Эпос о Гильгамеше - Эпосы, легенды и сказания. Страница 5
(Далее недостает около двадцати строк.)
Энкиду уста открыл, ему вещает, Гильгамешу:
«Если бы в лес мы с тобою спустились,
Ослабеет тело, онемеют мои руки».
Гильгамеш уста открыл, вещает он Энкиду:
«Друг мой, ужели мы будем так жалки?
Столько гор уже перешли мы,
Убоимся ли той, что теперь перед нами,
Прежде чем мы нарубим кедра?
Друг мой, в сраженьях ты сведущ, битвы тебе знакомы,
Натирался ты зельем и смерти не страшишься,
………………………………
Как большой барабан гремит твой голос!
Пусть сойдет с твоих рук онеменье, пусть покинет слабость твое тело,
Возьмемся за руки, пойдем же, друг мой!
Пусть загорится твое сердце сраженьем!
Забудь о смерти, – достигнешь жизни!
Человек осторожный и неустрашимый,
Идя впереди, себя сохранил бы и товарища спас бы, —
Далеко они свое прославили бы имя!»
Так достигли они до кедрового леса,
Прекратили свои речи и встали оба.
Таблица V
Остановились у края леса,
Кедров высоту они видят,
Леса глубину они видят,
Где Хумбаба ходит, – шагов не слышно:
Дороги проложены, путь удобен.
Видят гору кедра, жилище богов, престол Ирнини.
Пред горою кедры несут свою пышность,
Тонь хороша их, полна отрады,
Поросло там терньем, поросло кустами,
Кедры растут, растут олеандры.
Лес на целое поприще рвы окружают,
И еще на две трети рвы окружают.
(Далее недостает почти шестидесяти стихов. В сохранившихся отрывках говорится о «выхваченных мечах», «отравленном железе», о том, что Хумбаба? «надел» свои ужасные одеянья-лучи? и о возможном «проклятье Эллиля»).
Далее идет речь Энкиду:
Энкиду уста открыл, вещает Гильгамешу:
«Хумбаба …………………….
Один – лишь один, ничего он не может,
Чужаками мы здесь будем поодиночке,
По круче один не взойдет, а двое – взберутся,
…………………………….
Втрое скрученный канат не скоро порвется,
Два львенка вместе – льва сильнее!»
(Далее до конца таблицы V текст «Ниневийской» версии не сохранился; судя по отрывку хеттского перевода эпоса, герои принялись рубить кедры, но были устрашены появлением Хумбабы, однако Шамаш закричал им с неба, чтобы они не боялись, и послал им на помощь восемь ветров, с помощью которых герои одолели Хумбабу, Хумбаба стал просить пощады, но Энкиду отсоветовал Гильгамешу щадить его. Помимо того, нужно было еще «убить» по отдельности волшебные «лучи-одеянья» Хумбабы. Дальнейшее известно лишь из «Старовавилонской» версии, в так называемом «Фрагменте Бауэра».)
* Гильгамеш ему вещает, Энкиду:
* «Когда подойдем мы убить Хумбабу,
* Лучи сиянья в смятенье исчезнут,
* Лучи сиянья исчезнут, свет затмится!»
* Энкиду ему вещает, Гильгамешу:
* «Друг мой, птичку поймай, – не уйдут и цыплята!
* Лучи сиянья потом поищем,
* Как цыплята в траве, они разбегутся.
* Самого срази, – а прислужников позже».
* Как услышал Гильгамеш сотоварища слово, —
* Боевой топор он поднял рукою,
* Выхватил из-за пояса меч свой, —
* Гильгамеш поразил его в затылок,
* Его друг, Энкиду, его в грудь ударил;
* На третьем ударе пал он,
* Замерли его буйные члены,
* Сразили они наземь стража, Хумбабу, —
* На два поприща вокруг застонали кедры:
* С ним вместе убил Энкиду леса и кедры.
* Сразил Энкиду стража леса,
* Чье слово чтили Ливан и Сариа,
* Покой объял высокие горы,
* Покой объял лесистые вершины.
* Он сразил защитников кедра —
* Разбитые лучи Хумбабы.
* Когда их всех семерых убил он,
* Боевую сеть и кинжал в семь талантов, —
* Груз в восемь талантов, – снял с его тела,
* Жилище Ануннаков [9] он.
* Гильгамеш деревья рубит, Энкиду пни корчует.
* Энкиду ему вещает, Гильгамешу:
* «Друг мой, Гильгамеш! Мы кедр убили, —
* Повесь боевой топор на пояс,
* Возлей перед Шамашем возлиянье, —
* На берег Евфрата доставим кедры».
(Далее до конца таблицы от текста сохранились только ничтожные фрагменты.)
Таблица VI
Он умыл свое тело, все оружье блестело,
Со лба на спину власы он закинул,
С грязным он разлучился, чистым он облачился.
