Коко Шанель - Гидель (Жидель) Анри. Страница 11

Габриель выбрала эту песенку отчасти из-за того, что написана она была для госпожи Полер, обладавшей почти таким же сложением. Госпожа Полер была ее идеалом и живым доказательством того, что можно добиться успеха, даже будучи далекой от идеалов красоты, которым отдает предпочтение твоя эпоха.

Аплодисменты еще не успели смолкнуть, а она объявила песенку, которая стяжает ей еще больший успех – «Кто видел Коко в Трокадеро?», – о горе молодой девушки, потерявшей в парке свою любимую собачку. Эта песня давно запала в ее сердце… И оказалось, что выбор сделан не зря! Это поистине был триумф! В глазах посетителей, исполнительница обладает самобытным шармом, чем-то неведомым, что чарует с первого же взгляда! Ее вызывают на бис. Одарив поклонников робкой улыбкой, она исполняет песенку снова.

Конечно, успех этих двух песенок повторится еще не раз. И, конечно же, вызывая свою любимицу на бис, публика будет дружно скандировать: «Ко-ко! Ко-ко!» Так она и останется Коко и будет защищать эту свою марку всю жизнь. По правде говоря, она не могла терпеть эту свою насмешливую кличку. Но что поделаешь, в этот раз судьбе нужно покориться.

Адриенн между тем оставалась в тени своей племянницы. Пусть она тоже была красавица, но красота ее была более «правильной», менее пикантной и менее самобытной, да и голос – не столь приятным. Именно ее подружки будут посылать за чаевыми. Их просьбу она будет выполнять с улыбкой и без малейшего оттенка горечи…

Нетрудно догадаться, что репутация Коко – отныне и впредь мы будем ее звать именно так – быстро вышла за пределы «Ротонды» и гарнизонных казарм. Весть о том, чем занимаются в часы досуга юные швеи, быстро дошла до владельцев магазина «Святая Мария». Те негодовали!.. Как же так – такое серьезное заведение и дает у себя приют двум кабацким певицам! Что подумает мадам де Бурбон-Бюссе? Что скажут графиня де Шабанн или баронесса де Нексон? Не много ли вы на себя взяли, несчастные сиротки?

И обеих мигом выставили за порог магазина.

Для других случившееся явилось бы трагедией. Для Габриель трудности служили границами этапов жизни, побуждая двигаться вперед. Ясно, что она не собирается оставаться швеей до конца своих дней. Инцидент побудил ее к поиску средств для преодоления своего нынешнего положения.

Но покамест надо было на что-то жить. К счастью, последующие недели показали, что старые клиентки остались ей верны. Более того, они стали приводить к ней своих подруг; те не могли нарадоваться на двух замечательных кутюрье, шивших такие прекрасные вещи за сравнительно умеренную цену. Но при этом от их глаз не ускользнула непонятная обстановка скрытности, в которой работали девушки: пустынная улица, дверь без всякой вывески, скромная лестница, ведущая в мансарду, которая выходит на двор…

Но как бы там ни было, вскоре эта деятельность позволила девушкам жить ничуть не хуже, чем прежде, когда они работали в магазине «Святая Мария». А главное, они обрели – вернее сказать, завоевали – независимость, которой так долго жаждали. Они обязаны ей своей волей и своим трудом. Таков первый урок, который преподала им жизнь и который Габриель не забудет до последнего дня своей жизни…

Нужно ли говорить, что известия о том, чем занимаются в Мулене Габриель и Адриенн, дошли и до Варенна. Поначалу тетушка Костье остолбенела, будучи не в силах поверить своим ушам, а затем вспыхнула негодованием, клянясь отказать от дома двум юным бунтаркам. «Да их бы надо в исправительный дом!» – бушевала она. Но тут, на счастье, появились дедушка Адриен и бабушка Анжелина. Ведь девушки уже достигли совершеннолетия, сказали они, и вольны беспрепятственно избирать подходящий им способ существования.

Ввиду такого ошеломляющего успеха Коко директор «Ротонды» мосье Шабассьер предложил ей годичный контракт, который она рада была подписать. Адриенн, не удостоившаяся такой чести, тем не менее не выказывала ни малейших признаков ревности. Она знала, что не обладает ни тем дарованием, ни тем самобытным шармом, которым природа наградила ее племянницу, ни той силой духа. Что из того! Она ее обожает и преклоняется перед нею! В ее глазах вознаграждение заслуг Габриель явилось долгожданным торжеством справедливости.

