Безрассудство - Эриксон Линн. Страница 4

Джейк Савиль сидел, вытянув ноги, в своем любимом кресле (единственная ценная вещь, доставшаяся ему после развода) и угрюмо смотрел в окно, выходившее на одну из центральных улиц Денвера.

Двухкомнатная квартира, которую он снимал, выглядела, мягко говоря, непритязательно. Даром что в центре. Ну и пусть. Сейчас, наедине с самим собой, он мог позволить себе расслабиться. На людях приходилось следить за выражением лица и всем прочим – Джейк терпеть не мог, когда его жалели, – а дома-то чего прикидываться?..

Мысли устало побрели по знакомой, давно проторенной дорожке, за последние восемнадцать месяцев основательно истоптанной, – к началу конца, то есть к той злосчастной ночи, когда кто-то всадил в голову кандидата в президенты Скотта Тейлора две пули.

Джейк пошевелился в кресле, ладонью потер двухдневную щетину – сегодня утром что-то лень было побриться – и повернул голову. За окном угасал великолепный мартовский день. Солнце приготовилось опуститься прямо за снежные вершины Скалистых гор.

«Где-то там остался кусочек моей души. Так хотя бы взгляну, полюбуюсь. Ну и что из того, что это только небольшой кусочек, видный в просвет между двумя многоэтажными домами? Все равно это мой кусочек».

На выцветшем ковре недалеко от ножки кресла валялся теннисный мяч, изжеванный лабрадором по кличке Персик. Джейк поднял мячик и, продолжая вглядываться в сияющие вершины Континентального раздела [1] , принялся лениво катать по колену. За самой высокой вершиной как раз и находится Вейл [2] . Он вспомнил, как здорово было на лыжной базе Бэк-Боулз. Как податливо расступался под его лыжами девственный рассыпчатый снег, пьянящий как сухое шампанское. Наверняка там и сейчас замечательно.

Они очень любили это место, он и его жена Шейн. Оба юристы, работа напряженная, так что свободный уик-энд выкроить удавалось далеко не всегда. Но когда это случалось, Савиль кидали лыжи и все прочее в новенький, с иголочки «рейндж-ровер», на заднее сиденье прыгал крупный золотистый Лабрадор, и они втроем отправлялись в свой кондоминиум в Вейле.

Но это все в прошлом. Теперь кондоминиум продан, деньги и имущество поделено. Шейн оставила себе дом в Денвере, машину и собаку. Впрочем, владелец дома, в котором Джейк поселился после развода, запрещал жильцам держать собак и прочих животных. Так что Джейк брал иногда Персика на выходные, но тайком, чтобы никто не видел. Только это вовсе не означало, что дом фешенебельный. Да, в центре, это верно. В Денвере это место называется «нижним центром» – самый что ни на есть центр, но квартира, как уже было сказано, посредственная. И зачем Джейк здесь поселился, он и сам не знал. Наверное, от отчаяния.

Стараясь не смотреть в сторону письменного стола, заваленного пачками ожидавших его внимания юридических рефератов, Джейк швырнул теннисный мяч в противоположный конец захламленной комнаты.

От прежнего энтузиазма, с которым он занимался юриспруденцией, не осталось и следа. Джейк ощущал себя воздушным шариком, из которого выпустили воздух. Конечно, он был признателен нескольким старым приятелям-адвокатам, которые, узнав, что его лишили лицензии, систематически подбрасывали кое-какую рутинную работенку. Он ее, конечно, выполнял, но чисто формально, без души. Ради денег. К тому же он до сих пор не мог понять, какое из унижений тяжелее – то, что ему давали поденную работу из жалости (практически как милостыню нищему), или то, что его так несправедливо лишили права на юридическую практику.

Должно быть, Джейк задремал, потому что его разбудил негромкий стук в дверь. В комнате уже висел золотистый сумрак. Джейк потянулся, встал, устало пробежал рукой по волосам.

«Черт побери, на столе куча незаконченной работы, а ты позволяешь себе вздремнуть. Кстати, сонливость – верный признак депрессии».

Распахнув дверь и увидев на пороге Дэвида Кармайкла, Джейк побледнел.

– Говори сразу, – прошептал он. – Не тяни.

Его друг, полицейский, устало улыбнулся.

– Нет-нет, не беспокойся, с Ниной все в порядке. – Он быстро прошагал мимо Джейка к холодильнику, достал оттуда банку пива и откупорил.

Опершись плечом о дверной косяк, Джейк молча взирал на приятеля. Точно таким же взглядом в свое время он оценивал кандидатов в состав суда присяжных.

Дэвид был, как и Джейк, высокий, где-то метр девяносто, но гораздо легче и не такой спортивный. Савиль, несмотря ни на что, продолжал поддерживать форму, заставляя себя каждое утро совершать трехкилометровую пробежку. Как и Джейк, Дэвид в свои сорок по-прежнему оставался привлекательным мужчиной, хотя в отличие от друга волос на его голове явно недоставало.

У его жены, Нины, был рак, и это, естественно, наложило отпечаток на внешность и характер Дэвида.

Болезнь жены ощущалась в осанке мужчины, в том, какими опущенными были его худые плечи, в походке. Черт возьми, ужасно тяжело, когда на твоих глазах гибнет любимая жена, а ты ничего не в состоянии сделать. Только наблюдать.

Джейк последовал его примеру и достал из холодильника банку пива.

– И все-таки, как прошла операция? Успешно?

– Сам не пойму. С одной стороны, новых метастаз не обнаружено. Это большой плюс. А с другой – у Нины плохая реакция на анестезию, она все еще в реанимации.

Дэвид отпихнул подушки, уселся на кровать и принялся за пиво. Джейк занял место напротив, на стуле.

– Но что говорят врачи? Я имею в виду...

– Да-да, лечащий врач сказал, что через несколько дней она оправится.

– А рак?

– Говорят, что в данный момент там вроде бы все чисто.

– В данный момент? – Джейк насупился. – И как это понимать?

– Понимай как хочешь.

– Боже мой, Дэвид, ты же детектив, работаешь в отделе по расследованию убийств. Неужели тебя нужно учить, как задавать вопросы?

Губы Дэвида снова скривились в усталой улыбке:

– Если честно, то вопросов я не задаю, потому что не хочу знать ответы.

– Хм. – Джейк помолчал. – Хочешь, я заберу Шона и Ники с хоккейной тренировки и накормлю ужином?

– Не стоит тебе с ними возиться, Джейк.