Ты, Марианна - Бенцони Жюльетта. Страница 27

Тогда цель путешествия должна находиться на берегу…

Около полудня въехали в большую рыбачью деревню, разбросавшую свои низкие домишки возле канала с песчаными берегами.

При выезде из густого сосняка, чьи широко раскинувшиеся большие темные деревья давали освежающую тень, жара показалась сильнее, чем была в действительности, и деревня более мрачной.

Здесь было царство песка. Насколько хватал глаз берег представлял собой громадный пляж, местами заросший сорной травой, и сама деревня с ее ветхой сторожевой башней и кусками римских стен казалась порождением этого всепоглощающего песка.

Перед домами сохли в неподвижном воздухе натянутые на шестах длинные сети, напоминавшие крылья гигантских стрекоз, а в канале, служившем портом, стояли на якорях несколько судов. Самой большой и самой щегольской выглядела узкая длинная тартана, на которой рыбак во фригийском колпаке готовил к подъему красные паруса.

Берлина остановилась возле канала, и рыбак сделал призывный жест рукой. Джузеппе снова пригласил Марианну выйти.

— Значит, мы приехали? — спросила она.

— Мы в порту, госпожа, но не у цели путешествия. Второй этап будет осуществлен морем.

Удивление, беспокойство и раздражение оказались могущественнее гордости Марианны.

— Морем? — воскликнула она. — Но в конце концов, куда мы едем? Ваши приказы предусматривают, что я должна быть в полном неведении?

— Ничуть, госпожа, ничуть! — с поклоном ответил Джузеппе. — Мы едем в Венецию. Дорога морем будет менее утомительной.

— В Be…

Это немыслимо! Хотя при других обстоятельствах показалось бы забавным, что королева Адриатики стала местом сразу нескольких встреч и средоточием разных интересов. Ведь в самом деле, для Наполеона было важно, чтобы Марианна отправилась из Венеции, не говоря уже о назначенной встрече с Язоном, и вот князь, ее супруг, выбрал ту же самую Венецию, чтобы объявить ей свою волю! Если бы не висевшая над ней темная угроза, Марианна могла бы рассмеяться.

Чтобы овладеть собой, она вышла и сделала несколько шагов вдоль канала. Спокойствие, окутывавшее этот маленький песчаный порт, было глубоким. Отсутствие ветра делало все неподвижным, и только стрекотание кузнечиков царило над деревней, где все казалось уснувшим. Кроме рыбака, который спрыгнул с борта, чтобы подойти к путешественникам, не виднелось ни одного человеческого существа.

— У них сиеста в ожидании ветра, — заметил Джузеппе. — Они появятся вечером, но мы тем не менее поднимаемся на борт.

Госпожа сможет расположиться поудобней…

Он пошел впереди Марианны по доске, соединявшей судно с землей, и помог ей преодолеть этот зыбкий перешеек с почтением вышколенного слуги, в то время как кучер и другой слуга, поприветствовав их, сделали полуоборот и исчезли в сосняке.

По-видимому, для стороннего наблюдателя княгиня Сант'Анна являла собой облик знатной дамы, путешествующей в полном покое, но, конечно, вышеупомянутый наблюдатель не мог знать, что этот такой преданный слуга держал за поясом большой пистолет и что этот пистолет предназначался не для грабителей с большой дороги, а для самой хозяйки, если ей придет фантазия взбунтоваться.

В настоящее время не было другого наблюдателя, кроме рыбака, но в тот момент, когда она поставила ногу на палубу судна, Марианну удивил восхищенный взгляд, который он устремил на нее. Стоя у доски, он не спускал с нее зачарованных глаз, словно перед ним было неземное видение. И добрую минуту спустя он оставался погруженным в свой экстаз.

В свою очередь, Марианна незаметно оглядела его и вывела из этого осмотра интересное заключение. Не очень высокого роста, рыбак представлял собой великолепный образчик мужчины: рафаэлевская голова на теле Геркулеса Фарнезе. Его расстегнутая до пояса грубая холщовая рубаха позволяла видеть словно отлитые из бронзы мускулы.

Губы были полные, глаза темные и блестящие, а из-под сдвинутого набок красного колпака выбивались густые черные кудри.

