Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака - Эпосы, легенды и сказания. Страница 5

Сказал это царевич и протянул перстень отцу. Марзбан-шах посмотрел на кольцо, на печать посмотрел, передал Хаман-везиру:

– Прочти-ка, что тут написано, надо нам узнать, чья это печать.

Взял перстень Хаман-везир, но, как ни старался разобрать, что начертано на нем, не смог, только смутился. Марзбан-шах встал, вернулся в свой дворец, приказал собрать всех ученых и грамотеев, вручил им кольцо, чтобы они прочли надпись на печати. И все эти мудрецы оказались бессильными перед тем перстнем.

Марзбан-шаха даже слеза прошибла, так он опечалился из-за беды своего сына. И он сказал Хаман-везиру:

– Отыщи какой-нибудь способ, чтобы разрешить загадку и избавить моего сына от этой напасти.

– А способ такой, о шах, – ответил везир. – Прикажи, чтобы этот перстень, а с ним вместе тысячу динаров выложили посреди базара, приставь к нему доверенных лиц и поручи глашатаю кричать, что, мол, кто прочтет надпись на перстне, тому достанется тысяча динаров, а шах наградит его почетным платьем. Может, и разберет кто из тех, что приезжают из разных краев.

Марзбан-шах похвалил его:

– Ты хорошо придумал!

Принесли этот перстень и тысячу золотых динаров. А в городе был заезжий двор, где останавливались все известные купцы. Там перстень и повесили, а глашатаи каждый день стали объезжать весь город. Приходили знать и простолюдины, разглядывали кольцо, но никому не удавалось прочитать надпись. Четыре месяца прошло, а все не объявился человек, который сказал бы. мол, мне эта надпись понятна.

Царевич от тоски заболел, пожелтел, как шафран, и, сколько ни пользовали его наилучшие врачи и лекари, ничего ему не помогало, потому что лечение его было в том, чтобы увидеть возлюбленную, а не в прогреваниях или охлаждениях тела, не в увлажнении или запирании влаги.

Предводители войска и вельможи государства стенали и лили слезы о Хоршид-шахе. А Гольнар, мать его, и сестра Камар-мольк у изголовья больного рыдали так, что прямо сердце разрывалось. И хоть врачи старались, кормили его, как положено, гороховым отваром [9], никакого проку от их лечения не было.

А еще по этому поводу Фахраддин Горгани [10] говорит в «Вис и Рамин»:

Так и царевич, хоть пил всякие эликсиры, пользы ему от них не было, тоска его только усиливалась. Отец за жизнь его испугался. Сказал Хаман-везиру:

– Посмотри гороскоп моего наследника!

– О шах, у меня сердце не на месте от опасений за царевича, – ответил Хаман-везир, – а чтобы понимать тайны судьбы и объяснять их, сердце должно быть в равновесии. Давай позовем мудрецов, пусть они составят гороскоп, а мы тогда уж посмотрим.

А цель Хаман-везира была такая, чтобы, коли выпадет царевичу удар судьбы, не говорить того шаху.

Тогда шах послал человека за звездочетами и сказал:

– Поглядите гороскоп моего сына – какая беда ему грозит – и скажите, что там увидите.

Мудрецы всезнающие, звездочеты всеведущие сделали расчет от того гороскопа, который был составлен во время рождения царевича, потрудились, учли и вращение небосвода, и значение звезд при различных соединениях светил, и их влияние на счастье и неудачу, и вступление их в дом жизни или дом смерти, в обитель болезни или в храм действия. И все, что там можно было увидеть и истолковать, они приняли во внимание, разъяснили и записали в свиток, а свиток отнесли к Марзбан-шаху и возвестили:

– О великий шах, мы потрудились, посмотрели: со стороны небесного свода и положения звезд жизни царевича опасность не угрожает, а угрожает она от девушки, которая не из наших краев. Он испытает много превратностей судьбы, прежде чем достигнет той девицы. И совершенно очевидно, что дела царевича скоро поправятся, не сегодня завтра обретет он утешение и излечится, а будущее его прояснится. А еще неизбежно предстоит царевичу расстаться с родными, ибо на чужбине дела его устроятся и он станет падишахом всех семи поясов земли и совершит за время царствования такие подвиги, каких ни одному государю совершить не удавалось. А царствовать он будет сорок лет, и суждены ему за это время многократное пленение и заточение, беды и тяготы, но в конце концов все уладится, а остальное ведомо лишь господу.

И они отдали свиток с предсказанием Хаман-везиру. Хаман-везир поглядел на их записи и суждения и сказал:

– О шах, радуйся, ибо дела пойдут по твоим желаниям.

Шах от этих слов развеселился, одарил мудрецов почетной одеждой и отпустил.

Всевышний господь судил так, что по прошествии четырех месяцев однажды утром вокруг того перстня собралось много народу. Каждый толковал свое, и тут вдруг какой-то старый человек в простой одежде и с посохом спросил у людей, что, мол, тут за шум, что за суета. Зачем, говорит, вы собрались и золото зачем на стене повесили?

Ему сказали:

– Глашатаи объявили, что, дескать, всякий, кто прочтет надпись на этом кольце, получит тысячу динаров, а шах еще подарит ему почетное платье.

Старик говорит:

– Дайте-ка мне кольцо, я разберусь.

Ну, те люди, как услышали от старика такое, стали его бранить и поносить всяко:

– Уже четыре месяца мудрецы и ученые мужи всего мира из простых и из знатных стараются эту надпись одолеть – и то не смогли, а ты читать вздумал?!

Верные слуги шаха, которые к перстню приставлены были, поглядели на тех людей, что со стариком препирались, и говорят, мол, не троньте его. А сами подвели его поближе, дали кольцо в руки. Взглянул он на то кольцо, рассмеялся и говорит:

– О добрые люди, для меня эта надпись доступна. И обладатель этой печати мне известен, я знаю, как его звать и где он есть.

Доверенные люди, едва услыхали это, счастливые и довольные, сняли то золото вместе с перстнем со стены, отдали его старику и пошли с ним ко двору шаха.

Марзбан-шах сидел печальный из-за сына. Тут его приближенные сказали:

– О шах, мы привели человека, который может прочесть надпись на этом перстне и знает имя его владельца и где тот живет.

Шах обрадовался, спрашивает:

– Кто же это?

– О шах, вот этот старый человек, – говорят те.

Шах посмотрел на старика, ради сына обласкал его, оказал ему почет, на тахт посадил, на высокое место.

– О старец, тебе знакома печать на этом перстне? – спросил он его. Старик говорит:

– О шах, и печать знаю, и имя владелицы знаю, ведомо мне, откуда она и чья дочь, потому что я много бывал в той стране. Год назад оттуда вернулся.

Шах очень был доволен, велел старику рассказывать, а Хаман-везир говорит:

– Государь, прикажи нам пойти к Хоршид-шаху, пусть старец поведет свой рассказ перед царевичем, откроет эту тайну, чтобы царевич порадовался.

– Так и надо сделать, – согласился шах.

И вот шах, Хаман-везир, а за ними еще несколько человек отправились во дворец Хоршид-шаха. Слуги, которые стояли у дверей, – ведь мать и сестра царевича постоянно сидели у его изголовья, рыдая и плача, – предупредили, что, мол, шах пришел со своими воинами. Гольнар и сестра царевича Камар-мольк ушли за занавеску, а кормилица царевича Сэмен [11] вся в слезах осталась подле больного, когда вошел шах, сел у изголовья сына. Хаман-везир и прочие тоже сели.

Марзбан-шах сказал:

– Милый сынок, вставай, пришло известие о владелице перстня.