Сверстники - Ролингс Марджори Киннан. Страница 22

Оленёнок заблеял. Олениха успокоилась. Казалось, её удовлетворило, что опасность пришла и ушла. Оленёнок ткнулся носом в её набухшее вымя и начал сосать. Он толкал вымя буграстой головой и быстро-быстро вертел коротеньким хвостиком в упоении обжорства. Однако олениху ещё что-то тревожило. Она бросила детёныша и двинулась прямо к дубу. Хотя сучья внизу скрывали от него землю, Джоди всё же мог разглядеть, что она проследила его запах вплоть до самого ствола дуба и теперь, подняв голову, пыталась определить его местонахождение. Её нос прослеживал запах его рук, кожаных башмаков и пота на его одежде так же безошибочно, как человек прослеживает взглядом тропу, обозначенную зарубками на деревьях. Оленёнок шёл за ней в жадном поиске тёплого молока. Внезапно олениха круто повернулась на месте и ударом копыт сбила оленёнка с ног, так что он кубарем отлетел в кусты. Перескочив через них большим прыжком, она умчалась прочь.

Джоди слез с дуба и побежал к тому месту, куда откатился оленёнок. Его там не было. Он тщательно осмотрел землю. Отпечатки крошечных копыт скрещивались и перекрещивались, и он не мог отличить один след от другого. Безутешный, сел на землю поджидать отца. Пенни вернулся вспотевший, с раскрасневшимся лицом.

– Ну сын, – крикнул он, – что ты видел?

– Олениху с оленёнком. Оленёнок всё время был тут. Он стал сосать мать, но она учуяла меня и убежала. Я никак не могу найти его. Как по-твоему, сможет Джулия его отыскать?

Пенни опустился на землю.

– Джулия может отыскать любое животное, которое оставляет след. Но не будем мучить маленького зверёныша. Он сейчас где-то близко и, наверное, до смерти напуган.

– Мать не должна бы оставлять его так.

– Как раз тут-то она и хитрит. Любой другой детёныш пустился бы за своей матерью. А она научила своего лежать так тихо, что его и не заметишь.

– Он в таких красивых пятнах, па.

– Пятна у него полосой или как попало?

– Полосой.

– Стало быть, это маленький бык. Ты рад, что увидел его так близко?

– Рад, только мне страх как хотелось поймать и оставить его у себя.

Пенни рассмеялся, развязал котомку и достал завтрак. Джоди захныкал. На этот раз охота интересовала его больше еды.

– Нам всё равно надо где-то пополдничать, – сказал Пенни, – а олень может набежать на нас и здесь. Уж коли полдничать, так полдничать в таком месте, где полно дичи.

Джоди отыскал своё ружьё и присел поесть. Он был рассеян, и только вкус свежего ежевичного варенья заставил его осознать, что он ест. Варенье было жидкое и не очень сладкое из-за недостатка сахара. Джулия была всё ещё несколько слаба. Она лежала, вытянувшись, на боку. Боевые шрамы отсвечивали белым на тёмной шкуре. Пенни лежал на спине.

– Эти два быка, – лениво заговорил он, – идут по кругу и, похоже, скоро будут здесь на ночлег, ежели ветер не переменится. Коли хочешь, пройди чуток и заберись на которую-нибудь вон из тех больших сосен, что в четверти мили отсюда, – уж больно место подходящее.

Джоди взял ружьё и тотчас отправился. Чего бы он не отдал, чтобы одному сбить быка!

– Не стреляй с большого расстояния. Лучше выжди. Да смотри, чтоб ружьё не сшибло с дерева тебя самого.

Высокие, растущие вразброс сосны высились впереди на пустынной равнине, поросшей голым падубом. Джоди остановил свой выбор на той из них, с которой открывался наиболее широкий вид. Ни одно живое существо не могло пройти тут без того, чтобы он не заметил его. Взбираться по прямому стволу с ружьём в руке было нелегко. Когда он достиг нижних ветвей, его коленки и голени были изодраны в кровь. Он отдохнул с минуту, потом полез выше и подобрался к верхушке, насколько хватило духу. Сосна тихонько покачивалась от незаметного ветерка. Казалось, она живёт, шевелится от собственного дыхания.

