Момо - Энде Михаэль Андреас Гельмут. Страница 19

– Подсудимый! – резко перебил его господин в середине стола. – Сознаете ли вы, где находитесь? Агент съежился.

– Так точно, – выдохнул он.

– Вы не перед человеческим судом, – продолжал судья. – Вы перед судом себе подобных. Вы точно знаете, что здесь врать бесполезно. Почему вы все-таки пытаетесь врать?

– Про… профессиональная привычка, – заикнулся подсудимый.

– Рассматривать ли затею детей всерьез или не всерьез – это вы предоставьте суду. Но и вы, подсудимый, прекрасно знаете, что никто так не опасен для нашей работы, как дети.

– Я это знаю, – тихо сказал подсудимый.

– Дети, – объявил судья, – это наши естественные враги. Если бы не они, все человечество давно уже было бы в наших руках. Детей намного труднее принудить к экономии времени, нежели взрослых. Поэтому один из наших строжайших законов гласит: детьми заняться под конец. Знаком ли вам этот закон, подсудимый?

– Очень хорошо знаком, Высокий Суд, – тяжело задышал допрашиваемый.

– И все же у нас есть неопровержимые доказательства, – возразил судья, – что один из нас, я повторяю, один из нас разговаривал с ребенком, да к тому же еще выдал ему о нас всю правду. Подсудимый, не знаете ли вы, кто был этот один из нас?

– Это был я, – угрюмо ответил агент номер БЛВ(553)ц.

– Почему вы нарушили наш строжайший закон? – выпытывал судья.

– Потому что этот ребенок, – защищался подсудимый, – этот ребенок встал нам поперек дороги. Я действовал с наилучшими намерениями, в интересах Сберкассы Времени.

– Ваши намерения нас не интересуют, – ледяным тоном возразил судья. – Нас интересует результат. А этот результат – в вашем случае, подсудимый, – не был для нас выигрышем времени. Кроме того, вы еще выдали ребенку некоторые, из наших важнейших тайн. Признаете вы это, подсудимый?

– Признаю, – прошептал агент, опустив голову.

– Значит, вы признаете себя виновным?

– Так точно. Но я прошу Высокий Суд учесть смягчающее обстоятельство, а именно: что я был настоящим образом околдован. Ребенок так странно выслушивал меня, что я все ему выложил. Я сам не могу объяснить, почему так получилось, но могу поклясться, что это было именно так.

– Ваши извинения нас не интересуют. Мы не признаем смягчающих обстоятельств. Наш закон нерушим и не допускает исключений. Но этим странным ребенком мы, конечно, займемся. Как его зовут?

– Момо.

– Мальчик или девочка?

– Маленькая девочка.

– Адрес?

– Развалины старого амфитеатра.

– Хорошо, – сказал судья, записав все в свою маленькую записную книжечку. – Можете быть уверены, подсудимый, что этот ребенок нам больше не помешает. Об этом мы позаботимся. И пусть это послужит вам утешением, когда мы приступим к исполнению приговора.

Подсудимый начал дрожать.

– А каков приговор? – прошептал он.

Трое сидевших за столом нагнулись друг к другу, пошептались и кивнули.

Сидевший в середине стола обратился к подсудимому и возвестил:

– Приговор агенту номер БЛВ(553)ц принят единогласно: подсудимый признан виновным в государственной измене. Он сам признал себя виновным. Наш закон предписывает лишение подсудимого всякого времени.

– Пощадите! Пощадите! – закричал подсудимый. Но уже стоящие рядом два других Серых господина вырвали у него из рук свинцово-серый портфель и маленькую сигару.

И тут случилось необычайное. В ту самую минуту, когда у осужденного отняли сигару, он вдруг стал прозрачным, его все хуже и хуже было видно. Его крик становился все тоньше и тише. Так он стоял, закрыв руками лицо, буквально растворяясь в пустоте. Казалось, будто ветер развевает на этом месте хлопья пепла – потом и это исчезло.

Серые господа – и зрители и судьи – стали молча удаляться. Темнота поглотила их. Только пепельный ветер еще веял над пустынными отвалами.

Беппо-Подметальщик-Улиц все еще неподвижно сидел на месте, уставившись туда, где растаял в воздухе подсудимый. Старик чувствовал себя куском льда, который постепенно оттаивает. Теперь-то он на собственном опыте убедился в существовании Серых господ.

