Помни об этом, когда я поступлю в Бюро. И когда отец будет пить за Томаса и мать, не вздумай каяться. Отец потом неделю в себя не придет.

В дверях появляется Престон Эксли с бутылкой и бокалами. Де Спейн вскакивает.

– С Рождеством, отец, – говорит Эд. – И мои поздравления.

Престон разливает виски по бокалам.

– Спасибо. Да, заказ на королевство мультяшных грызунов достался «Эксли Констракшн». А к сыру я в жизни больше не притронусь. Тост, джентльмены. За упокой души моего сына Томаса и моей жены Маргарет – и за нас троих.

Все трое пьют, и Де Спейн снова наполняет бокалы. Потом Эд произносит любимый тост отца:

– Пусть преступления, взывающие к правосудию, никогда не остаются нераскрытыми!

За третьей порцией он говорит:

– Отец, я и не знал, что ты знаком с Рэймондом Дитерлингом.

Престон улыбается.

– Мы уже много лет знаем друг друга по бизнесу. Этот контракт мы с Артом держали в секрете по просьбе Рэймонда – он хотел сам о нем объявить в этой своей детской телепередаче.

– Ты с ним познакомился, когда расследовал дело Атертона?

– Нет. Да я тогда и не занимался строительством. Артур, у тебя есть тост?

Де Спейн разливает по бокалам остаток виски.

– За блестящую карьеру нашего будущего лейтенанта в Бюро расследований!

Оба смеются. Престон говорит:

– Кстати, Эдмунд, тут Джоан Морроу интересовалась, есть ли у тебя невеста. Кажется, она к тебе неравнодушна.

– Думаешь, из светской львицы получится хорошая жена для копа?

– Для простого копа – вряд ли, для копа в чинах – Очень может быть.

– Например, для шефа Бюро расследований?

– Скорее, для командира патрульной службы, – поджимает губы, Престон.

– Отец, ты мечтал, что патрульную службу возглавлю я, а Бюро расследований – Томас. Но Томас мертв. Не лишай меня этой возможности! Не заставляй кроить жизнь по твоей мерке!

Престон меряет сына долгим взглядом.

– Ясно. Хорошо, что ты заговорил со мной в открытую, сынок. Ты прав: когда-то я действительно об этом мечтал. Но не в этом дело. Из тебя не выйдет хорошего детектива. Ты не чувствуешь людей, их слабостей.

Эду вспоминается Томас: математический склад ума и страсть к хорошеньким девицам.

– А Томас чувствовал?

– Да.

– Папа, я пристрелил бы этого щипача, едва он в карман полез!

– Черт возьми! – бормочет Де Спейн, но Престон жестом заставляет его замолчать.

– Не надо. Все нормально. Эдмунд, несколько вопросов, прежде чем я вернусь к гостям. Вопрос первый: сможешь ли ты сфабриковать улику, чтобы отправить виновного за решетку?

– Если понадобится…

– Отвечай, да или нет.

– Я… нет.

– Сможешь выстрелить бандиту в спину, если понимаешь, что на суде ловкий адвокат его отмажет?

– Я…

– Да или нет, Эдмунд.

– Нет.

– Сможешь выбить из обвиняемого признание, если знаешь, что он виновен?

– Нет.

– Сможешь подтасовать улики на месте преступления так, чтобы поддержать версию обвинителя?

– Нет.

Престон вздыхает.

– Так не рвись на должность, где тебе придется делать такой выбор. Бог дал тебе хорошие мозги: пользуйся ими.

Эд бросает взгляд на свою форму.

– Я и хочу ими пользоваться: расследовать преступления.

– Одно тебе могу сказать, – усмехается Престон, – у тебя есть упорство, которого Томасу недоставало. В Бюро в патруле – ты нигде не пропадешь. Не зря тебе дали Крест.

Звонит телефон, и Де Спейн снимает трубку. Эду вспоминаются японские траншеи, и он не поднимает глаз.

– Лейтенант Фрилинг из участка, – говорит Де Спейн. – говорит, кутузка уже битком набита. И еще, что час назад подстрелили двоих патрульных. Двое подозреваемых арестованы, четверо еще на свободе. Просит, чтобы ты поторапливался.