Сделав такую оценку, Марианна невольно удивилась мысли, что рукам этого человека округлая фигура Джузеппе не показалась бы тяжелой…

В то время как ей готовили укрытие на корме, Марианна строила планы бегства с помощью красивого рыбака. Обольстить его не составит труда. Тогда он, может быть, согласится обезвредить Джузеппе и высадить ее в каком-нибудь месте, где она сможет либо укрыться и известить Жоливаля, либо найти способ вернуться во Флоренцию. Впрочем, допуская, что он тоже на службе у князя, вполне возможно, используя ее право супруги князя, добиться его послушания. Разве Джузеппе не проявлял за время их странного путешествия внешние знаки учтивости? Рыбак не мог знать, что его прелестная пассажирка всего лишь пленница, которую влекут к ее судьбе… и которая все меньше и меньше хотела этого, особенно при таких обстоятельствах.

Действительно, если ее врожденная честность и мужество побуждали ее согласиться на встречу и окончательное урегулирование спорных вопросов, ее ущемленная гордость не могла примириться с принуждением и появлением перед Сант'Анна в такой неблагоприятной ситуации.

Тартана не была приспособлена для перевозки пассажиров, тем более женщины, но для Марианны устроили своеобразную нишу, довольно уютную, где она нашла набитый соломой матрас и несколько необходимых туалетных принадлежностей в большой миске.

Красавчик рыбак принес ей покрывало. Тогда Марианна адресовала ему улыбку, власть которой уже давно была ей известна. Действие ее было мгновенным: загорелое лицо словно осветилось изнутри, и парень остался стоять перед молодой женщиной, крепко прижав покрывало к груди и не думая его отдавать.

Ободренная этим успехом, Марианна тихо спросила:

— Как тебя зовут?

— Его зовут Джакопо, госпожа, — сейчас же вмешался Джузеппе. — Но госпожа напрасно утруждает себя: несчастный глух и едва разговаривает. Надо уметь с ним общаться, но если госпожа желает обратиться к нему, она может использовать меня как толмача…

— Никоим образом, благодарю вас! — быстро сказала она, затем тише и на этот раз искренне добавила:

— Бедный малый!

Как жаль!..

Она призвала на помощь сострадание, позволившее скрыть разочарование. Теперь ей стала понятна мнимая опрометчивость Джузеппе, оставшегося наедине с пленницей на борту судна, единственный матрос которого проявил такую чувствительность к женскому очарованию: он один мог общаться с Джакопо, так что все было предусмотрено. Но он еще не все сказал.

— Не надо его жалеть, госпожа. Джакопо счастлив: у него есть дом, судно и красивая невеста… и затем, у него есть море. Он не собирается ни изменять им, ни пускаться в сомнительные приключения!

Предупреждение было ясным и говорило, что улыбка Марианны не прошла незамеченной и лучше не делать рискованные попытки, заранее обреченные на провал. Снова выигрыш на стороне врага.

Раздраженная, усталая и готовая заплакать, вынужденная пассажирка села на матрас и попыталась собраться с мыслями. Не лучше ли, вместо того чтобы бесконечно сокрушаться по поводу неудачи, немного отдохнуть, а затем поискать другие средства избавления от супруга, который, как она опасалась, не захочет отпустить ее скоро… если только он не собирается наказать ее более ужасно.

Она закрыла глаза, заставив этим Джузеппе отойти. К тому же поднялся легкий бриз, и из — под полузакрытых век она видела, как ее похититель с помощью жестов давал распоряжение Джакопо сниматься с якоря. Тартана заскользила по каналу и медленно вышла в открытое море.

Переезд, за исключением налетевшего ночью легкого шквала, прошел без происшествий, а на другой день после полудня, когда на голубоватом горизонте показалась розовая линия, переменчивая и воздушная, походившая на тонкую кружевную оборку на воротнике моря, Джакопо убрал часть парусов.

По мере приближения мираж стал исчезать за длинным низким островом, за которым, казалось, ничего нет, кроме зеленой пустыни.

Это был печальный остров, совсем пустынный, за исключением нескольких деревьев, возвышавшихся над занимавшим почти всю его поверхность песком. Тартана приблизилась к нему, немного прошла вдоль берега и, зайдя в небольшой залив, легла в дрейф и бросила якорь.