Башенные часы вдалеке пробили полночь. Маленькая Момо все еще сидела на каменных ступенях амфитеатра. Она ждала. Она не могла бы сказать, чего она ждала. Но ей почему-то казалось, что надо чего-то еще дождаться, и потому она не ложилась спать. Вдруг Момо почувствовала, как что-то коснулось ее босой ноги. Она нагнулась – было темно – и увидела на земле большую черепаху, которая подняла голову и странно улыбалась, заглядывая ей в лицо.

Черные умные глаза черепахи поблескивали так приветливо, словно она сейчас заговорит…

Момо протянула руку и пощекотала ей пальцем у подбородка.

– Кто ты? – спросила она тихо. – Спасибо, что хоть ты меня посетила, черепаха. Что тебе?

Неожиданно на панцире черепахи возникли слабо светящиеся буквы, как бы повторяя роговые узоры.

«СЛЕДУЙ ЗА МНОЙ!» – расшифровала Момо.

Она удивленно выпрямилась:

– Ты имеешь в виду меня?

Но черепаха уже двинулась. Через несколько шагов она остановилась и оглянулась.

– Она и в самом деле пришла за мной! – вслух сказала Момо.

Она встала и пошла за черепахой.

– Иди-иди! – сказала Момо ей тихо. – Я следую за тобой.

Шаг за шагом двигалась она за черепахой. Та не спеша вывела Момо из каменных развалин и побрела в направлении большого города.

Глава десятая.

СТРЕМИТЕЛЬНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ И НЕТОРОПЛИВОЕ БЕГСТВО

Старый Беппо катил на своем визжащем велосипеде сквозь ночь. Он спешил изо всех сил. В его ушах все еще звучали слова серого судьи: «…мы этим странным ребенком займемся… Можете быть уверены, подсудимый, что этот ребенок нам больше не помешает. Об этом мы позаботимся…»

Момо была, без сомнения, в большой опасности! Надо ее увидеть, предостеречь, защитить от Серых господ – хотя он и не знал как. Но это он еще придумает. Беппо нажимал на педали. На ветру развевались его белые волосы. До амфитеатра было далеко…

Развалины амфитеатра были ярко освещены фарами бесчисленных элегантных серых автомобилей, окруживших его со всех сторон. Сотни Серых господ поднимались и опускались по заросшим травой каменным ступеням, тщательно обыскивая каждый уголок. Наконец они обнаружили в стене пролом, ведущий в комнатку Момо. Некоторые влезли туда, заглянули под кровать, даже в каменную печку. Они вылезли, отряхивая серые шляпы и пожимая плечами.

– Птичка улетела, – сказал один.

– Возмутительно, что дети по ночам где-то шляются, вместо того, чтобы лежать в своих кроватях, – сказал другой.

– Это мне не нравится, – сказал третий. – Похоже на то, что ее кто-то предупредил.

– Непостижимо! – сказал первый. – Тот, кто ее предупредил, должен был узнать о нашем решении раньше нас! Серые господа испуганно взглянули друг на друга.

– Если этот некто действительно предупредил ее, – сказал третий, – то ее, конечно, уже нет ни здесь, ни в окрестностях. Мы только зря теряем время.

– У вас есть другое предложение?

– По-моему, надо сейчас же сообщить в Центр, чтобы он дал приказ о всеобщем розыске.

– Центр первым долгом спросит, основательно ли мы прочесали окрестности амфитеатра, и будет прав.

– Ну, хорошо, – сказал первый, – прочешем сначала окрестности. Но если девочка тем временем получит от неизвестного помощь, окажется, что мы совершили ужасную ошибку.

– Смешно! – сердито возразил ему другой. – И в таком случае Центр тоже может объявить розыск. В охоте примут участие все наличные агенты. У ребенка нет никакого шанса ускользнуть. А теперь – за работу, господа! Вы знаете, что поставлено на карту!

Многие в ту ночь удивлялись, почему вокруг не смолкает рев проносящихся автомобилей. Даже самые маленькие переулки были до рассвета наполнены гулом, как это бывает на автострадах. Невозможно было сомкнуть глаз…

А между тем маленькая Момо, ведомая черепахой, медленно брела через большой город, который теперь не спал даже в ночные часы.