Эд поворачивается к отцу – но Престон уже в холле, обемивается шутками с мэром Бауроном в рождественской шляпе с ушами, как у Мучи-Мауса.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

К доске на стене прикноплены журнальные вырезки: «Борец с наркотиками ранен в перестрелке», «Актера Митчума [13] застукали с марихуаной». На столе, в рамочках – статьи из «Строго секретно»: «Наркодилеры дрожат, когда Отдел по борьбе с наркотиками выходит на тропу войны»; «Актеры утверждают: своей достоверностью сериал „Жетон Чести“ обязан консультанту». К статье о «Жетоне Чести» прилагается фото – сержант Джек Винсеннс с главным героем, Бреттом Чейзом. Бретт Чейз – педофил, трижды привлекался за приставание к мальчикам, каждый раз дело заминали. В досье, что хранится у редактора, подробно об этом рассказано. В журнале вы этого не найдете.

Джек Винсеннс оглянулся. Отдел по борьбе с наркотиками опустел, затих – только в его комнатушке горит свет. Без десяти минут полночь. Он обещал Дадли Смиту напечатать за него отчет об организованной преступности для Аналитического отдела. А Фрилингу обещал выпивку для вечеринки в участке – Сид Хадженс из «Строго секретно» должен привезти ром, да вот что-то не звонит. С Дадли Джек договорился по-свойски: отпечатать рапорт несложно – печатает он сотню знаков в минуту, – а за это Дадли завтра устроит ему обед в «Тихом океане» с Эллисом Лоу. Лишний приработок Джеку сейчас не помешает, как и связи в офисе окружного прокурора. Он закурил и начал читать.

Ничего себе рапорт – на одиннадцати страницах! Длинно, нудно, официально, со всякими словесными завитушками, на которые Дадли мастак. Главная тема: растерянность в бандитских рядах после того, как загремел в тюрягу Микки Коэн. Джек дочитал до конца, исправил пару описок и принялся печатать.

Коэн в федеральной тюрьме на острове Мак-Нил. Уклонение от уплаты подоходного налога – от трех до семи лет. Дэви Голдман, его казначей, – там же, тоже от трех до семи, обвинение по шести пунктам: налоговое мошенничество – неуплата в федеральный бюджет. Смит предсказывал возможные разборки между фаворитами Коэна – Моррисом Ягелкой и «Крутым» Джеком Уэйленом: главарь мафии Джек Драгна депортирован, и теперь, судя по всему, именно кому-то из этих двоих предстоит взять под контроль криминальное ростовщичество, проституцию, букмекерство и рэкет. Смит утверждал, что за Ягелкой надзор не требуется – организатор из него никудышный, и что Джон Стомпанато и Эйб Тайтелбаум, доверенные «быки» Коэна, встали на честный путь. А Ли Вакс, киллер Коэна, занялся религиозным мошенничеством – торгует какими-то патентованными пилюлями, будто бы дающими слияние с Космосом.

Джек печатал дальше. Насчет Джонни Стомпа и Паркера Тайтелбаума. Дадли маху дал: на честном пути им делать нечего. Эти ребята – бандиты от рождения.

Он заправил свежий лист. Следующая тема: прошлогоднее февральское дело. Сорвана сделка Коэна и Драгны – двадцать пять фунтов героина и предположительно сто пятьдесят штук баксов украдены. Джек эту историю слышал: бывший коп по имени Базз Микс увел у Коэна мешок порошка и кучу денег, отымел его бабу и смылся. Пристрелили его где-то возле Сан-Бернардино – и, говорят, сделали это по заданию Микки лос-анджелесские копы вместе с громилами Коэна. А ворованное так и не нашли. Версия Дадли: товар и деньги Базз где-то зарыл, а сам погиб от руки «неизвестного лица или лиц». Джек усмехнулся: если эти «лица» и носят жетоны, не такой человек Дадли, чтобы сор из избы выносить – пусть даже во внутреннем рапорте.

Вот наконец и заключение: с тех пор как Микки за решеткой, организованная преступность пребывает в раздрае и замешательстве. Однако стоит держать ухо востро: не сегодня-завтра у Коэна объявятся наследнички и начнется передел власти. Проституция – особо лакомый кусок. И Джек подписал последнюю страницу: «С уважением, лейтенант Д. Л. Смит».

Зазвонил телефон.

– Отдел наркотиков, Винсеннс.

– Это я. Есть хочешь?

Хадженс. Разозлить меня хочет, подумал Джек. Хрен ему.

– Что-то ты припозднился, Сид. Пьянка уже в разгаре.