Он вспомнил о медвежатах, как они качались на молодом дереве, и начал раскачивать верхушку сосны. Но, как видно, её равновесие и без того уже было неустойчиво от тяжести его тела и веса ружья. Она зловеще скрипнула, и он притих, оглядываясь вокруг. Он знал теперь, что чувствует ястреб, обозревая мир с высоты. Наверное, вот так же, как он сейчас, смотрит орел, вознесенный ввысь, мудрый, хищный и проницательный. Он медленно повёл взглядом вокруг. Впервые в жизни он мог поверить, что земля круглая. При быстром повороте головы можно было за один раз увидеть чуть ли не весь горизонт.

Ему казалось, что он охватывает взглядом всё пространство перед собой. С испугом заметил он какое-то движение. Но нет, к нему никто не приближался. Только большой бык оленя еле заметно подвигался в его сторону, объедая раннюю чернику. Бык был ещё вне пределов досягаемости. Джоди подумал, не лучше ли будет слезть с сосны и взять его скрадом, но сообразил, что животное, более чуткое, чем он сам, убежит ещё до того, как он успеет поднять ружьё. Оставалось только ждать и молиться о том, чтобы олень подошёл достаточно близко. Двигался он до сумасшествия медленно.

Некоторое время Джоди казалось, что олень уходит от него на юг. Но затем тот стал двигаться прямо на него. Под прикрытием ветвей Джоди поднял ружьё. Сердце его стучало. Он ни за что не мог бы сказать, близко олень или далеко. Он казался ему огромным, но Джоди всё же отдавал себе отчет в том, что он всё ещё не может разглядеть его глаза и уши. Он ждал нескончаемо долго – по крайней мере, так ему казалось. Бык поднял голову. Джоди взял на мушку его могучую шею…

Уже спустив курок, он сообразил, что, целясь, не сделал поправки на свою высоту над животным. Заряд ушёл выше цели. Но ему показалось, что он всё же задел оленя: тот так и подпрыгнул в воздух, и как будто не с одного только испуга. Высокими прыжками, описывая длинные дуги, олень пролетел над зарослями падуба и пробежал прямо под сосной, на которой сидел Джоди. Будь у него новая двустволка отца, он мог бы выстрелить ещё раз. Через несколько секунд раздался выстрел Пенни. Весь дрожа, Джоди слез с сосны и вернулся к хэммоку. Бык лежал в тени дуба. Пенни уже начал потрошить тушу.

– Я попал? – крикнул Джоди.

– Попал. Отличная работа, сын. Скорее всего, он свалился бы чуть подальше, но уж я дал выстрел, когда он бежал мимо, так, для верности. Ты взял малость высоко.

– Знаю. Я как выстрелил, понял, что высоко.

– Это тебе наука. В следующий раз будешь знать. Вот, смотри, это твой заряд, а вот мой.

Опустившись на колени, Джоди рассматривал красивое тело оленя. Ему опять стало дурно при виде остекленевших глаз и кровоточащей глотки.

– Я бы хотел добыть мяса, не убивая его, – сказал он.

– Да, жалко, это верно. Но нам надо есть.

Пенни действовал быстро и умело. Хотя его охотничий нож – плоский напильник, сточенный в лезвие, с кочерыжкой кукурузного початка вместо ручки – не отличался особенной остротой, он уже успел выпотрошить тушу и отрезать тяжёлую голову. Он ошкурил ноги оленя ниже колен, скрестил и связал их. Затем просунул руку сквозь перевязь и встал, готовый нести тушу, которая прочно покоилась у него на плечах.

– Бойлс, должно быть, попросит себе шкуру, когда мы снимем её в Волюзии, – сказал он. – Но если хочешь подарить шкуру бабушке Хутто, мы откажем ему.

– Уж как бы она была рада такому ковру, правда? Эх, подстрелил бы я оленя один, то ей бы и отдал.

– Это ничего. Шкура твоя. А от себя я преподнесу ей переднюю четверть с лопаткой. Ведь, кроме нас с тобой, для неё никто не охотится, – Оливер-то в плаванье. А этот безмозглый северянин, что вертится вокруг неё, для таких дел не годится. Ну, а может, лучше отнесёшь шкуру своей зазнобе? – невинно заключил Пенни.

Джоди насупился.

– Ты знаешь, что у меня нет зазнобы, па.

– Уж не изменил ли ты Эвлалии? Ведь я видел, как вы держались за руки на праздниках.

– Я не держался с ней за руки. Это была игра, в которую все играли. Если ты скажешь это ещё раз, па, я просто умру.

Пенни редко дразнил сына, но время от времени искушение было слишком велико.

– Моя зазноба бабушка Хутто, – сказал Джоди.