Как накинул он плащ и стан подпоясал,
Как венчал Гильгамеш себя тиарой, —
На красоту Гильгамеша подняла очи государыня Иштар:
«Давай, Гильгамеш, будь мне супругом,
Зрелость тела в дар подари мне!
Ты лишь будешь мне мужем, я буду женою!
Приготовлю для тебя золотую колесницу,
С золотыми колесами, с янтарными рогами,
А впрягут в нее бури – могучих мулов.
Войди в наш дом в благоухании кедра!
Как входить ты в дом наш станешь,
И порог и престол да целуют твои ноги,
Да преклонят колени государи, цари и владыки,
Да несут тебе данью дар холмов и равнины,
Твои козы тройней, а овцы двойней да рожают,
Твой вьючный осел пусть догонит мула,
Твои кони в колеснице да будут горды в беге,
Под ярмом волы твои да не ведают равных!»
Гильгамеш уста открыл и молвит, вещает он государыне Иштар:
«Зачем ты хочешь, чтоб я взял тебя в жены?
Я дам тебе платьев, елея для тела,
Я дам тебе мяса в пропитанье и в пищу,
Накормлю тебя хлебом, достойным богини,
Вином напою, достойным царицы,
Твое жилище пышно украшу,
Твои амбары зерном засыплю,
Твои кумиры одену в одежды, —
Но в жены себе тебя не возьму я!
Ты – жаровня, что гаснет в холод,
Черная дверь, что не держит ветра и бури,
Дворец, обвалившийся на голову герою,
Слон, растоптавший свою попону,
Смола, которой обварен носильщик,
Мех, из которого облит носильщик,
Плита, не сдержавшая каменную стену,
Таран, предавший жителей во вражью землю,
Сандалия, жмущая ногу господина!
Какого супруга ты любила вечно,
Какую славу тебе возносят?
Давай перечислю, с кем ты блудила!
Супругу юности твоей, Думузи,
Из года в год ты судила рыданья.
Птичку-пастушка еще ты любила —
Ты его ударила, крылья сломала;
Он живет среди лесов и кричит: „Мои крылья!“
И льва ты любила, совершенного силой, —
Семь и семь ему ты вырыла ловушек.
И коня ты любила, славного в битве, —
Кнут, узду и плеть ты ему судила,
Семь поприщ скакать ты ему судила,
Мутное пить ты ему судила,
Его матери, Силили, ты судила рыданья.
И еще ты любила пастуха-козопаса,
Что тебе постоянно носил зольные хлебцы,
Каждый день сосунков тебе резал;
Ты его ударила, превратила в волка, —
Гоняют его свод же подпаски,
И собаки его за ляжки кусают.
Ишуллану, садовника отца, ты любила.
Что тебе постоянно носил фиников гроздья,
Каждый день тебе стол украшая, —
Подняла ты очи, к нему подошла ты:
„О мой Ишуллану, твоей зрелости вкусим,
И, рукою обнажась, коснись нашего лона!“
Ишуллану тебе отвечает:
„Чего ты от меня пожелала?
Чего мать не пекла моя, того не едал я, —
Как же буду есть хлеб прегрешенья и скверны?
Будет ли рогожа мне от стужи укрытьем?“
Ты же, услышав эти речи,
Ты его ударила, в паука превратила,
Поселила его среди тяжкой работы, —
Из паутины не вылезть, не спуститься на пол.
И со мной, полюбив, ты так же поступишь!»
Как услышала Иштар эти речи,
Иштар разъярилась, поднялась на небо,
Поднявшись, Иштар пред отцом своим, Ану, плачет,
Пред Анту, ее матерью, бегут ее слезы:
«Отец мой, Гильгамеш меня посрамляет,
Гильгамеш перечислил мои прегрешенья,
Все мои прегрешенья и все мои скверны».
Ану уста открыл и молвит, вещает ей, государыне Иштар:
«Разве не ты оскорбила царя Гильгамеша,
Что Гильгамеш перечислил твои прегрешенья,
Все твои прегрешенья и все твои скверны?»
Иштар уста открыла и молвит, вещает она отцу своему, Ану:
«Отец, создай Быка мне, чтоб убил Гильгамеша в его жилище,
За обиду Гильгамеш поплатиться должен!
Если же ты Быка не дашь мне —
Поражу я Гильгамеша в его жилище,
Проложу я путь в глубину преисподней,
Подниму я мертвых, чтоб живых пожирали, —
Станет меньше тогда живых, чем мертвых!»
Ану уста открыл и молвит, вещает ей, государыне Иштар:
«Если от меня ты Быка желаешь,
В краю Урука будут семь лет мякины.
Сена для скота должна собрать ты,
Для степного зверья должна травы взрастить ты».
Иштар уста открыла и молвит, вещает она отцу своему, Ану:
«Для скота я сена в Уруке скопила,
Для степного зверья травы взрастила.
вернуться
9
Ануннаки – боги земли и подземного царства.