Но после нескольких месяцев эйфории, в течение которых Габриель видела себя на пороге блистательной карьеры, она вдруг заскучала. Ограниченность ее успеха вставала перед нею во всей очевидности, опустошая душу… Да, конечно, ее хорошо знают в Мулене, возможно, даже слишком хорошо. Но то ли это будущее, о котором она мечтала? И в конце концов, это всего-навсего Мулен.

Она решила попытать счастья в Виши. Тогда, в белль-эпок, этот город становился в курортный сезон настоящим сколком Парижа, а для выступавших здесь артистов – подчас этапом на пути к покорению столицы. «Король городов на водах», как его называют и теперь, привлекал к себе богатую космополитическую публику. «Кажется, что вы на берегах Нила, а не на берегах Алье», – заметил один из хроникеров «Фигаро». После принятия лечебных процедур и ожидания у киосков с водой, которую им разливали в стаканы-мензурки мадемуазели в фартучках и белых чепчиках, страдальцы печеночными коликами жаждали развлечений. Хворь не мешала им с энтузиазмом аплодировать комедиям, операм, oпeреттам, представлениям мюзик-холлов и ревю… Одних только театров варьете в городе никогда не бывало менее четырех – таких, как, например, «Альказар» или «Элизе-Палас», экстравагантный фасад которого, выдержанный в чистейшем стиле nouille, игриво контрастировал с классической мудростью окружавших его буржуазных особняков.

Воистину, только происки дьявола смогут помешать Габриель получить ангажемент певицы в ревю или оперетте! И, разумеется, она увлекла за собой Адриенн. Зимою 1905 года Габриель объявила поклонникам, что покидает Мулен. Услышав это, молодые люди разом потускнели – ведь малышка Коко была для них яркой звездочкой на небосклоне ночного Мулена, каждый ее выход на сцену был осенен дуновением поэзии, а ее немного странного, но красивого лица не дано забыть никому! Как же грустны без нее будут теперь вечера!

– Так приезжайте поглядеть на меня в Виши! – ответила она.

Они пообещали… И сдержат свое слово.

Габриель и Адриенн сняли скромную комнату в старом квартале близ церкви Сен-Блез. Приехали и сразу распаковали чемоданы, достали оттуда платья, которые сами себе сшили, шляпки – плоды их неуемной фантазии, и отправились знакомиться с городом, который, как они думали, вскорости ляжет к их ногам. Понаслаждались тишиной аллей раскинувшегося вдоль реки парка д'Алье с английскими садами и причудливо отделанными виллами, где живали На-полеон III и его ближние. Затем направили свои стопы в Парк источников – побродили в тени гигантских платанов, каштанов и буков, нырнули под крытую галерею, поддерживаемую литыми колоннами. Эта галерея, ставшая гордостью местного муниципалитета, была перевезена сюда прямо из Парижа, после демонтажа Всемирной выставки 1900 года. Представьте себе – можно в самый сильный дождь, не раскрывая зонта и не опасаясь испортить свою невообразимых размеров шляпу (что поделаешь, такая была в ту пору мода!), пройти целый километр – на других посмотреть, себя показать. «В каком еще городе сыщется подобное удобство?» – расхваливали местную достопримечательность путеводители по Виши.

Однако энтузиазму наших юных особ суждено было быстро рассыпаться. Сезон уже давно начался, все контракты с артистами подписаны, и единственное, на что могли надеяться юные барышни, – вдруг срочно понадобится заменить кого-то из артисток, но вероятность этого была слишком призрачной. Куда бы они ни обращались с предложениями, везде импресарио, режиссеры и директора зрелищ грубо отмахивались от них с порога, бросая лицемерное: «Вам напишут!»

Ко всему прочему Габриель неизменно ставили в упрек то, что сама она называла субтильностью. «И откуда вы взялись такая, тощая как жердь? Вам же все ребра пересчитать можно!» – говорили ей без смущения. «Вам бы, мадемуазель, надо кушать поплотнее», – сочувственно добавляли другие.